Владислав

- Это объясняет, академик, – слабо улыбнулась рыжая ведьма, – вот только почему у меня ощущение, что в наших с Глебом отношениях все решено? Мы уже решили. Почти… одиннадцать лет назад.

- Иногда меня поражает твое упрямство, Таня, – негромко произнес Черноморов, – веришь ли ты сама в то, что говоришь?

Рыжеволосая задумалась. В конце концов… какая разница, какого цвета у нее искры?

- Некромаг обречен на Тартар, – покачала головой Медузия.

- Некромаг обречен любить. Да, в Глебе очень много тьмы – но, думаю, Ягге права, и Таня его вытянет. А еще тщеславный победитель Тантала слишком ценит свободу, в то время как служение мраку сделает его пешкой. Так что... да, я уверен: у них все будет хорошо, и Главу Темного отделения нам не придется менять еще очень и очень долго.

- Но Таня... Таня стала темной.

- Сохранив светлый эйдос. Искры красные – но ведьма в душе светлая, такой вот парадокс. Правда, переводить ее под начальство Глеба мне все равно придется.

- Думаешь, она когда-нибудь ему сдастся?

- Она уже сдалась, просто не хочет это осознавать.

- Мне это напоминает старые добрые времена, – хмыкнула Мамзелькина, – и наши посиделки в твоей избушке. Сколько было этих Иванушек, Василис, безумных походов в загробный мир?

- Некромагов и ведьм прежде не было, – покачала головой Ягге, – думаю, в этот раз все будет по-другому.

- А то. Идем медовуху пить, подруга дней моих суровых… Я знаю, она у тебя есть.

Таня высушила волосы заклинанием и вытянула из шкафа первую попавшуюся вещь. Как назло, ею оказался подарок Бейбарсова – но искать что-то другое было лень.

Сорочка сидела на ней, как влитая. И без того красивое, подтянутое тело менталистки стало необычайно сексуальным: тряпка подчеркивала каждый изгиб, каждую мягкую линию ее фигуры. Аккуратная грудь, тонкая талия, длинные стройные ноги... Таня налила себе присланного когда-то некромагом вина и присела в кресло около камина. Повелительное движение кисти – и сухие поленья вспыхнули, наполняя комнату приятным теплым светом и уютным потрескиванием.

Вечер проходил прекрасно. Все закончилось. Тибидохс праздновал, вот только девушка вовсе не стремилась присоединяться к толпе. Предстояло обдумать создавшуюся ситуацию, и...

И решить, как быть с Глебом.

Сработало охранное заклинание; блокировки полыхнули синим и рухнули. На пороге, ухмыляясь, стоял Бейбарсов.

Помяни черта к ночи…

- Сколько выпил?.. – поинтересовалась Гроттер, в которой самой плескалась добрая доза вина.

- Много, – ответил Глеб, – на некромагов алкоголь вообще плохо действует. Поэтому... Много.

Мужчина шагнул вперёд; дверь предательски хлопнула. Таня отшатнулась в сторону стола.

- Бейбарсов... – холодно прошептала менталистка, – не подходи ко...

- А то что? – на его губах блистала презрительная усмешка, – что сделаешь мне? Я к тебе уже несколько месяцев не подхожу – гоняюсь, как дурак, за каждым благосклонным взором. Жду, когда же ты перестанешь заниматься самоедством.

- Тебя не было больше десяти лет, что ж ты раньше...

- А раньше я надеялся, что ты вышла замуж за какого-нибудь очередного идиота и счастливо растишь от него выводок. Постоянно боролся с желанием найти... Жизнь испортить не хотел. А ты, дорогая моя, оказывается не только одна, но и...

- Я не одна. У меня есть Влад, – перебила Таня.

- И он МОЙ сын, – выдохнул Глеб, сокращая расстояние между ними. – И я имею на него такое же право. И ты не должна была пытаться лишить его отца.

Таня отступала назад, пока не уткнулась в стол.

- Глеб...

- Я люблю тебя, Гроттер. Ты признала союз; ты признала свою любовь перед светом и мраком, и все равно продолжаешь ерничать. Я согласен играть в эти игры со светом, согласен отказаться от еще большего могущества, чтобы сохранить независимость и быть с тобой, согласен лезть к черту на рога и изображать доброго идиота, чтобы ты не считала меня чудовищем! Но бегать и ждать, пока ты разберешься в себе – я устал. Я пришел получить свое, и это я получу. Хочешь ты этого или нет.

- Бейбарсов!

