Отдых и восстановление

— Обязательно, — подтвердил Дромар.

— Но погаснет светильник не сразу, — предупредила я. — На какое-то небольшое время остатков магии ему должно хватить. Ненадолго, не больше часа.

— Я учту это.

Снег заровнял кочки и колдобины, экипаж мягко покачивался на рессорах, левый бок мне грел Дромар, а ноги — медвежья шкура, и я подумала, что надо бы и теперь, не дожидаясь будущего лета, выбираться временами хоть куда-нибудь. Сколько можно сидеть за расчётами и чертежами? Успею ещё ссутулиться, окончательно растолстеть и испортить зрение. Когда Меллер соберётся к Огрову Пальцу, например, надо будет напроситься с ним. Уже после праздников, ясное дело.

— Господин Стрега пытался расспрашивать меня о вас, — сказал Дромар неожиданно.

— Лоренцо? — удивилась я, невольно отметив это «пытался».

— Да. Я был несказанно изумлён тем, что сведения о сестре по гильдии он собирает по настолько далёким от неё источникам.

— Ох, каковы бы ни были условия нового контракта, — вздохнула я, — надо мне всё же уезжать отсюда.

— Или взять у моего отца лен и попросить его найти вам жениха из младших сыновей, — пробурчал сир Кристиан из-под своего плаща. — Тогда остальные претенденты сами отстанут.

— А вы спите себе, спите, — неодобрительно сказала я. — Нечего подслушивать. Вдруг я в любви мастеру Дромару объясняюсь?

Лицо Дромара выше бороды и без того раскраснелось от холодного ветра, но тут он просто полыхнул.

— Сира Вероника! — только и сказал он, но сколько же в этих двух словах было упрёка, обиды и смущения… и интереса?

— Прошу прощения, — повинилась я. — Кстати, мастер Дромар, вы женаты? А то я и вправду испорчу вам отношения с супругой своими дурацкими шуточками.

— Я вдовец, моя бесценная госпожа.

— О… простите.

— За что? Вашей вины в том уж точно нет. Наши женщины умирают в родах куда чаще, чем вы. — Он задумчиво покачал головой. — Я первое время Наверху не переставал ужасаться тому, как человеческие жёны до последнего хлопочут по хозяйству, а то и работают в поле. Если бы мы относились к своим женщинам с таким же пренебрежением, наш народ давно бы исчез из этого мира.

— Наши тоже мрут только так. — Сир Кристиан с кряхтением сел, попытался вытянуть ноги и болезненно зашипел. — Даже маги-целители не всех могут спасти.

Я кивнула: про Аларику Феликс говорил, что первые два дня после рождения Вениамина он всё ждал кровотечения или горячки — чудо, что обошлось. А про сиру Луизу — что между первым и вторым ребёнком ей необходим перерыв в три-четыре года как минимум. Я так понимаю, ей крупно повезло, что в Волчьей Пуще есть опытный целитель и даже есть алхимик, способный сварить контрацептивное зелье, не то быть бы и младшему баронышу вдовцом, не только вязовскому маршалу. Не мудрено, что сир Кристиан так обрадовался будущему бастарду: ещё вопрос, чем закончится возможная вторая беременность законной супруги. Если сира Луиза вообще рискнёт рожать во второй раз — она может сослаться на целителя, и я думаю, Феликс охотно поддержит её: ему ведь, если что, придётся спасать её или ребёнка, или даже обоих.

Клементине, кстати, Бран уверенно обещал сына (четверть крови у парня как-никак дриадская, и определял он такие вещи быстрее и надёжнее, чем его наставник), так что у баронского внука будут два кузена, раз уж с родными братьями не получилось. И возможно, будущий барон Волчьей Пущи решит, что и граф, и Храм вполне обойдутся без его детей-племянников. В крайнем случае одна из дочерей станет служить Девяти, но ясное дело, не нищей бесправной послушницей, пусть даже способностей жреческих Девятеро ей не отмерили…

Впрочем, всё это опять же не моё дело. Нет, каким заманчивым бы ни было предложение Меллера, надо уезжать отсюда. А то слишком привыкну, обленюсь и решу, что вон та ступенька каскада вполне годится под мою башенку — чуть повыше сторожевой, и поэтому в безопасности, но и без докуки в виде егерей и их обслуги.

