Отдых и восстановление

Барон засмеялся. Он вообще-то выглядел вполне ещё крепким дядькой, даже странно, что он передал дела сыну. Сидели мы с ним в той самой библиотеке, где он не просто что-то читал, а делал какие-то выписки, судя по забытому в чернильнице перу и раскрытой тетради. Книг, кстати, было немало. По меркам приграничья, так и вовсе невероятно много, причём некоторые были мне неплохо знакомы: сира Фрида, надо думать, свои тома хранила здесь же, чтобы у её ученика всегда были под рукой.

— Я бы и сам мог рассказать, — проговорил барон, подливая мне вина, — как лет пять назад разбуженную посреди зимы молодую виверну злые с похмелья крестьяне забили насмерть досками от праздничных столов: ишь, прилетела тут, подлечиться не дала спокойно.

— А на самом деле? — с любопытством спросила я. С вивернами мне сталкиваться не приходилось, и не могу сказать, чтобы я об этом жалела. Шак говорил, будто в его клане кто-то пытался их приручать, но твари эти слишком тупые и злобные… а может, наоборот, чересчур сообразительные и потому не желающие подчиняться двуногим и делиться с ними добычей. В общем, незадачливого укротителя чуть не сожрали, и попытки свои он оставил.

— А на самом деле, — усмехнулся барон, — чтобы справиться с нею, понадобились полтора десятка егерей, я сам, вязовский маршал, меллеровские охранники, Рената Винтерхорст с сиром Бирюком, кузнец с сыновьями и девушка с арбалетом гномской работы. Отличный стрелок, между прочим. Если у меня когда-нибудь появятся деньги на хотя бы десяток таких арбалетов, я заставлю её учить рекрутов с ними обращаться.

— Если сама она хорошо стреляет, это ещё не значит, что из неё выйдет хороший наставник, — возразила я.

— Знаю, — отмахнулся он. — Это так… помечтать. Попробуй-ка выкроить денег на десяток гномских арбалетов.

— Какой там десяток, — согласилась я, вспомнив всего-навсего заклёпки на своей куртке и озвученную гномом-кузнецом цену. — На один бы денег хватило.

— Вот-вот, — вздохнул барон, но посокрушаться всласть ему помешали. — Что такое? — спросил он мальчишку, нетерпеливо приплясывавшего в дверях.

— Там это, вашмилсть, — выпалил тот, — сира Катриона приехали и примак… то есть, этот… консорт ейный. Спрашивают сира Генриха, а он же из Мохового покуда не возвращался. Чего сказать-то? Чтобы его милость подождали?

Сир Георг хмыкнул то ли озадаченно, то ли неодобрительно, но велел звать нежданных гостей прямо сюда. Чтобы заодно познакомить меня с нанимателями.

========== Глава третья, в которой героиня знакомится с нанимателями и собратьями-магами ==========

Гилберт Меллер оказался моложе, чем я думала — мужику только-только тридцать исполнилось. Или смотрелся он на эти «только-только»: круглое лицо, что ни говори, молодит своего обладателя (забавно, что круглолицые женщины стараются придать своим физиономиям классическую овальную форму — но при этом хотят по-прежнему выглядеть моложаво). Не знаю, с чего его кто-то обозвал «толстым крысом». Склонность к полноте у него имелась, не поспоришь, но чтобы этот мягонький благополучный жирок превратился в пуд лишнего веса, Меллеру требовалось осесть на одном месте и сидеть там за конторкой, трижды в день выходя из-за неё исключительно к обеденному столу. Однако пока что он, как говорил мне его поверенный, трижды-четырежды в год мотался из Озёрного в Волчью Пущу и обратно, а трактирщики строго следят за тем, чтобы путешественники ели не слишком много и не слишком вкусно, а спали не слишком комфортно.

Супруга Меллера, со слов того же поверенного, была примерно моих лет, хотя смотрелась постарше, почти ровесницей консорту. Да уж, жизнь в приграничье не та, чтобы выглядеть свежо и молодо. Хотя мне вспомнились восточные романы, в которых среди прочих достоинств юных героинь непременно указывалось, что в их четырнадцать выглядели они на все девятнадцать. Это, очевидно, похвала была такая серьёзности и взрослости правильных девушек. Красавицей назвать сиру Катриону ни у одного льстеца язык бы не повернулся, но личико мне понравилось. Прямо настоящая матушка своим людям, у которой для них и пряничный человечек всегда припрятан, и розга за притолокой припасена.

