Мария

Генрих двинулся наугад, но вскоре, споткнувшись обо что-то, повалился ничком. Его обуяла ярость, он вскочил, вытащил меч из ножен и принялся махать им в разные стороны, срубая вслепую ветви деревьев. Не прекращая размахивать оружием, он двинулся дальше, но через несколько шагов опять, за что-то зацепившись ногой, упал.

— Проклятье! Черт меня побери! — кричал он. — Черт меня побери!

Через минуту он притих.

— Не поминай нечистого, рыцарь, — раздался голос. Генрих замер. — Дай руку.

Генрих перевернулся на бок, но не мог ничего разглядеть.

— Дай руку, рыцарь, — раздалось прямо над его ухом.

Он наугад протянул руку и тут же ощутил невиданную силу, с которой схватившая его чья-то рука подняла на ноги и потянула за собой. Генрих еле успевал переставлять ноги, ему даже показалось, что он летит. Послышался скрип открывающейся двери и в глаза Генриха брызнул тусклый свет от факелов и горящего камина. Его втолкнули внутрь. Мечи, щиты, луки и стрелы, развешанные по стенам, первое, что бросилось Генриху в глаза. Посреди хижины стоял могучий дубовый стол и два стула. В углу кровать. Больше ничего не было.

— Садись, — раздалось за спиной.

Генрих, не оборачиваясь, подошел к столу и сел за него. Повернувшись, он столкнулся с суровым мужским лицом, изрезанным шрамами и морщинами, и украшенным густой седой бородой. Длинные седые волосы опускались на могучие плечи.

— Ты лесной воин? — несмело проговорил Генрих.

Мужчина сел за стол напротив него.

— Я Готтфрид. Ты проделал столь нелегкий путь через лес лишь для того, чтобы услышать одно слово, ты знаешь об этом? — услышал Генрих.

— Я… Я должен был…

— Да, — произнес Готтфрид.

— Что? — спросил Генрих.

— Дай мне свой меч.

Генрих вынул меч из ножен и передал лесному воину. Тот взялся одной рукой за рукоять, другой за остриё, бросил скользкий взглядна Генриха и в одно мгновение переломил лезвие пополам, тут же отбросив осколки в угол хижины.

— Это… — начал было Генрих.

— Он тебе не поможет.

Готтфрид поднялся, подошел к стене и снял один из мечей. Он положил его перед Генрихом и снова произнес:

— Да.

— Я не понимаю, — выдавил Генрих.

— Всё ты понимаешь, или поймешь со временем, а оно скоро придет, время. Зло подобралось слишком близко.

— Нечистая сила?

— Всё зло.

— Чёрный всадник. Вы видели его?

— Нет, но я знаю, что он существует.

— Я его видел. Это Дьявол?

Готтфрид промолчал.

— Это Дьявол? — повторил Генрих.

— Не знаю, — задумчиво произнес лесной воин, — я живу вдали от ваших страстей, среди людей мне стало тяжело.

— Но…

— Среди людей много зла, а его вдоволь повидал. Мне достаточно. Я стар. Я могу только дать совет, или направить. Если кто придет. Но, давно никто не ходит. Людям ничего не нужно. Мне странно тебя видеть, но я знаю, для чего ты здесь и я ответил на твой вопрос. Больше мне нечего сказать. Ты можешь идти.

Генрих опустил голову. Он путался в мыслях и не знал, что можно, или, тем более, нужно было спросить.

— Я не знаю, зачем я пришёл, — произнес Генрих.

Готтфрид внимательно посмотрел ему в глаза.

— Это дурной знак. Я знал твоего отца, и твоего дядю. Ты другой. Но ты видел чёрного всадника и не знаешь, зачем пришёл. Это нехорошо. Я не знаю, почему.

— Но вы же…

— Да. Это всё, что я могу тебе сказать. Повторяю, придет время, поймешь. Ступай.

— Я не смогу найти дорогу, — признался Генрих.

— Сможешь, ты рыцарь, барон Траубе. Ступай. Ты должен уйти сейчас же.

— Но почему?

— Тебе не понять. Пока не понять. Дорога в ад открыта для всех, но я не хочу там оказаться. У тебя мой меч, он тебе поможет.

— Я ничего не понимаю…

— Иди же!

Генрих поднялся и медленно направился к двери.

— Генрих! — окликнул его Готтфрид.

Генрих обернулся.

— Да.

