Выбор

— Мэм, а что, больше никто приходить не захотел?

— У всех ещё уроки, — улыбнулась Кэрол и положила букет цветов на рабочий стол Лиззи.

Сама же присела на её стул, тогда как девочка, как прилежная ученица, села напротив на идеально заправленной кровати, сложив руки на коленях.

— Пойду поищу вазу, — сказал Милтон и вышел из комнаты.

Кэрол удивлённо посмотрела ему вслед. Идя сюда, она даже не ожидала, что он оставит её с Лиззи наедине. Что ж, раз все так удачно складывается, стоит воспользоваться невольно предоставленной ей возможностью.

— Как ты тут, Лиззи? Сильно скучаешь?

— Иногда, — призналась Лиззи. — Днём совсем скучно. Милтон сидит в своем кабинете, а я целый день одна.

— А вечером к тебе приходит мистер Блейк? — осторожно поинтересовалась Кэрол.

И не смогла не заметить, какой радостью загорелись глаза её ученицы при одних лишь звуках его имени. Неужели всё-таки?..

— Да, с ним интересно. Он говорит со мной, как со взрослой!

— Только говорит?

— Ну, мы не только говорим… — пожала плечами Лиззи.

— А что вы делаете ещё?

Девочка вдруг сжала губы в тонкую линию и исподлобья посмотрела на похолодевшую Кэрол, которая все ещё пыталась уговорить себя, что их с Губернатором тайные занятия относятся исключительно к общению с ходячей Пенни, как бы страшно это не звучало.

— Я хотела спросить, Лиззи: он ведь тебя не обижает? Не делает больно?

— Никогда, — нахмурилась Лиззи. — Мэм, ну что вы, он очень хороший! Он никогда не делал мне больно, он вообще меня никогда не трогает, только волосы иногда расчесываает. Но это же не плохо?

Волосы у Лиззи были длинные, совсем как у той запертой в клетке ходячей девочки, которую описывала Эми.

— Наверное, нет, — с сомнением произнесла Кэрол и, увидев растерянный взгляд девочки, иправилась. — Конечно, нет, милая.

— Я так и знала! Он хороший. И я тоже!

— Конечно, ты хорошая, разве в этом кто-то сомневается?

Лиззи вдруг улыбнулась холодной улыбкой, неожиданно показавшись на миг гораздо старше, чем она была.

— Мэм, если бы в этом не сомневались я бы тут не сидела. Думаете, я ничего не понимаю? Я здесь, потому что вы ещё не готовы поверить, что я права. Не готовы принять новую правду, новый мир. Новое поколение!

Эти формулировки подсказывали Кэрол, что говорит Лиззи не только своими словами, но и тем, что кто-то, то есть Блейк, заложил в ее юную и не вполне здоровую голову.

— А новое поколение — это… — с вопросительной интонацией сказала она, покосившись на дверь: Милтон все еще не возвращался.

— Это все мы! Когда перейдём в другое состояние! Станем лучше! Совершенней!

— Милая, ну как, как можно считать эти создания совершенными? — не выдержала Кэрол, видя сумасшедший восторг в детских голубых глазах. — Они… У меня просто нет слов. Они отвратительны! И они мертвы.

— Мэм… мэм, а что бы вы сказали, если бы ваша София стала такой? — с улыбкой спросила Лиззи, с искренним интересом глядя на неё. — Ваша София! Вы бы тоже назвали её отвратительной? Тоже сказали бы, что она уже мертва, несмотря на то, что ходит и все понимает? И смогли бы её убить окончательно? Или попросить кто-то другого? Смогли бы? Мэм?

От необходимости отвечать ошеломленную такими словами Кэрол избавил Милтон, вошедший в комнату с извиняющейся улыбкой на губах и вазой в руках.

— Никак не мог отыскать, — не совсем правдоподобно пожал он плечами.

Но Кэрол было не до того. Слова Лиззи произвели на неё действительно большое впечатление. И она снова задумалась о том, что Блейка тоже можно понять. Как отца, как человека. Но не как лидера города, нет.

