Страница 4 из 113
Храм был старый, построенный из потемневших уже деревянных брусьев, только цоколь его выложили из кое-как обтёсанных булыжников. Наверное, поэтому даже десятки свечей не избавляли меня от ощущения, что здесь темно. В часовне Сот светло-серый гладкий камень стен отражал огни, да и горели в ней по углам совсем не канонические лампы с горным маслом. В храме Девяти тёмное дерево глотало сияние свечей без следа, только статуи богов тускло блестели, выступая из сумрака молельного зала. Я, полуслепая после яркого солнца снаружи, двинулась к вроде бы мужской бронзовой фигуре в надежде, что стоят божества в обычном порядке, и жалея про себя, что каноны девятибожия не требуют неукоснительного соблюдения этого порядка.
Увы, бронзовый дядька оказался Аррунгом, Отцом воинов. Ладно, хоть не Кантиритом — Аррунгу наёмница вполне может помолиться. Я вознесла богу-полководцу краткую хвалу и благодарность, положила серебряную монетку и собралась удалиться, потому что молодая жрица в слишком дорогой для буднего дня ризе так и сверлила меня недобрым взором. Мне совершенно не хотелось задерживаться в полутёмном помещении, так пропитавшемся запахами благовоний, что у меня с порога заломило виски, и я охотно убралась бы с глаз жрицы долой. Однако слева от Аррунга стояла та, которую адепты Девяти боязливо именуют Бледной Госпожой, стараясь не называть по имени, и зачем-то разделяют её с Канн Покровительницей всего живого. Как будто жизнь может существовать отдельно от смерти! Истар в ипостаси Мораг была милостива ко мне и моему названому брату, следовало поблагодарить её лишний раз, так что я решила положить децим и в её чашу. Жрица в атласной ризе так и не сводила с меня подозрительного взгляда и, по-моему, была весьма разочарована моим не в меру пристойным поведением. Я всё так же аккуратно поклонилась Бледной Госпоже и вышла.
Уф-ф, как же хорошо было снаружи! Свежо, светло, просторно. Пожалуй, в следующий раз с меня вполне хватит похода в часовню Сот. Ведьма я безбожная или приличная девица на выданье, чтобы чересчур усердно делать подношения всем Девяти? Я деньги лучше потрачу на пирог с чем-нибудь сладким. Водятся здесь сладкие пироги? А то после основательной проморозки трактирного погреба хозяин меня, ясное дело, накормил до лёгкого несварения, но потраченные магические силы лучше всего восстанавливаются именно сладостями. Как бы ни было это печально для зубов и фигур магов обоего пола.
Хозяин пекарни первым делом похвастался мне, что сама сударыня Ферр, супруга младшего баронского брата, чуть приехать успеет, первым делом гонит служанку за его выпечкой. А лучшей его покупательницей была её милость придворная чародейка, пошлите ей Девятеро удачного перерождения. Вот уж кто вкусно покушать любил, не примите за упрёк, ваша милость. Так что да, он, Элиас Браун, распрекрасно знает, что нужно чародеям для поддержки ихних колдовских сил, не то что городской выскочка со своими финтифлюшками. Вот медовик с орехами, только из печки, не желаете ли? А ещё можно кликнуть невестку — кипрея вашей милости заварить, чтобы всухомятку не давиться. Или молочка холодного? Кстати, про молоко…
— Завтра, — вздохнула я, поняв, с чего и этот пончик вокруг меня увивается. — Сегодня уже потратилась сильно. И денег брать с вас я не могу.
— Понятное дело, — охотно согласился он. — Вот сейчас чайку кипрейного с медовиком попьёте, на ужин с собою возьмёте чего понравится, а назавтра я вам напеку разных коржиков корзинку. А то до Вязов верных четыре часа ехать, и вообще, там за стол садятся трижды в день по часам, а хочется же иногда и перекусить чем-нибудь между делом, верно?
Я представила, как Шак приезжает за мной через год и с натугой запихивает растолстевшую меня в карету. Про Фриду Ледышку болтали, будто её в последние годы жизни служанки обували, сама она якобы до пряжек не дотягивалась — брюхо не давало. Ну, если каждый день есть медовики с орехами, пожалуй, в самом деле до пряжек на туфлях не дотянешься. Вот только это не помешало Ледышке на седьмом десятке лет поучаствовать в сражении. Хотя наверняка она могла отказаться от такого счастья, придворная чародейка и просто старая женщина.
