Страница 62 из 113
— Да хотел с тобой поговорить по-человечески, бестолочь. — Генрих обшарил глазами плиту, цапнул, подцепив концом ножа, прямо со сковородки не прожаренную ещё зразу, взял у понятливо подскочившей девицы кусок хлеба, ногой подтянул к себе табурет и уселся рядом с рабочим столом. — В эту твою мазь, кроме гадючьего яда, что-то снотворное добавлено? — спросил он. Людо пожал плечами: вот он ещё составом мазей не интересовался! Ему своих рецептов хватало. — Меня вчера срубило, как от бутылки бальзама, — пояснил своё предположение Генрих, — а я выпил всего бокальчик какой-то ягодной ерунды.
— Поговорить? — слегка насторожившись, спросил Людо, толком не слушавший все эти обвинения-недоумения по поводу слишком крепкого сна. Да-да, человек, который трясся в седле, невзирая на простреливающую поясницу, а потом стоял на холодном влажном, пусть и без дождя, ветру, вечером принял ванну с мелиссой, плотно поужинал, был подлечен и тепло закутан, после чего заснул мёртвым сном. Вот странно-то, а? — О чём-то конкретном?
— Мы о Веронике вчера не договорили.
— А что Вероника? — не понял Людо. — Думаешь, зазнается теперь? Или опасаешься, что её объявят злой страшной ведьмой, которая ворует детей или сквашивает молоко прямо в коровьем вымени?
— Не объявят. Зря я, что ли, отца Вернона с собой привозил? Людо, — Генрих вздохнул, — я понимаю, что у вас с нею… ну, любовь — не любовь, но вроде серьёзно.
— Шутишь? Она наёмница. В начале следующего лета она уедет, вот и вся любовь.
— Вот и я о том же. Я поговорю с Отто, и если он не передумал жениться на злой и страшной ведьме, я попробую всё-таки уговорить Веронику здесь остаться. Она же ездила к Огрову Пальцу, и Эммет показывал ей тот каскад водопадов, где мы с ним хотим на уступе сторожевую башенку поставить. Эммет говорил, будто ей там понравилось: красиво, спокойно, водопад только шумит, а так в остальном тихо. И посёлок вроде бы и рядом, но там, внизу, под обрывом. Никто чужой лишний раз в горку не полезет, чтобы посмотреть, каких таких младенцев она в печь на лопате сажает.
Людо сдержанно хмыкнул, рассеянно похлопав по глянцевому от растопленного масла тесту.
— Может, лучше Гилберта попросишь… поговорить? — предложил он. — Прости, но ты скорее испортишь все переговоры, потому что будешь не предлагать, а приказывать, как привык. А Вероника тебе пока что не вассал, знаешь ли. Разозлится только вконец.
Генрих тоскливо посмотрел на зразу, но та ещё курилась горячим паром, так что он, вздохнув, покачал головой.
— Нет, — сказал он, — это дела моего баронства, и решать их я должен сам. Не сбивай меня только. Я хотел сказать, что тебя я понимаю очень хорошо, но в брак-то ты с нею вступить всё равно не можешь. И дети ей нужны от мага. Так что ты… не мешай Отто, а?
— Это я ему мешаю? — разозлился Людо и, разворачиваясь лицом к Генриху, даже таз резко отодвинул, проскрежетав медным дном по каменной столешнице. — Я, ни в одном месте не маг и даже не егерь, хотя бы драться обученный, вчера сразу к обеим поединщицам подошёл. Хотя одна злилась, что проиграла какой-то соплячке, а вторая — что на неё пялятся, как на ручную мантикору: ручная-то ручная, да кто её знает, что у неё на уме? А где был Отто? От мужчины вообще-то ждут поддержки и защиты, даже если он консорт, а не глава семьи. А он ясно продемонстрировал, что ни помощи, ни утешения от него ждать не приходится. Чем я могу ему помешать? Он приговор своим планам и мечтам своей рукой подписал и привёл в исполнение. А всего-то надо было уставшую и издёргавшуюся девушку обнять. Даже не говорить ничего, просто показать, что ты рядом. Так вот он — показал, что рядом его не будет. Да если бы я захотел испортить Веронике мнение о нём, сильнее бы подгадить ему не сумел. Тебе напомнить, почему она здесь? Она, спасая своего напарника, чуть калекой не осталась, но не видит в этом ничего особенного: напарник же. Что она должна думать об Отто? Что он бросит её, как только ему будет грозить мало-мальская опасность?
