Страница 9 из 13
Ее бросало в жар внутри, а по коже бежал холод. Все ее естество превратилось в одно желание: она хотела принадлежать мужчине, который был с ней рядом, а разум где-то глубоко, но отчетливо понимал, что ее скорее превратят в беспомощную дурочку, опоенную дурманом, чем останутся с ней наедине и позволят свершить задуманное.
Она проиграла уже сейчас.
От этой мысли сердце Канелии болезненно сжалось и на миг остановилось. Ее тут же швырнули на кровать, подтверждая все предположения, швырнули как вещь, как игрушку, а не живую женщину.
Мягкая перина, прикрытая шелком, пружинисто подбросила ее. Тело беспомощно вздрогнуло, и она почти с ужасом посмотрела на короля, срывающего с себя рубашку.
− Запомни эту ночь, девочка, − сказал он, забираясь на кровать. – Так хорошо, как сегодня, тебе, быть может, не будет никогда, по крайней мере, следующий раз придется заслужить.
Канелия вздрогнула и закрыла глаза, пытаясь покориться. От каждого прикосновения по ее телу пробегали мелкие молнии. Ей казалось, что она бредит, что ее кидает в жаре на простынях, но ей так хорошо, что почти плохо. Ей казалось, что у короля не две руки, а много больше, по крайней мере, острые ощущения ее зло обманывали − словно властные руки скользят по ее плечам и шее, ласкают грудь, гладят живот и бедра. Король целовал ей шею, кусал соски, облизывал их, а у нее все срывалось куда-то вниз, и бедра сами потирались о возбужденный член.
За все это Канелия почти ненавидела себя, но ей казалось, что она сгорит, если прямо сейчас член не окажется внутри нее, не заполнит и не уменьшит эту агонию, а король медлил, явно понимая, что с ней происходит. Он неспешно раздевал ее, а кружева и складки ткани, скользя по коже, заставляли Канелию тихо, жалобно стонать. Она сама раздвинула ноги и обхватила ими бедра мужчины.
То ли ее разум был совсем безумен, то ли король был не так уж и стар, по крайней мере, тело у него было сильное, жилистое, и цепляться в его рельефные плечи было приятно.
Канелия закричала, радостно и сладко, когда член вошел в нее. Она чувствовала его так остро, словно каждая клеточка ее тела старательно пыталась его сжать, приласкать и ощутить его всего. Она вздрагивала от каждого толчка, льнула к мужчине и стонала, не сдерживая себя, а по вискам с глаз катились слезы.
Она за себя не отвечала, не владела собой, ей было хорошо, так хорошо, что это сводило с ума, но она ничего не могла с собой поделать.
Он входил в нее, и она кричала от удовольствия, умоляла не останавливаться. Он выходил, и она едва не плакала от отчаянья и зуда в теле.
− Ты будешь служить мне? – тихим шепотом спросил король, а она ответила что-то, сама себя не слыша, что, и попыталась его поцеловать.
Он увернулся, повернул ее на бок, обнял и снова проник в нее, заставляя вскрикивать от наслаждения.
Все шло по кругу. Ее накрывала судорога, и жар ненадолго отступал, но горячие руки снова вызывали дрожь в теле, и все начиналось сначала.
Она шарила руками по простыням, пытаясь найти хоть что-то, чтобы спастись, но под руку не попадалась даже подушка. Золотой герб над кроватью зловеще поблескивал в свете камина. Ненавистный герб ненавистного короля, в постели которого она кричит от наслаждения. Хотелось отомстить как можно скорее, только с нее не сводили глаз. Страж у двери сжимал рукоять меча, всякий раз, когда она резко дергала рукой, а король смеялся и говорил, что она жадная маленькая сучка, которую надо трахать до утра.
− Да, − отвечала на это Кенли, а сама беззвучно плакала, понимая, что так она точно никогда и ничего не сможет сделать.
− Ты будешь поддерживать интерес Ноктема к себе, слышишь? И рассказывать мне все, − шептал король ей на ухо перед очередной волной острого наслаждения.
− Да! – буквально кричала Кенли в ответ, ненавидя уже себя за столь глупое решение.
Что она могла против короля? Что она могла против Виндора Ройдо Тиндора, если он смог обмануть даже ее мать?
