Отдых и восстановление

А я слишком хорошо знаю, что такое терять близких, и никому подобного не желаю.

========== Глава третья, в которой героиня присутствует на совете — непонятно, зачем ==========

Гномы уехали на свой праздник, все, до последнего подсобника, но печурку в Дромаровом штабе рекруты всё равно топили, чтобы не замерзала вода в трубах. Так что в этом штабе, от лишних глаз и ушей подальше, мы и собрались: Клементина как главное действующее лицо; сыновья барона как её покровитель и его старший брат, а заодно и будущий сюзерен; сира Катриона с консортом как наниматели; Феликс как её целитель; отец Вернон и Лоренцо как те, кому предстояло разбираться, что случилось и что теперь с этим делать; и я, огр знает в качестве кого. В качестве человека, который и заварил эту кашу, видимо.

— Да, — сказал Лоренцо, вытирая платком взмокший лоб и лысину над ним: ему пришлось долго читать заклинания над полумёртвой от ужаса Клементиной, и его это порядком вымотало. Так что Меллер, посмотрев на него, подкинул дров на догорающие угли и поставил на маленькую конфорку полный чайник. — Ритуал. Кривой, корявый, с чужих слов или кое-как прочитанный и через слово понятый, зато от всей души.

Отец Вернон кивнул, подтверждая, и у сира Кристиана глаза потемнели, а в углах рта залегли жёсткие складки.

— Что нужно сделать? — отрывисто спросил он, и я подавила невольную усмешку: «нужно», не «можно» даже? Как для некоторых людей всё просто!

— Пока проклятие не пустило корни всерьёз, — неторопливо и веско проговорил жрец, — его ещё можно снять Очищением. Но вы ведь не просто спасения своему ребёнку и его матери желаете, верно? Очищение смоет всю грязь, но и уничтожит все следы, и найти злоумышленника станет невозможно, не то что доказать его вину. Так что предлагаю воспользоваться моим правом требовать помощи от законопослушных магов и поручить поиск и наказание виновного тому, кто справится с этим гораздо лучше.

Он указал на Лоренцо. Клементина большими круглыми глазами уставилась на служителя Сот, изрекающего настолько богохульные речи, и я, не сдержавшись, фыркнула. Ну да, орден Пути действительно имеет такое право, но вовсе не трубит об этом на каждом углу. Наоборот, скромно помалкивает о том, как часто и по каким поводам обращается за помощью к проклятым колдунам, особенно малефикам. Правда, отец Вернон слегка преувеличивает, говоря о своих правах, потому что приняв сан в Храме, из ордена он неминуемо должен был выйти. Но не будем придираться — зачем ссориться на ровном месте с действительно умным и понимающим человеком?

— И что может сделать законопослушный маг? — так же сухо и отрывисто, как младший брат, спросил сир Генрих, переводя взгляд с отца Вернона на Лоренцо.

— Он может предложить святому отцу не лениться и самому прочесть Эхо, — ответил тот, иронически поглядывая на жреца, который только страдальчески поморщился на такое предложение. Сил на это Эхо у него не хватает, что ли? Непохоже, я по-прежнему ощущала его как довольно сильного мага… ладно, экзорциста. Не хочет тратиться ради сопливой дурочки? Так она, повторюсь, не просто гувернантка сиры Мадлены — она фаворитка баронского сына. Лоренцо тоже смотрел на отца Вернона вопросительно, но тот никак не объяснял своё нежелание заняться очищением сиры Клементины самостоятельно, и Стрега закончил, пожимая плечами: — А ещё законопослушный маг может вернуть проклятие тому, кто его наложил. Чёрные петухи и не рождённые ягнята не нужны, но нужна будет чашка крови сиры Клементины и вашей, сир Кристиан.

— Поровну? — хмуро спросил тот, глядя на бледную и отёкшую фаворитку.

— Нет, в любой пропорции. Одному достаточно сцедить несколько капель, тогда всё остальное должен будет дать второй.

Бароныши враз кивнули с совершенно одинаковым выражением лиц. Вопрос, кто отдаст пять-шесть капель, а кто полпинты, перед ними вообще не вставал, как я понимаю.

— А ещё потребуется, — прибавил Лоренцо, вытирая уже не лицо, а толстую шею под воротом фуфайки мокрым скомканным платком, — письменное обязательство отца Вернона подтвердить в случае нужды, что очистительный ритуал был проведён с его ведома и под его ответственность. С вашей подписью тоже, сир Генрих.

Теперь на вполне понятное и законное, на мой взгляд, условие одновременно кивнули и жрец, и будущий барон Волчьей Пущи.

— Провести обряд, полагаю, лучше будет в моей часовне, — сказал отец Вернон. — Трижды Мудрейшая терпима к средствам, предпринятым ради благой цели, а послушников я отошлю под каким-нибудь предлогом, чтобы не болтали о том, чего не понимают.

