На чердаке

— Ты куда?

— Да я недалеко.

Что-то зашуршало. Серафим поспешно последовал за Костиком, который просочился под старое кресло и исчез.

— Ничего не трогай!

— Да я только шкатулку достану. Тут и ножницы были, кажется, бабушка специально их собирала, чтобы вырастить эти, как их… саморежущие.

Раздался грохот, какой-то металлический лязг, ойканье, а потом Костик поинтересовался, выглядывая из-под кресла:

— А есть какой-нибудь артефакт, который заново отращивает отрезанные пальцы?

Приказав себе не паниковать, Серафим нагнулся и выдернул Костика из-под кресла. Окинул его быстрым взглядом, надеясь, что ущерб не будет слишком большим.

Все пальцы оказались на месте.

— Просто спросил, — весело сообщил Костик. — Испугались?

— Балда ты! — возмутился Серафим.

— И всё же я вам дорог, — удовлетворенно заключил Костик, выгребая из-под кресла резную шкатулку.

— Отстань.

Серафим раздраженно махнул рукой и зашагал прочь, на ходу вынимая из кармана часы.

— С твоими выкрутасами чуть завести не забыл, — пробормотал он.

— Не забывайте. Это важно, — поучительно сказал Костик и открыл шкатулку.

— Стой, придурок!

Серафим обернулся на скрип шкатулки, бегом преодолел расстояние, отделявшее его от Костика, и захлопнул крышку.

— Чуть палец не прищемили, — возмутился Костик.

— Ну, извини, что я не готов удирать от гигантских саморежущих ножниц.

— Так они пока не гигантские…

— Станут гигантские. Они прямо в одной шкатулке со стеклами лежат?

— Кажется, да.

— Когда свет упадет на ножницы через стекло, они станут расти. И продолжат, пока кто-нибудь не уберет стекло. Или пока они сами не ущелкают прочь.

— Погодите. То есть эти ножницы сами по себе бегают и режут всех подряд?

— Да.

— Здорово! — восхищенно выдохнул Костик.

— Так и знал, что тебе понравится, — пробурчал Серафим.

— Они опасные, да?

— Есть немного.

— А зачем вообще такой неуправляемый артефакт?

— Ну-у, если бы кто-то дочитал статью до конца…

— Я ее вообще не читал, — отмахнулся Костик. — Только название посмотрел, потому что картинка понравилась.

— Очень научный подход, — хмыкнул Серафим.

— Поэтому из меня не вышло исследователя. И еще потому, что я поджег Харитона Геннадьевича, — задумчиво сказал Костик и тут же добавил: — Но он первый начал.

Серафим только прикрыл лицо рукой:

— Даже спрашивать не буду.

— И правильно, — заявил Костик, обнимая кирпичный дымоход и задирая голову. — Спорим, до самого верха вскарабкаюсь?

— Спор предполагает неопределенность исхода, а в этом случае сомнений нет, вскарабкаешься. Я не удивлюсь, если ты еще и по потолку вверх ногами пройдешься.

Серафим опечатал шкатулку сдерживающими заклятиями и вернулся к энциклопедии. Он уже успел погрузиться в чтение, когда раздался глухой удар.

— Не убился? — без особой надежды спросил Серафим.

— Не-а. Вы не угадали, по потолку пройтись не получилось. Но я хотя бы попытался.

Серафим тяжело вздохнул и снова погрузился в чтение.

— Дождь заканчивается, — сообщил Костик.

— Заканчивается, — согласился Серафим. — Видишь?

Буквы в энциклопедии поблекли, задрожали и сменились совершенно другим текстом, а картинки и вовсе пропали.

— Теперь ждать до следующего дождя.

Они помолчали. Костик сидел на дощатом полу и вертел в руках пересмешника, но ничего ему не говорил.

— Твоя бабушка специально готовила вещи для чердака? — спросил наконец Серафим.

— Да. Поэтому здесь столько всего. Так же многие делают?

Серафим задумчиво кивнул.

— Как звали твоего дедушку? — невпопад спросил он.

— Когда я хотел вам сказать, вы не стали слушать, — заявил Костик.

— Когда это?

— Когда я часы завел.

— А, да, просто удивительно, что меня тогда не заинтересовала эта информация.

— А теперь интересует?

— Теперь — да.

— Тогда не скажу.

Костик подхватил Пафнутия и залез на шкаф. Серафим пожал плечами:

— Ну и не надо.

