Отдых и восстановление

Кстати, жулик Гуго, стребовав с меня стоимость полноценного окрашивания, сам воспользовался тем же раствором ещё разок — судя по тому, что его единственная внучка разгуливала по селу в заячьей шубке, заставлявшей других девиц скрежетать зубами от зависти. Пусть мех и был, в отличие от моих овчин, бледно-голубого цвета, но ведь и такого ни у кого больше не имелось ни сейчас, ни в перспективе! Здесь даже ферровскую крашеную пряжу покупали немногие, да и те — очень экономно, только чтобы разбавить разноцветными узорами тёмный или желтоватый фон вязаного полотна.

А мне жаль стало занашивать новенький нарядный полушубок по фурам и трактирам, и вместо него я надела всё ту же мою проклёпанную куртку, — хоть и подумывала уже, кому бы её продать или на что бы обменять, — поверх неё накинув плащ из волчьего меха, крытого местным… пледом, что ли. То есть, жители Волчьей Пущи эту пёструю шерстяную ткань пледом не называли, конечно. Её даже вытканными узорами не украшали, просто на основу пускали шерсть одного цвета, тёмно-бурую, скажем, а уток был белым или рыжеватым, а то и поочерёдно тем и другим. Тряпочка получалась почти нарядной, а главное — плотной и тёплой, как пледы северных имперских провинций. Гуго, поворчав про нездешние придумки, скроил мне из неё и отороченную мехом пелерину на имперский манер, и просторный, чтобы даже на суконную шапочку можно было накинуть, капюшон, утеплив его росомахой, шерстинки которой не индевеют от дыхания на морозе.

Ещё мне пришлось срочно шить тёплые штаны, потому что снега здесь выпадало много, а мести подолом сугробы я не имела ни малейшего желания. Стоило только представить, как я лезу в шарабан или двуколку, не только поскальзываясь на обледеневшей подножке, но и путаясь в длинной юбке, облепленной снегом понизу… да ну его, я лучше ещё немного побуду распущенной и совершенно бесстыдной особой, раз за разом скандализирующей местное общество. Впрочем, на зимние штаны здесь вроде бы смотрели немного снисходительнее. Слишком уж многие местные девушки сами добывали белок себе на шубку и тетеревов семье на обед, а по заснеженному лесу в длинной юбке не побродишь тем более.

И вся эта благодать, включая новые меховые сапоги, не стоила мне ни гроша. Не считая моей работы, ясное дело, но кто её считает? Ямы, погреба, кладовки… Гуго, к слову, не боясь гнева матушки Саманты, за работу и материал потребовал зачарованный стеклянный шар, а то глаза уже не те, пожаловался он, и шить ему, особенно зимой, приходится чуть ли не на ощупь. Я отдала ему свой шар, подумав, что надо попросить у Дромара каких-нибудь недорогих полупрозрачных камней про запас, можно даже необработанных. А ещё вспомнила, во что мне в прошлый раз обошлась зимняя экипировка… Хм… Когда мне понадобится новая, надо будет просто взять подобный контракт в глуши и так же одеться с головы до ног практически бесплатно.

В общем, тепло одетая почти во всё новое, я сидела в шарабане и ждала, когда Дромар закончит раздавать указания своему кузену и троим гномам, которые были у него кем-то вроде десятников, как я понимаю. Сак, приготовленный в дорогу до Захолмья, лежал на среднем сиденье, а на коленях я держала папку с патентами на рунные цепочки. Меллер, кстати, нанимал в Озёрном какого-то художника, который тщательно скопировал руны, а вот вместо карандашной штриховки мастерски изобразил именно разноцветное сияние. То-то работодатель мой удержал с меня сумму, от которой я ненадолго онемела: он, видимо, кроме расходов на собственно патенты посчитал ещё и затраты на обработку моих чертежей рукой профессионала. Денег было жаль, конечно, но в таком виде смотрелись рунные цепочки как-то… убедительнее, что ли. Сразу становилось понятно, за что я требую с гнома тоже весьма немалые деньги.