========== Глава 28 ==========

Безмятежная тишина — это то, чего в Сине было предостаточно. Кэрол до сих пор не могла привыкнуть к тому, что над головой ровно в одиннадцать утра и в восемь вечера не пролетает самолёт, как это было в их доме. Она до сих пор недоуменно вздрагивала и замирала, слыша звук заводящегося двигателя автомобиля — слишком редко. И слишком тревожно теперь. А ведь раньше этот звук был наполнен для неё облегчением, почти что счастьем. Ведь отъезжающий от дома джип значил одно — Эд едет на работу и до вечера она его не увидит. Кэрол до сих пор растерянно улыбалась, слыша по утрам пение петухов, мычание коров, лай собаки, которая недавно прибилась к воротам города, да так возле них и жила, внутри, конечно, подкармливаемая дежурными. На их тихой улочке такого раньше было не услышать.

Вот и теперь она неспешно шагала по почти пустой в это дневное время улице и приветливо кивала редким прохожим. Карен спешила вернуться на склад, откуда она зачем-то отошла. Милтон с бумагами под мышкой торопился к дому Губернатора. Ванесса поливала клумбы из лейки и мечтательно улыбалась. А вот Рик, задумчиво шагавший навстречу Кэрол, выглядел совсем плохо. Сегодня утром она попросила его о встрече на нейтральной территории и теперь, оставив детей на Моргана, пришла в беседку в центре города.

— Тут обычно никого днём не бывает, — сказал Рик, присаживаясь на лавку и оглядываясь по сторонам. — И подозрений мы не вызовем. Просто встретились случайно и сели отдохнуть от жары.

— Да, дорогой, — с улыбкой кивнула Кэрол. — Мы не вызовем подозрений, но только в том случае, если ты прекратишь так пристально смотреть на тех, кто проходит мимо. Смотри лучше на меня.

Он послушно взглянул ей в лицо и она поразилась тому, насколько уставшим он выглядел. Глаза покраснели, губы были сжаты в тонкую линию, а на лбу образовалась глубокая морщинка, которой раньше не было заметно.

— Ты плохо выглядишь, Рик.

— Много дел. Так о чем ты хотела поговорить? Я так понимаю, что-то серьёзное, раз ты не пришла в участок, из которого Шейна в последнее время никакими силами не выкурить?

— На самом деле, я попросила о встрече здесь не потому, что я не доверяю Шейну, а потому, что ты ему не доверяешь. Тебе так будет спокойней. Сам решай, стоит ли ему что-то рассказывать из того, что скажу я.

На самом деле, Кэрол перед встречей с Риком долго думала, кому из двух друзей лучше всего рассказать о предложении Мартинеса. Но, несмотря на её доверие Шейну, она не могла не признать: он ещё более ненадежный, чем Рик, который, напившись, вышел на улицу и стал склонять людей к бунту. Не потому ненадежный, что нехороший, нет. А потому, что гораздо более импульсивный. Рик, по крайней мере, в трезвом состоянии, склонен сто раз все обдумать и даже посоветоваться с остальными, прежде чем предпринимать какие-то действия. А вот Шейн может под влиянием сиюминутных эмоций натворить что-нибудь очень плохое. Например, чтобы окончательно втереться в доверие Губернатору, подставить Цезаря. А этого Кэрол очень не хотелось.

Она максимально подробно рассказала внимательно слушающему ее Рику о визите Цезаря и о том, какое впечатление на неё произвела последняя встреча с Лиззи. Девочка, правда, его особенно не заинтересовала.

— Ты считаешь, что Цезарю Мартинесу можно доверять? — спросил Рик, когда Кэрол умолкла, ощущая что во рту от долгой речи пересохло.

— Я не знаю, — качнула она головой. — Он кажется мне неплохим человеком. Я не вижу в нем неискренности. Но, сам понимаешь…

— Понимаю. Будем думать, спасибо. Возможно, я с ним сам позже пообщаюсь. А ты будь осторожней со всеми этими переговорами и визитами к Лиззи, ладно?

Кажется, только ленивый не напоминал ей в последние дни об осторожности. Зато раньше никому и в голову бы не пришло говорить ей что-то подобное. Раньше, когда мир был нормальным, когда рядом был Эд, которого вот уж точно, что стоило опасаться в последние годы их совместной жизни, Кэрол ни одна живая душа не посоветовала быть осторожной. Наверное, потому что она выглядела тогда невероятно осторожной. Она научилась ходить, дышать, двигаться, говорить так осторожно, что превзошла бы самого осторожного человека в мире. Ведь этому человеку явно было бы невдомек, какая буря способна разразиться из одного неосторожно сказанного слова или даже слишком громкого вздоха, который мог показаться Эду раздражённым!