Страница 5 из 18
– Не убивай, прошу! Я службу тебе сослужить могу. Я… Я любое слово твое исполню, все, что пожелаешь! – в страхе, заискивающе тараторил купец, то и дело, оглядываясь на девочку. – Только об одном молю, дочку не губи. Она у меня единственная.
Рыжебород подполз к ногам хана и, склонился было к его сапогам. Но Дамир грубо отшвырнул пленника.
– Я тебе пригодиться смогу, только не губи, – обливаясь слезами, причитал рыжебород.
– Пригодишься, говоришь? Исполнишь все, что пожелаю? – склонившись к пленнику, змеей прошипел Дамир на языке русича. – Хм…может статься.
В глазах Дамира заплясали искорки бешеного огня.
– Привяжите к арбе. Я с ним на зоре продолжу, – прошипел хан не глядя на купца, и уже на своем наречии обратился к Мансуру. – Девчонку отведи к Маре. Пусть накормит. Может и в правду сгодится. Не ради себя – ради нее стараться будет. Убить или продать его дочь я всегда успею.
Сильный порыв ветра поднял вверх клубы пыли с северного склона холма, еще не поросшего зеленым покрывалом сочных трав, и хан решил поскорее укрыться в шатре. Тяжело опустившись на ковер возле походного резного столика с низкими ножками, уставленного богатыми яствами, Дамир наколол на нож большой кусок жареного мяса, жадно откусил. Сильный порыв ветра распахнул полог, чуть-было не задув угасающий в очаге огонь. Хан встал, подбросил дрова, усевшись обратно, отхлебнул белесый напиток из кувшина и раскинулся на подушках. Высокий, жилистый, со смуглым лицом и слегка впалыми скулами, в отблесках пламени он казался собственною тенью. И лишь не затухающие огненные всполохи в яростных глазах не давали никому забыть, что с этим властителем нужно быть настороже.
Этот поход был тяжелее предыдущего. Дани с покоренных земель собрали немного. И вот когда хан решил, спалив все на своем пути, повернуть назад, ему попался этот русич. Уж он, Дамир, сумеет извлечь выгоду. «Купец шел мимо…, как там его величают… Рязань?» – думал хан. – «Стало быть, что-то да знает про этот город на таких желанных мне землях».
Отдав последние распоряжения ночной страже, Дамир устроился на походной лежанке. Тихое потрескивание поленьев в очаге и думы о грядущем, постепенно погружали в беспокойный сон. Если он прав, а прав он всегда, то скоро ему понадобятся и свежая голова, и крепкие руки, и…
– Вставай! – купец проснулся от болезненного пинка в бок. – Хан зовет.
С трудом разлепив глаза и поднявшись с сырой земли, рыжебород заохал, заскулил. Перед ним, сложив огромные ручищи на груди, стоял Мансур. Этого басурманина купец страшился больше остальных. Его появление не сулило ничего хорошего. Вот и теперь, жесткий удар в спину и железная хватка, которой Мансур вцепился в руку, быстро образумили замешкавшегося русича.
Светало. Большинство костров погасло. Кочевники были уже на ногах. Спотыкаясь и охая, рыжебород почти бежал рядом с Мансуром, с опаской поглядывая по сторонам.
Хан сидел у своего шатра. Кланяясь, купец подошел ближе. Кыпчакский властитель молча встал, распахнул перед ним полог, приглашая внутрь. Косясь то на Мансура, то на хана, рыжебород вошел в шатер. Множеств ковров, шелковые подушки на лежанке, выложенный камнем очаг посередь странного жилища, резные светильни и красивые кувшины на низеньком столике. Купец замер, дивясь красотой походного жилища степного властителя.
– Не приглашу тебя присесть, – Дамир медленно ходил кругами, разглядывая своего пленника. От его ледяного голоса и колючего взгляда по спине купца пробежал холодок.
– Мы скоро двинемся в путь. Ты для моих воинов обуза, да и мне боле не надобен. Все, что у тебя было: товар, челядь, даже твоя дочь теперь принадлежат мне. И хотя товар твой дрянной – для ловушек сгодится. Прислужники твои, крепкие, но мне без надобности, ибо не мастеровые – я их продам. За таких сильных рабов мне дорого заплатят. А вот твоя дочь! Она стоит дороже всего, что у тебя было. Знамо тебе, что с ней станется в моих краях? Она будет рабыней у богатого бея или хана, а может статься, он сделает ее своей наложницей. А когда надоест, сменяет ее у Джанга на клинок или ткани. Джанг любит такой спелый товар. Сказать, что с ней станется? Она украсит собой пир Великого мавра. Живая или на вертеле.
