Страница 71 из 113
Сир Генрих недоверчиво хмыкнул.
— Кристиан как-то спросил Ренату, — проговорил он, оставив сапог в покое и бездумно поигрывая стеклянным шаром, взятым с меллеровского стола, — точно ли она женщина. Не помню подробностей, но по словам Кристиана, та выдала речь, больше подходящую старому холостяку. А теперь вы, сира Вероника, высказываетесь как судейский чиновник: обстоятельства, соглашения… Чародейкам настолько противен брак? С кем угодно?
— Будь мы в Империи, я бы, пожалуй, согласилась на брак с Отто при любом его сословии, — я даже почти не соврала. В конце-то концов, доверяю я ему или нет, но Отто — неглупый и вполне привлекательный молодой мужчина, да ещё собрат-боевик. Мы бы неплохо могли поладить пусть не как супруги, а как коллеги и соратники, скажем: всё же общих тем у нас заметно побольше, чем у получившего блестящее образование мужчины из третьего сословия и полуграмотной деревенской сеньоры. — Но ни в вашем королевстве, ни в Приболотье нет понятия эмансипации, а мне совершенно не хочется просить у мужа разрешения на то, чтобы заниматься своими собственными делами и ездить по этим делам дальше ярмарки.
— И через него вести свои собственные дела с гномами, — прибавил Меллер, безнадёжно посмотрев на шар в руках сира Генриха: кажется, он ждал, что старший баронский сын точно так же, как его брат, просто сунет полезную вещицу в карман. Ну да, для Меллеров эти стекляшки — ерунда в плане расходов, а мне платят независимо от того, работаю я на сиру Катриону с консортом или валяюсь с книгой на кровати. И всё равно такие вроде бы мелочи должны не шутя раздражать человека, привыкшего, что его имущество — это его имущество и распоряжаться им может только сам владелец. — Отто… сир Отто, — поправился он, и тот кивнул, признавая эту поправку (ого, у кого-то, кажется, головушка слегка закружилась от внезапного взлёта по сословной лестнице), — насколько хорошо вы владеете Старшей речью? Мастер Балгуб вообще не знает ни нашего диалекта, ни какого-либо другого.
— Да… объяснюсь как-нибудь, я думаю, — не очень уверенно ответил Отто. — С дриадами же могу говорить, а гномы Дома Морр именно ради них Старшую речь и учат.
Меллер кивнул и посмотрел на часы на стене — новинку без гирек и цепей, такие простые и строгие с виду, что даже подумать было боязно об их цене.
— Ещё с четверть часа до обеда у нас есть, — сказал он. — Могу показать смету, чтобы вы примерно представляли себе, о каких суммах пойдёт речь.
Отто и сир Генрих из-за стола сразу же проследовали в меллеровский кабинет, а время от обеда до ужина по-прежнему принадлежало мне безраздельно. В кабинете для меня с моими расчётами точно не было места, а в моей комнате в егерской казарме для такой работы не имелось никаких условий, так что я направилась к Людо.
Чтобы застать его в ещё более печальном, чем у Отто, состоянии.
— Уж не меня ли вы делили? — спросила я, разглядывая заметно припухшую слева челюсть Людо и побледневшие, но несомненные синяки на лице — значит, вот кто Отто глаз подбил. А я-то думала, что за самоубийца нашёлся.
Людо осторожно, самыми кончинами пальцев, коснулся щеки и невнятно ответил:
— Говорили о тебе — это да. Но чтобы прямо делили… Тебя-то?
Разговаривать ему было очень больно, знаю по себе. То есть, я как-то до сих пор обходилась без выбитых зубов, но вот принудительное сращивание ран и переломов было мне неплохо знакомо.
— И кто кого? — всё-таки полюбопытствовала бессердечная я.
Людо натянуто улыбнулся, и кажется, улыбка вышла кривой не только из-за опухшей челюсти:
— Да обоим досталось, — признал он. — Меня драться учил отец, потом его друзья, да и дядя не дурак был кулаками помахать. А Отто как-никак с егерями постоянно общается, не мог же он вообще ничему не научиться. — Людо обнял меня, ткнувшись носом мне в волосы, и я не стала его отталкивать, хотя эта их драка мне совсем не нравилась. — Значит, ты его уже видела, да?
— Вот только что говорили.
— Он сказал тебе, что его величество подписал прошение барона Волчьей Пущи о пожаловании дворянского титула придворному боевому магу?
— Да.
— И что’ с его предложением руки, башни и наследника?
