Отдых и восстановление

Потом меня сватал богатый барон.

Ла́рила ла́рила ли́ла,

Он денег сулил мне, и замок, и трон,

Но я его не любила.

Прекрасная дама звала меня жить,

Ла́рила ла́рила ли́ла,

Но как же детишек нам с ней заводить?

И я её не любила.

Шестой мой жених… сколько можно считать?

Дальше уже не считаю,

Придётся девицей всю жизнь прогулять,

О собственной башне мечтая.

О каменной башне в чащобе лесной,

Где свежесть морозная всюду,

Там книги и звёзды, и тишь да покой,

Вот где я счастлива буду.*

И всё было бы прекрасно, если бы огры не приволокли подвыпившую Ренату. Она отобрала у Меллера лютню и пропела, ухмыляясь мне в лицо:

Сижу в этой башне теперь у окна,

Лари’ла лари’ла налей-ка.

Ах, где бы найти мне в мужья колдуна,

Чтоб муж был под стать чародей… Ай!

Это она взвизгнула от неожиданности, нелепо взмахнув руками и чуть не грохнувшись, потому что под каблуком, которым она лихо притопывала, по моему щелчку возник кружок безупречно гладкого льда. Маленький, с блюдечко — как раз ей наступить. Или кто-то думал, будто я молча стану слушать насмешки остроухой стервы? На её счастье, Хрорри увязался за своей подружкой и успел подхватить её. Совершенно непочтительно, за шкирку, как котёнка. Ну, то есть, за воротник, конечно, но вид у наёмника был такой, что на ум приходило именно «за шкирку».

А я встала и махнула рукой, чтобы подчистить хвосты, смазывая магический след моей мелкой пакости и пряча одну наколдованную ледышку под другими такими же. Сперва в темнеющее небо взвился целый рой голубых и фиолетовых светляков, потом взлетели веером мелкие льдинки. Свет магических огоньков и уходящего за окоём солнца красиво дробился в острых ледяных гранях, и народ дружно выдохнул в восхищении. Правда, тут же заворчал, а кое-кто и возмущённо заорал, когда вся эта красота посыпалась кому на голову, а кому за шиворот. Я поспешно извинилась и вместо Ледяных шипов подвесила на сажень-полторы выше голов сельчан и наёмников снежную вуаль Малого бурана. Потом, хрустя осыпавшимися ледышками, сделала несколько шагов от стола и добавила ещё огней, потому что сквозь снеговую завесу светить они стали довольно тускло.

— Эй, — возмутилась Рената, — и что это было?

Лютню она вернула Меллеру и стояла, стряхивая со своей гривы подтаивающие льдинки.

— М-м… Праздничная иллюминация? — с невинным видом предположила я. Мои поклонницы сгрудились у меня за спиной и с боков, и Берта Беда уже азартно упирала руки в бока, готовая вступиться за меня, очевидно. Вот уж в чём я совершенно не нуждалась. — Или вы спрашиваете, на чём вы поскользнулись? На пятой кружке эля, я думаю.

Рената сощурила зелёные глазищи.

— Так, да? — с угрозой проговорила она. — Не зарывайся, девочка. Я ведь тоже кое-что умею.

— Да уж, — ядовито откликнулась я. — Сводничать вас тут неплохо научили.

— Да если тебя, дуру, ни с кем не сводить, так и будешь куковать у окна!

— Как вы, что ли? — Она только снисходительно улыбнулась, скосив глаза на своего приятеля, а я, изображая негодование, рявкнула: — А за дуру… поединок! Магический.

На дворе стало тихо-тихо, даже дети перестали визжать и вопить. Шутка ли — две ведьмы поссорились. Что-то теперь будет? Я в действительности вовсе не злилась, ясное дело. Наоборот, Рената мне преподнесла роскошную возможность заткнуть разом целую толпу доброхотов. Я поискала взглядом нужного мне человека, отвесила ему церемонный поклон на восточный манер и проговорила:

— Высокочтимый…

— Почтенный, — поправил меня ничуть не удивившийся Беркут.

Я снова поклонилась, признавая ошибку.

— Почтенный, окажите мне честь стать моим распорядителем. Магический поединок до невозможности одной из сторон продолжать его. Ничего смертельного, ничего калечащего, никакого оружия — только магия и только не причиняющая непоправимого вреда.

— Сира Вероника! — возмутилась сира Катриона. — Не портите людям праздник!

Как по мне, люди с восторгом поглазели бы на поединок двух ведьм. Но я, разумеется, возразила:

— Какой испорченный праздник, что вы, сира? Госпожа Винтерхорст должна для начала найти распорядителя и прислать его к почтенному Беркуту, чтобы они договорились об условиях, и потом-потом-потом только мы с нею решим, кто из нас дура, а кто сводница. Госпожа Винтерхорст, за вами, как за вызванной стороной, выбор места и времени.