- Пошла ты в Тартар, Гроттер, – зло прошептал некромаг и, схватив её за талию, с силой притянул к себе, толкая при этом на деревянную поверхность.

Руки по-хозяйски блуждали по мягкому женскому телу. Лямки сорочки слетели с плеч; небольшую аккуратную грудь тут же покрыли огненные поцелуи. Страстный полуукус в шею, в губы... Подол короткой сорочки бесстыдно задран. Наглые настойчивые касания между ног...

Женские кулачки стукнули по плечам, но тут же оказались прижатыми к дереву.

- Глеб! – вскрикнула Таня, пытаясь оттолкнуть мужчину, но прочитала в его взгляде столько страсти и боли, что тут же умолкла.

Рубашка Бейбарсова полетела на пол.

- Я уже давно живу лишь одним желанием – догадайся, каким...

Мужчина властным движением развёл её бёдра; дорожка поцелуев, сводящих с ума, спускалась с шеи все ниже и ниже.

Таня застонала, почувствовав его губы между ног; очередной поцелуй вновь напомнил о том, что вырываться не хочется – и в следующую минуту некромаг вошёл в неё, вырвав из губ тихий вскрик.

Его не было у нее десять лет. Никого больше не было... А в этих объятиях хотелось остаться. Навсегда...

Мужчина впился яростным поцелуем в тонкую шею, гарантированно оставляя синяк.

- Глеб! – вскрикнула Гроттер.

Некромаг с садистическим удовольствием задвигался в ней, вырывая болезненные стоны, в которых отчетливо звучало скрытое желание.

- Ты скучала по мне, Гроттер, – шепнул Глеб, нежно прикусывая мочку женского уха. Губы его протанцевали к наливной груди, в полуукусе потянули за сосок, сжали его в неожиданно мягком и тягучем поцелуе.

- Мы – Черные крылья крылья Тьмы, и нам лучше...

- Мы Черные крылья Тьмы, но это не значит, что нам нельзя любить.

Наплевав на мысли, убеждения и честь, Таня не выдержала, уступила эмоциям и с жаром подалась вперед; сильные руки тут же отпустили запястья и сомкнулись на тонкой талии, сокращая ненавистное расстояние. Пальцы девушки зарылись в длинных черных волосах, скользнули по мужской спине.

Глеб хрипло выдохнул, чувствуя, как из затягивающихся порезов на его спине течет красная жидкость. Извиняющееся касание сладких, податливых губ – некромаг, еще больше уменьшая дистанцию, вырывает очередной стон, подхватывает ее за ягодицы и опускает на пушистый мягкий ковер.

Шерсть приятно ласкает кожу, желанные прикосновения жгут. Отблески пламени еще больше золотят рыжие пряди.

- Я люблю тебя, Татьяна Гроттер, – слышит ведьма и содрогается в экстазе оргазма.

Некромаг не останавливается; властным движением развернув ее и толкнув на колени, заставляет выгнуть спину, входит вновь. Руки жадно мнут ягодицы, обхватывают упругую грудь. Темп становится быстрее – все меньше нежности, все больше жадности и безудержного удовольствия.

Бейбарсов тянет ее за волосы, заставляя откинуться назад и в ожидании подставлять под укусы шею.

Темп яростнее, женские стоны звучат для некромага лучше любой музыки.

- ...И буду любить вечно, – замутненный от страсти рассудок Тани окончательно попадает под власть приятного баритона.

Последнее движение; по бедрам девушки течет липкая теплая жидкость. Кожу спины греют сухие поцелуи.

Проходит несколько минут – хрупкое тело подхватывают на руки и опускают на холодные шелковые простыни. Он вновь в ней – но вместо сжигающей страсти теперь все проходит с поразительной нежностью. Наконец, менталистка обессиливает в его объятиях, жмется к нему и шепчет что-то бессвязное.

- Я ненавижу тебя, – прошептала Таня, утопая в бездонном омуте его черного взгляда.

- Как же еще? – усмехается Глеб.

Горячие поцелуи, наполненные торжеством обладания, она чувствует даже сквозь сон.

“Глеб...”, – шепчут во сне прокушенные губы.

“Глеб...”, – с уст спящей срывается очередной вздох.

Может, все это неважно, может, это все сон. Сном, мучительным кошмаром были последние годы. Кому под силу сделать так, чтобы все было, как раньше? Нужно ли это? Начать ли все с начала, позволить ли себе то, что так сильно желаешь? Что опасно для них самих, для тех, кого они любят, для всего мира.