Кенли не поняла, когда все закончилось. Она просто лежала в постели одна. Ощущения прикосновений исчезли, да и короля рядом не было. Разум все еще был как в тумане, но она уже очень остро могла понять свое поражение. В ночном небе появлялись предрассветные проблески света.
− Одевайся и уходи! – приказал ей король.
Он вышел откуда-то в одном халате, и Кенли вновь подумала, что они с принцем похожи, так сильно, что это могло бы свести с ума.
− Днем тебе сообщат, что именно ты должна делать и когда, − сказал он и шагнул к камину, словно ему нужен был свет огня так же, как Ноктему свет луны.
Кенли мотнула головой и буквально скатилась с кровати. У нее кружилась голова. Ноги были ватными, но больше всего на свете ей хотелось убраться отсюда как можно быстрее. Натянув платье, она бросилась к двери.
Страж, все это время охранявший короля, выпустил ее в коридор, и девушке отчаянно захотелось плакать. В ее мечтах все было проще: не так гадко, не так страшно, а главное − там она контролировала ситуацию, а не беспомощно сходила с ума от дурмана и не билась в объятьях ненавистного тирана от нестерпимого, но искреннего удовольствия.
Плетясь в свою комнату, Канелия мечтала только об одном: хоть немного смыть с себя чужой пот, чужой запах, чужое желание, но слуги спали, и требовать что-то до рассвета она не имела права. Сил нагреть себе воду и наполнить ванну у нее тоже не было. Надеясь хотя бы умыться, она зашла в свою ванную комнату и замерла от изумления. Ванна была наполнена горячей водой. От нее даже шел едва заметный пар, а рядом на полу стоял подсвечник с одинокой догорающей свечой.
Ничего не понимая, она шагнула вперед и ахнула. Сильная рука сжала ее запястье и дернула назад. Она снова упала в мужские объятья, дернулась и ужаснулась темным глазам, внимательно смотревшим на нее.
Даже в тусклом свете угасающей свечи она узнала принца, но он не дал ей и шанса опомниться, накрывая ее губы поцелуем, таким же жестким, требовательным и беспощадным, как королевский. От него по губам прошел странный холодок, проясняющий разум и пугающий новым влиянием.
Кенли дернулась от принца и отступила. Удержать ее не пытались.
Ноктем улыбнулся, зловеще и насмешливо, а потом спросил:
− Ну как? Ты сделала правильный выбор?
Канелия не смогла ответить. Она сделала шаг назад, задела подсвечник, и тот рухнул на пол, звякнул и погасил тусклый огонек.
− Я тебя предупреждал, − спокойно сказал принц где-то в темноте.
Затем послышались удаляющиеся шаги, а Канелия тихо осела на пол, цепляясь за край ванны и дрожа всем телом. Она − трофей тирана, разменная монета в воспитании его сына и просто глупая девочка, решившая, что ей под силу играть в такие игры, но могла ли она отступить сейчас?
Канелия сжала кулаки и встала на ноги, чтобы прямо в платье шагнуть в горячую воду и напомнить себе, что она дала клятву и не может сдаться.
Глава 6 – Смех холодной купели
Кенли спала долго и сладко. Так спалось ей только в далеком детстве, высоко в горах, где воздух совсем другой, но гор не было, а под щекой вместо родной кровати было то самое покрывало принца Ноктема. Приоткрыв глаза, Канелия поняла, что смяла его и обхватила ногами, обнимая словно кого-то живого.
По свету, проникшему в комнату, она сразу поняла, что солнце встало уже давно, но ее почему-то никто не будил. Видимо, после ночи с королем было положено отсыпаться. Тело ныло от усталости, но с этим можно было смириться, особенно когда никто не трогает и не задает вопросов.
Кенли потянулась и тут же увидела Нину, сидевшую в углу. Глаза женщины были закрыты, но она улыбалась, словно прямо сейчас существовала в каком-то ином прекрасном мире, доступном ей одной.
− Нин, − окликнула ее Кенли, резко сев на кровати. – Ты в порядке?
− Я счастлива, − прошептала Нина, открывая глаза. – Ты сегодня отправишься в новые покои возле королевской спальни. Он сам будет приходить к тебе, а я буду прислуживать вам обоим. Может быть, мне повезет еще больше и он хоть раз на меня посмотрит своими невероятными темными глазами…