Отдых и восстановление

На мою беду, мы ещё не ужинали, а в таком состоянии есть совершенно невозможно: от одного запаха еды может стошнить. Так что я бросила поплывшую сосульку в таз для умывания, свой меховой плащ кинула поверх трактирного одеяла, тощего и колючего, села на кровать и начала расстёгивать рубашку из тонкого гладкого сукна (ферровского, не кот чихнул — на действительно важных вещах я не экономлю). Сира Луиза посмотрела на меня с осуждением, а мужчины — с интересом, но под суконной рубашкой у меня была простая полотняная, совершенно мужская с виду, а под стёганными штанами — такие же мужские подштанники. Ничего интересного, никаких завлекательных женских штучек. Смотреть не на что, всё равно что какой-нибудь мальчишка-рекрут готовился бы ко сну.

— Я — спать, — заявила я. — Сир Ламберт, честное слово, я не покушаюсь на ваше целомудрие. Могу потом Феликсу магией своей поклясться, что ничего не было.

Мужчины враз, дружно хохотнули, а сира Луиза неодобрительно заполыхала ушами, но опять-таки смолчала. Ох, выскажется она, я думаю, когда вернётся. Баронесса и сира Амелия, а также все родственницы, подруги и просто знакомые очень много чего услышат о злобной и распутной ведьме. Интересно, как в её изложении прозвучит сказанное мною? Помнится, мой неосторожный восхищённый выдох при взгляде на однокурсника родом откуда-то с Белого архипелага: «Посмотришь на Сигурда — самой жить захочется!» — превратился в: «Вот бы с кем я жила!» Причём авторство почему-то приписали моей тёзке с факультета целителей. Слухи и сплетни, что ни говори, такая загадочная вещь.

Я залезла под утеплённое плащом трактирное одеяло (эх, впору было тащить с собой в дорогу мою прекрасную перину, толстую, мягкую, пухлую), легла лицом к стене и свернулась кошачьим клубком, пока постель ещё не нагрелась от моего тела. Голова болела, но не особенно сильно, не мешая задрёмывать, и спина только ныла немного, тоже вполне терпимо. А там и попутчики мои прикрутили фитиль в лампе, оставив совсем крошечный огонёк, и ушли в общий зал, ужинать. Словом, я могла спокойно засыпать.

Вот только ночью мне опять приснилось, что я пытаюсь удержать Шака, летящего со склона вместе с пластом обледенелого снега. Я дёрнулась, открыла глаза, с облегчением опознала трактирную комнату, кое-как освещённую масляной лампой, и с некоторым усилием разжала сведённые судорогой пальцы, которыми я вцепилась в рубашку лежащего рядом мужчины.

— Прошу прощения, — пробормотала я. — Дурной сон.

— Бывает, — философски заметил сир Ламберт и утешающе похлопал меня по плечу.

Как мальчишку-рекрута, уж точно не как чего-то испугавшуюся девицу. После чего заснул снова, благослови его Истар, не пытаясь расспросить о том, что же мне, собственно, такое приснилось. И даже не рассказал какую-нибудь свою байку о событии, тоже снившемся ему потом в кошмарах — а у брата приграничного барона таковых легко набрался бы и десяток, и два, я думаю. Одни шрамы на правой руке чего стоили, замеченные мною, когда мужчины, подтянув повыше рукава, двигали мебель и ворочали слежавшиеся тюфяки. Сиру Ламберту, уверена, хватило переживаний, уцелеет ли рука после таких ранений или из-за разгоревшегося «чёрного огня» придётся отнимать её чуть не до локтя — правую-то! Каттен, как ни крути, был вполне рядовым целителем, магистром второй ступени, не гранд-мастером и не просто мастером даже, а ведь и они не всесильны.

Я рассеянно потрогала свой шрам на левой руке. Нащупывался он всё ещё легко, а вот разглядеть его уже можно было только при ярком свете, тонкую белёсую полосочку, оставленную бритвенно-острым лезвием. Потом я полежала, прислушиваясь к ощущениям в спине. Вроде бы более или менее всё было в порядке. Уж точно никакого сравнения с тем, что я испытывала по дороге в Волчью Пущу. Что ж, надеюсь, ещё полугода мне хватит, чтобы поправиться окончательно.