Рената какое-то время молчала, только в глазах полыхали огни моих светляков, кружившихся в вихре Малого бурана. Она даже протрезвела как будто.

— Я сообщу позже, — сказала она до мурашек спокойным голосом. — Когда договорюсь со своим распорядителем.

***

Гномов мы попросили отойти подальше, а лучше вообще спокойно заняться своими делами. Сейчас же! Целая толпа встала в отдалении, поднявшись к верхнему ряду складов, чтобы лучше видеть с возвышенности. А весьма поближе стояли: вязовская сеньора с консортом; сир Матиас, явившийся, очевидно, поддержать бывшую напарницу, и для той же поддержки увязавшийся за ним Хрорри; приехавший в качестве распорядителя Ренаты Феликс Каттен; Бран, прибывший вместе с наставником, надо думать, уже как целитель (а то мало ли что); сир Генрих — его же земли и его люди-нелюди; Аларика с супругом — куда ж без неё; отец Вернон — проследить, как бы мы тут чего не наворотили в горячке схватки; Дромар с кузеном — эти, я думаю, из чистого бескорыстного любопытства; Отто — чтобы поддержать уже меня; Людо — за тем же самым (и оба друг на друга поглядывали неласково, но помалкивали); ну и Беркут с Каракалом, ясное дело, распорядитель и его брат-напарник. Хорошо, что двор новой крепости был и просторным, и полностью каменным, не боящимся стихийных заклинаний. И хорошо, что небо хмурилось, но дождь пока не начинался: молниями по лужам — это, скажу я вам, очень, очень печально для противницы грозового мага.

Мы с Ренатой встали друг против друга, и Каттен по очереди подошёл к нам с двумя мисками, в которые мы послушно покидали все свои амулеты и накопители. Беркут проверил каждую из нас на припрятанные артефакты — просто для порядка, разумеется, а Феликс, глядя на обеих, как на капризных шестилеток, очень терпеливо и ласково проговорил:

— Последняя возможность помириться, дамы. Рената? Вероника?

Мы враз одинаково помотали головами, он с тяжким вздохом отступил, коротко переглянулся с Беркутом, и они вдвоём подняли Щит, накрывая им, как колпаком, всю любопытствующую компанию. Отто присоединился, отец Вернон, чуть помешкав — тоже, и Щит аж пошёл, словно гигантский мыльный пузырь, светящимися разводами от вложенной в него дури… то есть, прошу прощения, силы, конечно. Словно мы насмерть биться собрались, а не просто показать вон той идиотке, кто тут настоящий маг, а кто так, погулять вышел.

Винтерхорст, ясное дело, запустила в меня молнией: они, как ни крути, намного быстрее и Огненных стрел, и Ледяных шипов. Слабенькой молнией, исключительно для вразумления зарвавшейся соплячки. Я с заметным трудом увернулась. За обедом я ничего, кроме пастилы, не ела, так что меня слегка подташнивало от сладкого, зато практически пустой желудок не мешал мне метаться по брусчатке, уклоняясь от чужих заклинаний. Вид у гонявшей меня Ренаты был злорадно-снисходительный, и она особо не усердствовала. А я, кинувшая на неё в самом начале схватки слабенькое проклятие, тянула время как могла, потому что Трясина — отличная штука, но очень уж муторная в плетении и неторопливая в активации. Я даже схлопотала молнией три или четыре раза то рикошетом, то краешком, каждый раз придушенно подвывая от боли, но наконец зеленоватая сфера окружила мою побитую тушку и я выдохнула: всё. Теперь остаётся только стоять и ждать, когда моя противница сполна оценит мой не сразу ею замеченный подарочек.

Ага, вот уже потёрла правым локтем левое запястье. Пока что рассеянно, не отвлекаясь от попыток достать меня сквозь магическую защиту. Ну-ну, старайся-старайся, дорогуша, это не просто Щит, это Трясина. Отличная вещь, рекомендую: чем больше противник вложит магических сил в своё заклинание, тем основательнее подпитает сферу — она просто поглотит его, как… ну да, именно как трясина. Впрочем, она любую магию так жрёт, включая заклинания того, кто находится внутри, так что под защитой Трясины невозможно даже подлечиться по мелочи. Словом, я стояла внутри сферы, рассеянно отряхиваясь, а Рената, злясь всё сильнее, лупила молниями уже всерьёз. Однако молнии вязли в защите, попутно укрепляя её, а Рената всё чаще и всё сильнее тёрла то одну руку, то другую, забираясь уже под расстёгнутые манжеты, и кажется, в ход пошли не подушечки пальцев, а ногти. Ничего, не смертельно. Царапины ей Феликс залечит без труда, а снять проклятие я вообще могу одним щелчком. Говорю же, слабенькое оно совсем, только не в меру любопытных трактирных служанок отучать шарить по чужим баулам.