Интересно, на что будут годны господа остряки, если сами доживут до шестидесяти? И не надо мне, пожалуйста про мифическое долголетие магов. Есть, есть ритуалы, позволяющие стать здоровее и моложе. Только есть они в Лиге Серебряных городов, которая на нашем берегу Данувия почему-то зовётся Лазурным берегом (хотя Лазурный берег — это всего лишь полоса побережья, едва ли пятая часть от всей страны). Вот там — да. Там они, ритуалы эти, используются только так. Но далеко не всеми желающими, а исключительно главами и прочими важными шишками в наитемнейших Старых семьях. Правда, для этого нужна небольшая толпа младших супругов, признанных бастардов и прочей не особенно ценной шушеры, с которой не жаль остричь шерсть… в смысле, забрать магические (а в чрезвычайных ситуациях не только магические) силы. Нам, разобщённым, практически никогда даже в браке не состоящим западным варварам ничего в этом смысле не светит. У нас разве что Голды да камышинские сеньоры могли бы набрать свиту из слабеньких магов-приживалок и регулярно доить их. Но Храм бдит, и с рук такое вряд ли сойдёт даже владетелям Камышовой Башни, не говоря уж о знаменитых ведьмах. Пусть и нет никакого вреда здоровью, пусть даже подобный ритуал оставляет с крохами магии целую свору проклятых колдунов — но ведь злобное чёрное волшебство же! Так что живём мы ровно столько же, сколько любые прочие (а то и заметно меньше), и со здоровьем у нас ничуть не лучше, потому что не родился ещё такой целитель, который мог бы вылечить самого себя.
Эти глубокие и удивительно своевременные мысли занимали меня, пока я поднималась к замку. Не знаю, зачем. Пекарь спросил, была ли я уже у его милости барона. Я сказала нет. Он сильно удивился, но сам себе объяснил моё пренебрежение правилами местного этикета тем, что вчера я без посторонней помощи даже на кровать взобраться не могла. Теперь же, посетив храм и подкрепившись после прогулки, я просто обязана была представиться барону, в чьих владениях проведу ближайший год. Я помечтала о том, что у барона хватает других забот, и очень неторопливо направилась в замок. В надежде, что мне и правда скажут, будто его милость очень занят, у него полевые работы в разгаре и вообще присесть некогда, не то что вести светские беседы с приезжими магессами…
Ну да, как же! Барон, оказывается, все дела уже передал старшему сыну, а сам проводил дни то в тренировочном зале, присматривая за обучением рекрутов, то в библиотеке, восполняя пробелы в своём образовании, заняться которым у него наконец появилось время. Я так понимаю, ему просто хотелось знать, что творится в мире, пока они тут пытаются выживать рядом с Серым кряжем и всё ещё дикими, толком не исследованными лесами в предгорьях Хмурого. Я объяснила, что сира я весьма условная, но меня всё же оставили на обед (мои сладкие пирожки, аванс за завтрашнюю работу в пекарне, увы, были приняты за подношение его милости и отправились на кухню, очевидно), а пока что барон забросал меня вопросами об этом и о том.
— Я мало что могу рассказать, сир Георг, — сказала я чистую правду. — Шак Кар’рукат, мой напарник, поместил меня в самую дорогую лечебницу, какую только мог себе позволить, а её владелец категорически запрещал своим работникам волновать больных, рассказывая им неприятные новости. Нам даже читать дозволялось либо плутовские романы, либо любовные, чтобы никаких сильных волнений, сплошное развлечение.
— Шак Кар’рукат? — барон нахмурился. — Это орк?
— Орк, — кивнула я, — мой названый брат. — Я даже рукав сдвинула, демонстрируя намеренно не залеченный рубец от глубокого пореза. — Я, женщина, его спасла и, чтобы не ставить в такое унизительное положение, предложила смешать кровь: какие могут быть счёты между кровными родственниками?
— Вам не стоит рассказывать об этом моим людям, — заметил он.
— Наоборот, — возразила я. — Мы оба с ним члены Гильдии наёмников, а у вас из её отставников скоро целое село уже наберётся, и они уж точно узнают про мою попытку удержать напарника на обледенелом склоне. Я-то расскажу так, как это было на самом деле. А если я буду помалкивать, в каком виде эта история дойдёт до вас и ваших людей? Вы за последние два-три года не наслушались баек в духе «И тогда я вырвал с корнем молодой дубок и стал лупить эту чешуйчатую тварь по чему придётся»?