***

В Захолмье я с попутчиками рассталась: они наняли подводу до обители Дочерей Аррунга, а я подтвердила, что останусь тут и не буду смущать добродетельных и бескорыстных служительниц бога-воина ни своей мажеской мордой, наглой и высокомерной, ни наёмничьим жетоном. Я даже не спросила, есть ли я в том самом списке, но сира Луиза переступила через себя и сама, по доброй воле, известила меня, что сира Аделаида внесла-таки моё имя туда, подробно перечислив, чего и сколько жертвует приюту сира Вероника из Засолья — просто Вероника и просто из Засолья, как Ледышка, значившаяся на могильной плите просто сирой Фридой из Плотовиков. Бедная баронесса, надо думать, всеми силами спасала репутацию владения, которое по недосмотру её супруга всё больше превращалось в пристанище злобных колдунов.

А Захолмье меня разочаровало. Ну да, городишко был покрупнее и чуть побогаче Волчьей Пущи (что совсем не сложно, между нами), но Каас выбор предлагал едва ли не вдвое больший, чем хозяева здешних лавочек, а фигурные пряжки и наборы пуговиц я лучше закажу гномам из того медного сплава, что делают только Под Горой — прочного и долго не тускнеющего. Стоить такие штучки будут подороже, ясное дело, но гномы-то с меня денег не потребуют, я им как магесса гораздо интереснее и нужнее.

Общественная баня в Захолмье имелась, а как же — приличный город как-никак, местный торговый центр с осенними ярмарками и вообще перевалочная база для обозов на восток. Увы, никаких купален в бане этой и духу не было, как и отдельных номеров. Спасибо, хоть горячей воды вдоволь и никто не бурчит, что вот опять постояльцы локти растопырят, волосьями долгими растрясут и весь пол зальют, а добрым людям потом убирай за ними. В общем, я помылась, вздыхая по купальне в какой-нибудь «Наяде», обсохла, побродила по узким кривым улочкам, на удивление неплохо пообедала в заведении, где на меня выразительно поглядывал господин с потугами на лоск (комнаты тут наверху на часок сдают, что ли?), потом заглянула в несколько лавочек, но так ничего и не купила.

Ну и ладно. Зато вспомнила, что это вообще такое — разъездная жизнь без своего угла. И убедилась, что гарцевать на горячем жеребце мне точно не стоит, но поездку в повозке я вполне могу выдержать уже сейчас, а не через полгода. Так что я зашла на почту, узнала там, когда ждать карету в Волчью Пущу, и отправила письмо в Горючий Камень, в тамошнее отделение Гильдии Наёмников. Адресатом я указала главу и попросила его передать с надёжной оказией весточку Шак’Каррукату: если тот надумает снова взять меня в пару, то к лету следующего года он может дождаться меня в Горючем Камне или же приехать за мной в Озёрный.

А меллеровский контракт на три года… Мне хватило трёх-четырёх дней в дороге, чтобы окончательно понять, насколько же меня раздражают вышестоящие, когда они не сидят по далёким отделениям в крупных городах, а без конца зудят у меня над ухом.

========== Глава девятнадцатая, в которой героиня возвращается в Вязы ==========

Комментарий к Глава девятнадцатая, в которой героиня возвращается в Вязы

Мои дорогие! Я безмерно благодарна за поддержку и прошу прощения, что возвращаюсь не сразу. Каюсь, деньги, которые были перечислены на интернет, я потратила на день рождения, будь он неладен. Сами знаете, как это бывает: «Да не надо ничего готовить, мы так только, забежим поздравить». Ага, гости дорогие, подарки гоните сюда, а сами можете даже не разуваться. Разумеется, это грёбаное пятидесятипятилетие пришлось отметить хотя бы в качестве поминок пенсии, пролетевшей, как Огюст Фаньер над Парижем. А уже из подаренных «конвертиков» я оплатила интернет.

Спасибо всем огромное!

— А у меня попросить нельзя было? — проворчала сира Катриона, глянув на рысью шкурку, свисающую с моего плеча поверх плаща: сир Ламберт широким жестом подарил мне её за «прекрасные ночи — без блох, клопов и тараканов». Да, мы провели ещё две совместные ночи, уже на постоялом дворе в Захолмье. Поистине прекрасные, потому что сир Ламберт не храпел, не складывал руки-ноги на лежащих рядом и вообще спал себе спокойно, не вертясь ужом на сковородке и не перетягивая на себя одеяло. И Елене Ферр, и Феликсу Каттену можно было только позавидовать. У Людо, к примеру, имелась изрядно раздражавшая меня привычка подгребать меня к себе под руку, словно и во сне он пытался заявить на меня права.