— Ничего. Предложение делалось неофициально, а сплетни есть сплетни: мало ли кто что болтает.
— То есть, — уточнил Людо, — то ли он передумал, то ли ты ему отказала, а то ли вообще всё это была дурацкая шутка, но никакого бракосочетания в любом случае не предвидится?
— Именно так.
Он, не скрываясь, выдохнул и обнял меня крепче, не заботясь о том, что мой пыльный плащ испачкает его кухонную куртку. Мы ещё немного постояли в холле, обнявшись. Потом Людо осторожно потёрся здоровой щекой об мои волосы и пробормотал:
— Толку от меня сегодня, извини, будет мало.
— От меня ещё меньше, — заверила я. — И сегодня, и ещё два-три дня.
— А… понятно. — Может, он и пытался скрыть облегчение в голосе, но я его, облегчение это, расслышала совершенно ясно.
— Ты меня не накормишь? — спросила я. Людо удивлённо заломил бровь, и я пояснила: — Да нет, я вовсе не теряла аппетит от тяжких переживаний. Просто Тильда умудрилась в один день сварить гороховый суп и пожарить карпа. А я не люблю ни то, ни другое. Вообще рыбу речную терпеть не могу. В общем, я погрызла печенье под чаёк — это и был весь мой обед.
— Бедная моя, — Людо даже рискнул поцеловать меня. Невинно, в самый краешек скулы (всерьёз, наверное, было бы слишком больно). — Конечно, пойдём. Мне, наверное, придётся неделю сплошь протёртым и рубленым обходиться, так что Ян приготовил биточки. Ты не против бараньих биточков?
В столовой на зачарованных колбах вместо абажуров появились хрустальные плафоны с подвесками, игравшими радужными переливами. Стало заметно светлее, но магии там оставалось совсем чуток. Видимо, Рената наверху больше не появлялась, а Текле не хватало то ли сил, то ли времени, чтобы заняться светильниками. Я, садясь за стол, предложила Каспару подновить зачарование, и разумеется, он согласился.
Да, я угодила из-за одного стола за другой: обедали у Серпента на этот раз довольно поздно, зато в кои-то веки почти все разом, только Текла не вышла к столу. Подозреваю, что из-за меня: это Веху деваться было некуда, сидел, бедняга, и страдал, пытаясь совладать с жуткими приспособлениями из мельхиора и фаянса. А матери признанного серпентовского бастарда, кажется, позволялось не побольше ли, чем законной супруге. Во всяком случае ей не приходилось, как когда-то госпоже Серпент, изо всех сил соответствовать статусу своего мужа — мастера алхимии.
А Каспар выглядел гораздо живее, чем в прошлый раз, даже взял довольно рискованный для него гарнир к биточкам — картофель, приготовленный слишком, на мой взгляд, мудрёным и хлопотным способом: Ян отварил его и размял с маслом и молоком в однородную массу. Вкусно, конечно, и если с зубами беда, то такое блюдо просто находка, но я подумала, что с больным желудком и молоко, и масло могут доставить целый ворох проблем. Однако Каспар ел с аппетитом и только сочувственно поглядывал на Людо, нарезавшего рубленое мясо такими тонкими ломтиками, чтобы глотать практически не жуя. Наверное, это было странно и непривычно для обоих — поменяться ролями.
— Спасибо, что были с детьми во время визита господина Стреги, сира Вероника, — сказал Каспар, подливая мне вина. — Никогда мне не нравился этот тип, но в последний раз он что-то потерял всякое представление о приличиях. Я послал ему письмо с просьбой не беспокоить меня больше и с заверениями, что я вполне переживу потерю одного покупателя. И с предупреждениями, что если он попытается использовать посредника для покупки моих напитков или печенья Людо, посредники эти тоже попадут в мой чёрный список.
Я наклонила голову, показывая, что оценила и в целом одобряю. Подумала, правда, что посредники Лоренцо вряд ли могли бы позволить себе покупки и у самого Серпента, и у мужа его беглой дочери, так что немного же они потеряют от запрета. Впрочем… чем славно змеиное семейство, наверное, знала уже вся Волчья Пуща. Да ещё и отчаянные типы, ловившие для Каспара живых гадюк, могли понарассказывать страшных сказочек про старого колдуна, который варит жуткие зелья и ужасные яды. Много ли Лоренцо найдёт желающих вызвать недовольство мастера алхимии? Даже если в этих краях и знают про гильдейские клятвы, кто поверит, будто Гильдия алхимиков станет разбираться со смертью какого-то безвестного жителя какого-то медвежьего угла?