Мы с Дромаром сняли по комнате в почти пустующем пока что трактире (не удивлюсь, если Аларика, сдав Клементину на руки покровителю, сбежит из замка ко мне), пообедали, отогрелись, отдохнули и направились к нотариусу. Мэтр Корнелиус недоверчиво перебрал листы с закорючками рун и сиянием нарисованных огней, но отказать нам причин не имел, так что мы составили и подписали договор о купле-продаже. Дромар с видом «Ну, наконец-то!» забрал чертежи, а я взяла вексель на основную сумму и кошелёк серебра на текущие расходы. Подумав, что на эти деньги надо будет к праздникам накупить в Захолмье мелких подарков для всех подряд, от вязовской сеньоры до прислуги в её крепости. Кстати, формочки для сахарных фигурок по шаблонам сиры Клементины были уже готовы, но они сразу же отправились к Людо на кухню. Он заказал гномам сделать ему по тем же глиняным статуэткам формы и для печенья, так что не придётся жителям Вязов и Ведьминой Плотины гадать, можно ли всё это есть без опаски — я к этому как бы и вовсе не имею отношения. Что там Дромар говорил о моей непрактичности? В смысле, готовности раздавать идеи бесплатно?

В общем, мы закончили с формальностями, Дромар вернулся в трактир, собираясь побездельничать денёк, раз уже выдалась такая возможность, а я сходила в часовню Сот и пожертвовала Трижды Мудрейшей десятую часть от той суммы, что получила наличными (про вексель отцу Вернону знать было совершенно необязательно, по моему скромному мнению). Денег было жаль, но спокойствие стоило дороже, а ещё мою мелочную душонку грела злорадная мысль о том, как будет негодовать матушка Саманта. Ведь завидную, по местным меркам, кучку серебра получил её подлый соперник — при том, что мне, ведьме проклятой, святая мать никаких претензий и предъявить-то не могла. Какая Девяти богам разница, кто из их служителей получил подношение?

Я подозвала послушницу, менявшую свечи, чтобы она была свидетельницей, и девица, приоткрыв рот, недоверчиво проследила за тем, как я пересчитала монеты, отложила десятую часть в чашу для пожертвований, а остальное ссыпала обратно в кошелёк. Надо сказать, девушка вообще не выглядела достойной служительницей Трижды Мудрейшей, и я непочтительно подумала, что она, скорее всего, просто сбежала из гадючника храма Девяти в место поспокойнее. А уж чья статуя там стоит… Да хоть Хартемгарбес!

Словом, свой долг какой-никакой прихожанки я исполнила и в храм уже не пошла. А вот в замок прогулялась: библиотека замковая мною и до половины ещё изучена не была. И тем более, нам с Отто обоим было выгодно продолжать приятельские отношения. Поговаривали, что он нашёл какую-то девицу со слабеньким магическим даром и что один из баронских вассалов вроде как соглашался признать её своей дочерью (причём, если верить сплетникам, там и признавать было нечего, потому что девица выглядела родной, а не единокровной сестрой дочери законной). Останемся приятелями, а не разбежимся, полаявшись — этак любители почесать языки поневоле признают, что я просто пошутила про консорта. Потом ещё сделаю молодым на свадьбу какой-нибудь полезный и ценный подарок, и можно будет об этой истории больше не думать вообще.

Размышляя таким образом, я развесила по библиотеке гроздья светляков и всласть порылась на полках. Но разумеется, никто мне не дал спокойно посидеть часок-другой со сборником ледяных чар.

— Про девицу речь, а девица навстречь, — сказал Лоренцо, входя. — Только о тебе с бароном говорили.

— О чём? — подозрительно спросила я, нехотя откладывая книгу.

— Хочу тебе предложить рожать для меня наследника. — Лицо у меня, видимо, вытянулось или перекосилось, потому что Лоренцо гнусно ухмыльнулся. — Что, поверила? — фыркнул он. — Вот прямо все мужики в здешней глухомани ни есть, ни спать не могут — все тебя хотят.

— Кто говорит про всех? — возразила я. — Один постоянный любовник и то ли двое, то ли трое младших сыновей, которые скорее согласятся жениться на ведьме, чем вступить в бесплодный брак. Тем более, что к подобным бракам в здешних краях даже благородные сеньоры относятся примерно так же, как крестьяне или мастеровые: чего только люди не выдумают, лишь бы добро не делить!