— Что ещё? — всё так же сухо и холодно спросил сир Генрих, и я подумала, что его это происшествие задело даже сильнее, чем сира Кристиана. Тот больше тревожился, чем злился, а вот сир Генрих, как мне казалось, пребывал в тихом бешенстве: кто-то из его людей покусился на его будущего племянника и женщину его брата!

— Пока всё, — Лоренцо расстелил платок по горячей трубе и сел полубоком к длинному столу, с которого Дромар, уезжая, убрал всё, включая письменный прибор. То ли не доверял верзилам, то ли освобождал помещение, раз уж сам им не пользовался, так что сидели мы за совершенно пустым столом.

— А ты точно хочешь славы разрушителя страшных проклятий? — с невесёлым смешком спросил Стрегу Каттен. — Может быть, сире Клементине лучше объявить своим спасителем отца Вернона? А то ведь знаешь, как это бывает: пойдут разговоры, что ворон-де ворону глаз не выклюет и если снял, значит, в сговоре был с тем, кто проклял, а денежки пополам.

— Или вообще сперва сам заколдовал, а потом сам и спас от своего же колдовства, чтобы денежки содрать, — кривенько ухмыльнулся Лоренцо. — Кстати, о денежках… — сир Генрих заметно напрягся, но Стрега только махнул рукой: — у вас, сир, таких денег всё равно нет. Освобождение от налогов на пять лет. Годится?

— После осмотра сиры Клементины у Каттена, — возразил тот.

Лоренцо издал какой-то пренебрежительный звук вроде «пф-ф», а я влезла в разговор, чтобы объяснить нахмурившимся баронским сыновьям очевидную же вещь: снятое проклятие отнюдь не означает мгновенного исцеления. Оно означает только, что лечению отныне ничто не будет мешать. А слишком быстро сгонять отёки любой природы, кстати, может быть опасно, и Феликс это знает гораздо лучше, чем я.

— Так и есть, — согласился Каттен, потому что сир Генрих требовательно уставился на него. — Но я бы скорее сиру Веронику попросил присмотреть недельку за сирой Клементиной. — Он повернулся ко мне и спросил: — Присмотришь после ритуала? Раз уж ты так хорошо чуешь любую магию, даже корявую деревенскую. А то с этими неграмотными ведьмами то и дело нарываешься на сюрпризы.

— Это да, — всё так же криво усмехаясь, подтвердил Лоренцо. — Нас-то учили, — обратился он к сиру Генриху с пояснениями, — и мы знаем, как надо и как ни в коем случае нельзя. А всякие неучи сплошь и рядом такое творят… именно потому, что понятия не имеют, что это невозможно.

Тот кивнул с коротким нервным смешком, явно что-то своё, к магии не относящееся, имея в виду.

— Но ведь у нас тут нет ведьм, — неожиданно подала голос молчавшая до сих пор сира Катриона. — Только травницы. Разве они такое умеют? Сира Вероника вроде говорила, что дриады и эльфы к тёмной ворожбе вовсе не способны, не их это магия, а у нас кого из травниц ни возьми, у всех дриады в роду отметились.

— Чтобы провести подобный ритуал, не надо иметь магических сил вообще, — вздохнул отец Вернон. — Только искреннее желание причинить вред. Это мог сделать кто угодно — женщина, мужчина, человек, дриадский полукровка…

Я машинально кивнула, подумав, что наверняка это всё-таки была женщина. Какая-нибудь страдающая от безответной любви бесприданница-перестарок из младших дочерей или деревенская красотка, оскорблённая тем, что её променяли на тщедушную горожанку, вполне могла натворить дел из ревности и обиды.

Чайник тем временем закипел. Меллер встал, достал из подвесного шкафчика, притулившегося между петлями горячей трубы, заварочник, расписную жестянку, кружки и миску с уже знакомыми мне сдобными шестернями и рычагами (гномы с откровенным пренебрежением отнеслись к бисквитам и эклерам, зато весьма одобрили тесто песочное или хотя бы поставленное на цельном молоке). А пока он возился с завариванием чая, Лоренцо придвинул к себе миску и, не дожидаясь чая, взял розовую загогулину очень странной формы. Левую ладонь он раскрыл у груди, чтобы крошки и обломки глазури не сыпались ему на колени, и сира Катриона, неодобрительно морщась, подала ему какую-то приличного вида тряпочку, — свой платок, наверное, — чтобы постелил вместо салфетки. Лоренцо равнодушно поблагодарил. Ясное дело, на одобрение или неодобрение вязовской сеньоры плевать он хотел с высоты вершин Долгого хребта: невооружённым глазом было видно, насколько сильно он потратился. Чего уж там такого наворотила завистливая мерзавка, если неслабый и опытный маг так выложился? Нечаянно (то есть, намеренно, конечно, но вряд ли понимая, что именно она делает) вызвала какую-то тварь из Бездны? Подпитала для начала своими — а скорее, чужими, петуха какого-нибудь или кролика — жизненными силами, а потом натравила на Клементину? «Потом спрошу, — решила я. — Без свидетелей».