Он убрал энциклопедии в сундук и занялся опечатыванием некоторых непонятных артефактов, которые предстояло отправить исследователям. Костик на своем шкафу перебирал цветные камешки, выкладывая из них узоры.

— Пожалуй, хватит на сегодня, — сказал через некоторое время Серафим. — Пойдем.

Костик молча спрыгнул со шкафа, спустился по лестнице с Пафнутием под мышкой и терпеливо ждал, пока Серафим закрывал люк. Потом последовал за учителем к времянке. Серафим обернулся, и Костик поспешно сказал:

— Я только вещи заберу.

Серафим посторонился, пропуская его вперед.

Костик посадил пересмешника на кровать, побросал вещи в потертую полотняную сумку и направился к двери.

— А он как же? — кивнул на пересмешника Серафим.

— Пусть здесь побудет.

— С какой стати?

Костик задумался, потом попросил:

— Дайте ключи, я его на чердак занесу тогда.

— Ладно, шут с ним, пусть сидит, — махнул рукой Серафим. — Только молча.

— Можете с ним разговаривать, если хотите, — улыбнулся Костик. — Вам же без меня будет скучно…

Серафим хотел сказать что-нибудь ехидное, но вместо этого спросил:

— Проводить тебя?

— Да не надо, не заблужусь, — отмахнулся Костик. — До завтра, господин учитель.

========== Ранние пташки и кулинарный талант ==========

Серафима разбудил резкий стук.

— Эй, хорош дрыхнуть!

В приоткрытое окно сунулась до боли знакомая физиономия, и Серафим незамедлительно швырнул в нее подушкой:

— Пошел вон!

— Мимо, — сообщил Костик, уворачиваясь. — Вы не заболели, ваше величество? Пора работать, а вы тут развалились… Я уж думал, померли.

— Половина шестого, — страдальчески простонал Серафим, прищурившись на часы. — Совесть есть?

— Не-а. Ни совести, ни терпения, ни усидчивости, ни особых талантов. Но вы знали, на что подписывались, так что нечего жаловаться.

— Есть у тебя особый талант, есть, — сонно возразил Серафим. — Умеешь доводить людей до белого каления.

— Правда? — просиял Костик, влезая в окно.

— Куда ты лезешь, — пробормотал Серафим.

— В окно. Я бы в дверь вошел, но она заперта. Что странно, потому что воры запросто влезут в открытое окно, если им надо. Да и вообще — что тут воровать-то?

— Всё, не тараторь, — взмолился Серафим. — Дай проснуться.

— Без проблем. — Костик схватил со стола сушку и с хрустом вгрызся в нее. — Дайте ключи, я подожду вас на чердаке.

— По-твоему, я совсем уже из ума выжил? Грызи потише, ради алхимии…

— Не богохульствуйте.

Серафим глухо застонал, разглядывая потолок. Костик умиротворенно грыз сушки.

— А что, больше ничего нет? — спросил он, когда блюдце опустело.

— А что, дома тебя не покормили?

— В пять утра? Сдурели?

— Очевидно, сдурел, иначе ни за что не согласился бы стать учителем, — проворчал Серафим. — Хозяйка скоро принесет завтрак. Сходи к ней и попроси, чтобы готовила на двоих. А лучше помоги ей, — добавил он, мысленно извинившись перед несчастной женщиной.

Костик радостно умчался, а Серафим поднялся с кровати. Да уж, на лавке и на раскладушке спалось, может, и не лучше, но зато хоть дольше…

Он кое-как привел себя в порядок, застелил кровать и смахнул со стола крошки.

— Представляете, Аграфена Филипповна разрешила мне помочь с оладьями, — восторженно сообщил Костик, влетая во времянку со сковородкой в руках. — У меня здорово получается, между прочим. Угадайте, которые мои?

Серафим приподнял крышку:

— Рискну предположить, что вот эти, горелые?

— Это авторский стиль. Узнаваемый, правда же?

— Правда, правда. Не мельтеши. Сядь.

— Сейчас, только остальное принесу.

Костик бухнул сковородку прямо на старинную энциклопедию, лежавшую на буфете, и поспешил прочь.

Пока Серафим спасал энциклопедию, Костик успел вернуться с чайником и банкой варенья.

— А где Пафнутий? — обеспокоенно спросил он, сдергивая с кровати одеяло.