От этих слов купца бросило в жар, затрясло, словно в лихорадке, к горлу подкатила удушающая тошнота. Слава о кровожадном мавре – людоеде, торговце рабами из Персии, поставлявшем живой товар во Фрикию, докатилась и до Руси. Правду сказывали, али нет, но попавшие к этому изуверу, зубами разгрызали себе жилы, бросались под копыта несущегося табуна, кидались на острые пики, лишь бы не остаться в его лапах живыми. Участь рабов, попавших к нему, была незавидной. Лучше сгинуть, пасть от меча или сабли басурманской, чем быть съеденным. Представив такую участь для дочки, купец поначалу впал в оцепенение, потом рухнул на ковер, завыл, ползая на коленях перед ханом, бессвязно запричитать.
А хан, словно не замечая горя безутешного родителя, улыбался.
– Ты можешь выбрать, – склонившись к несчастному, прошипел Дамир, – сдохнуть, как пес посреди поля на радость волкам и воронью, или служить мне. Может статься, я передумаю продавать ее. Кто ведает, может, и отпущу вас.
Как же купец ошибался! Ему казалось, что страшнее Мансура нет. Хан Дамир заставил бояться себя сильнее. Разве могут сравниться огромные ручищи араба, его гигантский рост и свирепый взгляд, с коварством этого молодого хана? Узрев для себя и дочери зыбкую надежду на спасение, купец схватил руку хана и принялся целовать. Но Дамир вырвал кисть из толстых пальцев и отшвырнул сапогом, ползающего у ног.
– Решил продлить жизнь своей дочери? Стало быть, поживешь и сам.
Хан присел рядом, и, больно схватив купца за волосы, потянул его голову вниз.
– По первой, сказывай мне, что за град на холме в изгибе реки стоит? Кто в нем правит?
Полог приподнялся, и, заслоняя собой свет, в шатер вошел Мансур.
Выслушав сбивчивый рассказ купца, хан задумался ненадолго, потом заговорил тихо, размеренно.
– Ступай в град на холме. Узнай, сколько башен на стенах, сколько ратников на них. Сочти ворота и стражников, кои стерегут их. Разузнай, какие из них завсегда открыты: где свободно ходит люд торговый и ремесленный, а которые завсегда запорами скованы. Узнай, есть ли всадники в дозоре и где стоят.
– Рязань град новый, маленький. Там чужака сразу заприметят, – жалобно заскулил купец.
– Верно, говоришь. Поэтому, возьмешь немного своего товара в мешок. Продашь его в лавку по сходной цене.
– А моя дочь? – голос купца дрожал, как и он сам. Ему не хотелось оставлять девочку у басурман. Боялся, что станется с нею. Страшился, что больше ее не увидит.
– Она останется здесь. Без моего слова ее никто не тронет. Но помни! Если к закату третьего дня не воротишься – она умрет страшной смертью.
Купец, давясь слезами, молчал, перечить не решался. Да и что толку возражать? И головы бы лишился, и дочь погубил.
Солнце еще не поднялось, когда, издали взглянув на спящую девочку, купец отправился в город. Все время пути он ощущал на себе ледяной, колючий взгляд хана. Несколько раз оборачивался, пока виден был холм, за которым стоял стан басурман. Но на вершине никого не было. И неведомо было купцу, что несколько эргашей8 по лугам и перелескам сопровождают его. Лишь когда он добрался до крайнего дома деревушки, что примостилась возле городских стен, провожатые притаились в лесочке – ждать.
У городских ворот стояли два ратника. Остальные стражники на башне городской стены, скучая, глядели по сторонам, время от времени зевая. Через ворота вышли деревенские женщины с корзинами, въехала повозка с зерном, да путник, каких много захаживало, в пропыленном плаще и с мешком за плечами прошел за ней вослед. Приличная одежда под дорожным плащом стала пропуском за крепостную стену. И путник растворился в торговых рядах базарной площади.
8
Эргаши – соглядатаи, тайно или явно сопровождающие