Правила шарабаном Аларика, ехавшая посетить храм, а с нею напросилась и Клементина, которая везла подношение жрицам к празднику — собственноручно расписанные тарелки и кружки. Так что они сели впереди, а мы с почтенным гномом устроились на заднем сиденье, к счастью, достаточно просторном, чтобы вместе со мной там поместился и плотный, кряжистый подгорный житель с его достойными зависти плечами (особенно если учесть, что одеты мы оба были по-зимнему и потому места занимали куда больше, чем даже месяц-другой назад).

А ещё когда мы уже собрались трогаться, сир Кристиан передумал ехать верхом, забрался в шарабан и улёгся на среднее сиденье, поджав ноги и пристроив мой сак под голову. Как он, с его-то ростом, собирался потом вставать, одни отродья Бездны знают. Но он укрылся плащом и уснул, благо ширины сиденья хватало даже отнюдь не субтильному мужчине: приехал он вчера очень поздно, — я уже закончила читать очередную главу «Развалин» и собиралась идти спать, — ночевал точно не в казарме, а за завтраком вид у него был хмурый и помятый. И кажется, я догадываюсь, почему он, оставшись у фаворитки, совершенно не выспался. Наверняка у них с Клементиной полночи шли те самые выяснения отношений, которые гораздо хуже открытой ссоры.

Впрочем… не моё дело. Он сам предложил ей колечко, сам и расхлёбывает теперь.

И не знаю, о чём говорили помощница вязовской сеньоры с гувернанткой, а мы с Дромаром обсуждали наши светильники, понятно. Вернее, он спрашивал, сколько кристаллов для ламп и ночников я смогу зачаровать без вреда своему здоровью.

— Один-два в день, если не будет никаких более срочных дел, — подумав, сказала я. — Мало, я знаю. Предложите Ренате Винтерхорст подзаработать, мастер Дромар: она же наверняка всё ещё должна Ильфердину за свою долю в усадьбе. С её силой и опытом, она пять-шесть штук зачарует не в неделю, а в день.

— Она настолько сильнее вас? — недоверчиво спросил он.

— Сильнее и опытнее, — подтвердила я. — Я против неё как мышь против кошки.

— И тем не менее, выиграли поединок.

— Отчасти она меня просто недооценила, а это всегда опасно. Отчасти я выиграла потому, что воспользовалась заклинанием магической школы, в которой Рената плохо разбирается. В Срединных землях маги редко противостоят другим магам, мастер Дромар. Мы не привыкли всерьёз опасаться друг друга. У нас хватает других недоброжелателей.

Он кивнул и рассеянно поправил медвежью шкуру, которой мы закутали ноги (одной на двоих, потому что одну подстелил под себя сир Кристиан и просто потому, что так было теплее; гном даже не спросил, удобно ли это и не повредит ли моей репутации: где приличия — и где лёгкий, но с кусачим восточным ветром морозец?). Снежинки летели мелкие и редкие, так что мы даже не опускали кожаные шторы, солнце бледным диском просвечивало сквозь облака, деревья вдоль дороги красовались в кружевных палантинах, и я с чего-то вдруг подумала, что за целое лето так ни разу в здешний лес и не выбралась, дочь травницы называется. И если всё-таки останусь, то потребую у Меллера хотя бы два-три дня настоящего отдыха. Как там называли озерцо, куда местные мальчишки бегают рыбачить? Миска? Плошка? Что-то такое… кухонное. Прогуляться хотя бы до него и пожить там, в лесочке у озера, денёк-другой в хорошую погоду.

— По поводу этих кристаллов, из которых руны будут тянуть магию, — проговорил меж тем Дромар, закончив подтыкать шкуру с левого бока, чтобы под неё не задувало: ветер как раз налетал короткими злыми порывами преимущественно с той стороны.

— Да?

— Если они будут лежать в стальном ящике, они дольше будут сохранять свои свойства?

— В общем… да. — Я, чуть помешкав, покивала, потому что именно такая мысль мелькала было и у меня, но я отвлеклась и тут же забыла про настолько простой способ погасить светильник. — Не вечно, разумеется, а…

— Как кубок, накрытый крышкой?

Я рассмеялась. Негромко, чтобы не разбудить сира Кристиана.

— Пожалуй, так, — сказала я.

— И если вынуть кристалл из светильника и убрать его, к примеру, в несгораемый шкаф, то руны перестанут тратить его магический заряд?

— Теоретически — должны, — не очень уверенно ответила я. — А на практике можно проверить в первой же партии.