Барон представил меня ей, я встала, чтобы поздороваться, и сделала было движение выйти из библиотеки, чтобы не мешать разговору, который определённо никак меня не касался.

— Нет-нет, — сказал Меллер, вставая за спинкой стула, на который села его супруга, — никаких секретов, сира Вероника. Просто вы первой узнаете новость, которая станет главной сплетней на ближайший месяц.

— Думаете, всего на месяц? — немного нервно хмыкнула сира Катриона, машинально собирая кошачью шерсть с замшевой раздвоенной юбки (довольно заслуженной, кстати, как ни странно это для супруги весьма состоятельного мужчины). — А по-моему, её на все девять лет хватит.

— Девять? — озадаченно переспросил сир Георг. Я тоже удивилась такому жёстко отмеренному сроку жизни для сплетни. Барон, впрочем, тут же сообразил, о ком пойдёт речь: он-то своих людей знал. — Хотите удочерить Мадлену?

— Зачем? — удивилась сира Катриона. — Она и так дочь моего брата. Нет, я хочу выделить Огров Палец в самостоятельное владение и отдать ей.

— И моему сыну принесёт вассальную клятву восьмилетняя девочка? — довольно ехидно уточнил барон. Но тут же серьёзно предложил: — Может, вам стоит подождать до её совершеннолетия?

Сира Катриона упрямо мотнула головой.

— Наследником Вязов будет мой сын, — сказала она. Я, не сдержавшись, заломила бровь: «мой»? Не «наш»? Когда консорт у тебя за спинкой стула стоит? — Дочь я замуж не отдам, — продолжила сира Катриона, — найду ей консорта в маршалы. Сир Эммет вон сам уже… Ладно, неважно. Я хочу, чтобы в Вязах опять жила большая семья, а не… как это было ещё лет пять назад. А у Мадлены будет свой лен, пусть всего только карьер и полтора дома при нём. — Меллер при словах «всего только карьер» иронически улыбнулся, но поскольку стоял он у супруги за спиной, видеть она этого не могла. — Чтобы ни одна сука не смогла дуть в уши бедной сиротке, как её злые родственники обошли с отцовским наследством, — ожесточённо прибавила сира Катриона.

— Не думаю, что Мышка станет слушать таких доброхотов, — заметил её консорт. Супруга глянула на него через плечо с таким видом, будто нехотя признавала его правоту, однако всё-таки поступала при этом по своему разумению. — Но пусть у неё действительно будет своё владение. Собственно, поэтому, сир, — сказал Меллер, обращаясь к барону, — мы и хотим сделать её владетельницей Огрова Пальца прямо сейчас. Она вырастет с осознанием того, что у неё есть своё имение, о котором она должна заботиться, и есть люди и не люди, которых она должна защищать. В семнадцать лет готовить к управлению чем бы то ни было — немного поздно. Хозяев с колыбели надо растить, иначе они и в шестьдесят хозяевами не будут.

Барон, чуть помедлив, кивнул. Я тоже подумала: свались на меня сейчас в наследство (ну вот представим себе на миг такое диво!) даже не само Засолье, а любая из тамошних шахт и посёлок при ней, всё, что я смогу — это глупо хлопать глазами и послушно подписывать документы, подсунутые мне управляющим. И дело не только в том, что я понятия не имею, как устроены соляные шахты, чем оборудованы и что нужно делать для того, чтобы они приносили прибыль. Я, наверное, потому так легко согласилась пойти в напарницы Шаку, что там никакого равенства даже не предполагалось: он умелый боец, опытный наёмник… мужчина наконец, а я могу быть либо одиночкой, либо ведомой. Не лидер я, однозначно не лидер по натуре, да ещё и всё моё воспитание строилось по принципу: «Занимайся своим делом и не лезь в чужие». Дочка травницы, что тут скажешь.

— Хорошо, — сказал сир Георг, поразмыслив, — я поговорю с Генрихом. Резон в ваших словах и правда есть. Кстати, Гилберт, что вы там надумали с масляным прессом?

— Если вы не против этого строительства, осенью расчистим место под небольшой заводик. — Тут Меллер чему-то усмехнулся и прибавил: — Дядя хочет записать его на Элеонору.