— Отто не трус, — возразил Генрих, хотя явно призадумался. — И не предатель, что бы ты там себе ни думал. Не знаю, в чём было дело, что он к Веронике даже не подошёл. Но точно не потому, что чего-то испугался. Убедился, что как маг она и сильнее, и… не знаю, как сказать… более умелая и опытная, что ли? Это у тебя, ни в одном месте не мага и даже не егеря, и жена была из змеиной семейки, и в любовницах то одна чародейка, то другая. А Отто чьё-то превосходство над собой признавать очень не любит. Они с Браном-то х… — он глянул на мальчишек у плиты и усмехнулся, поправляясь на ходу, — хозяйством мерились до последнего, даром что один боевик, а другой целитель.
— А теперь ещё и Бран — не Бран, внук Руты, а магистр первой ступени Руфус, — хмыкнул Людо, опять подтаскивая к себе таз и вываливая из него тесто на стол, чтобы вымесить хорошенько. Злись не злись, а работа никуда не денется. — А Отто, как был, так и остался просто Отто, — не сумев скрыть злорадство в голосе, прибавил он. — Генрих, чтобы ему не мешать, мне пришлось бы уехать отсюда. А мне, знаешь ли, совсем не хочется начинать заново в незнакомом месте только потому, что твоему боевому магу больное самолюбие мешает признать: не он тут самая большая лягушка в луже. Я понимаю, он парень простой, привык считать, на отца глядя, будто муж, особенно по пьяной лавочке, может и поколотить жену просто за то, что не так посмотрела. Однако вчера не магистр Ковена, а обычная слабенькая ведьмочка, дочка травницы, на его глазах макнула в лужу действительно сильного мага. Вот и связывайся с такой — тоже ведь, чуть что, получишь по рогам. Обидно, понимаю. Но я-то тут при чём? Каждый сам пи… — он тоже, как и Генрих, усмехнулся, скосив глаза на мальчишек, слишком занятых приготовлением начинок и вообще пока что не интересующихся взрослыми глупостями про брак и любовь, — писец своему счастью. Если ты прямо прикажешь мне даже близко не подходить к Веронике, я разумеется не могу не подчиниться. Но Отто это не поможет. Он всё, что мог, уже испортил. В общем, если тебя интересует, что я думаю обо всём этом, я скажу.
— Говори, — кивнул Генрих и откусил наконец от немного остывшей зразы. Сок из неё на горбушку потёк слегка красноватый, но Генрих в своих походах наверняка и не такое ел. Не прожаренный фарш его не испугал.
— Проси отца пожаловать сире Веронике тот самый уступ у водопадов за её заслуги перед баронством, чтобы она вернулась сюда, когда с долгами разберётся, — сказал Людо. — Вернётся она, вернётся, свой собственный лен ей очень хочется. Но перестань подыскивать ей женихов, а то она и на лен плюнет. Как ты не понимаешь? Она с пятнадцати лет привыкла, что надеяться может только на себя. А тут, когда она уже на ноги встала и ни в чьей поддержке не нуждается, вдруг нашлись добрые люди! Которые лучше неё знают, что ей делать. Не боишься, что она уезжая отсюда, оставит самым назойливым какой-нибудь подарочек вроде вчерашнего?
— Отец Вернон снимет, — усмехнулся Генрих. — Вряд ли там будет что-то смертельное.
Людо покрутил головой, но не стал и пытаться его переубеждать. Близкое знакомство с сирой Фридой и Феликсом сослужило наследнику баронства неважную службу: магов он не боялся. А зря. Вот только говорить с Генрихом об этом не имело смысла, он всех магов судил по Ледышке и Каттену.
— Пойдём завтракать, — сказал Людо безнадёжно. Тесто он скатал в шар и завернул в полотенце: пусть полежит пока. — В столовой накрыть?
— Да ну, — поморщился Генрих. — Вон же стол у тебя, там и поедим.
— Руками, — ехидно подсказал Людо.
— Именно, — подтвердил Генрих и облизал жирные пальцы.
Оба посмеялись, Людо отряхнул руки от муки и полез в шкафчик за посудой и приборами. И всё-таки попытался ещё раз воззвать к здравому смыслу наследника баронства.
— Генрих, пожалуйста, — сказал он, — оставь Веронику в покое. Ты только хуже делаешь, пойми ты это наконец. Она останется, если захочет остаться, но вы так на неё насели, что пока у неё только одно желание — бежать отсюда без оглядки.