Генрих развернулся обратно, открыл дверь и ступил во тьму. Захлопнув её, он в одно мгновение очутился возле старого дуба. У него перехватило дыхание, ноги подкосились и он рухнул на землю. Было светло. Девочка убегала домой. Генрих осмотрел свою одежду и не заметил на ней ни малейшего изъяна.

— Господи, что со мной происходит?

Он медленно поднялся на колени и принялся читать молитву, то и дело крестясь. Закончив, он поднялся и направился в сторону дома. Вдруг он остановился, перевел взгляд на висевший на поясе меч. Медленно, с опаской он вынул его из ножен. Это был меч Готтфрида, лесного воина.

Нет, домой идти не хотелось. Мысли копошились в его голове так, что в глазах начало рябить от беспрерывного напряжения. Только сейчас он вспомнил, что его лошадь осталась в замке герцога. «Как же я смог так быстро сюда добраться? И сейчас точно заметят, что меня не было. А как объяснить, что я исчез, оставив лошадь. Боже! Как я могу попасть в замок сейчас? Это же так далеко! Господи, что это всё?»

Проходя через одну из деревень, он оказался на ярмарке. Народу было достаточно много, все простолюдины, но из-за ярмарочной суеты, на него не обращали внимания. «Какой же нынче час? — подумал Генрих, — раз ярмарка в самом разгаре». Он медленно проходил между рядов, как вдруг его что-то толкнуло в грудь. Генрих остановился и перевел дыхание. Толчок был изнутри него самого. Он неожиданно ощутил страх, мгновенно сменившийся легкостью и теплотой. У него помутилось в глазах. Он начал оглядываться по сторонам — не заметил ли кто-нибудь что-то необычное в нём. Вокруг все было по-прежнему, и на него по-прежнему не обращали внимания. Генрих продолжал оглядываться, как вдруг его взгляд остановился на прекрасных черных глазах девушки, проходившей мимо. Генрих замер. Девушка заметила его взгляд и слегка улыбнулась. Генриха пробрала дрожь. Какая фигура! Плащ, опущенный до пят, не мог скрыть её прелести. Какое лицо! «Боже, как она прекрасна! — подумал Генрих, — неужели это крестьянка?» Девушка удалялась, скрываясь в толпе, он видел уже только копну волнистых русых волос, спускавшихся на её хрупкие плечи. Она пропала. Генрих тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от видения, и тут же ринулся на её поиски. Ярмарка была не настолько велика, чтобы он мог её потерять.

Несколько мгновений блужданий, которые, в конце концов, привлекли к нему внимание, и некоторые люди стали перешептываться на предмет того, что здесь делает барон Траубе, и он столкнулся с незнакомкой лицом к лицу. Он чуть не сбил её с ног.

— Простите, я не хотел, — сказал Генрих.

— Чего вы не хотели? — милым голоском отозвалась девушка.

— Напугать вас.

— Вы меня не напугали. Или барон Генрих Траубе так страшен, что при столкновении с ним все должны разбегаться в ужасе?

— Вы меня знаете?

— Вас тут все знают. Узнали уже. Я подслушала.

— Но вы…

— Я не местная.

— И вы не из крестьян, я угадал? Что вы тут делаете?

— Вы задаете так много вопросов, а мы даже не знакомы.

— Для меня было бы честью…

— Мы привлекаем внимание. Вы куда-то направлялись?

— Да, в город. Мне нужно ко двору герцога. Я оставил там свою лошадь.

— Как такое могло произойти? — искренно удивилась девушка.

— Лучше не спрашивайте.

— Могу вас подвести. У меня карета?

— У вас…

— Идемте.

Кучер причмокнул, и кони потащили небольшую старенькую карету, которую Генрих точно уже видел ни раз, в сторону города.

— Вы так и не назвали себя, — заметил Генрих.

— Агнесса, — ответила девушка, сверкнув своими прекрасными угольными глазами, от блеска которых Генриха без конца пробирала упоительная дрожь. — Графиня Зальм, я племянница графа Штольберга.

— Вы та самая дочь графа Зальм, добравшаяся в одиночку через полземли до нашего графа? — Генрих не смог скрыть удивления.

— Вы чем-то напуганы?

— Я восхищен, графиня.

— Прошу вас, зовите меня Агнесса.

— Вы вызвали восхищение у всех, я полагаю. Расскажите, как вам удалось добраться до нас в полном одиночестве?