Primae Noctis (ЛП)

Сцепившись, они смотрят друг на друга широко раскрытыми глазами.

– Дело сделано, – Люциус скатывается с неё на кровать. Гермиона ждёт, что он отстранится, но вместо этого мужчина протягивает руку и притягивает её к себе.

========== Глава 4 ==========

Она обнимает Люциуса Малфоя. Во многих отношениях Гермионе с этим труднее смириться, чем с множеством плотских актов, в которых они только что участвовали. У неё едва хватило времени, чтобы развить в себе какие-то ожидания, но если бы это было так, то всё было бы совсем по-другому. Девушка прислоняет голову к незнакомой поверхности его широкой груди и прислушивается к стуку его сердца.

Она расслаблена и сонна. На самом деле, её посткоитальное свечение настолько экстремально, что она едва может держать глаза открытыми. Гермиона пытается подавить зевок. Она смотрит на Люциуса, ожидая увидеть на его лице ленивое удовлетворение. Вместо этого ведьма с удивлением видит, что он смотрит в потолок. Его выразительные глаза сузились, на щеке мелькает мускул. Она немного напрягается. Возможно, он не так доволен тем, что произошло, как она.

– Спасибо Вам, – Гермиона проводит пальцами по его груди, просто сгибая их. Она, конечно, абсолютно не гладит его.

– С какой стати? – он недоверчиво смотрит на девушку.

– За то, что сделали всё это таким приятным, – она слегка дрожит. – Это могло быть ужасно. Вы могли быть ужасным, но не были. Вы думаете, это было таким для Нарциссы?

Как только Гермиона произносит эти слова, она проклинает свой моторный рот. Почему она позволяет себе задавать все вопросы, которые приходят ей в голову? Если бы ведьма знала о своей бестактности. Люциус застыл под ней. Его пальцы, которые до этого легко касались её спины, теперь впиваются в её чувствительную кожу.

– Нет, для Нарциссы ничего подобного не было, – Люциус медленно выдыхает, и Гермиона чувствует, как он заставляет себя расслабиться. – Мой отец не был добрым человеком. Как бы плохо Вы обо мне ни думали, он был в десять раз хуже. Если бы он был добрее к Нарциссе, она, возможно, была бы более готова вступить со мной в физические отношения. А так, мне кажется, прошли годы, прежде чем она захотела вступить в интимные отношения с кем-то, и уж точно не с тем, кто выглядел бы точно так же, как её обидчик.

Гермиона вздрагивает и бессознательно прижимается ближе. Нарцисса Малфой – последний человек, к которому она могла бы испытывать сочувствие, но она чувствует, как оно просачивается сквозь щели её брони.

– Вы понимаете, что это только делает меня более благодарной Вам, а не менее?

Люциус, кажется, не польщен её словами.

– Нет нужды благодарить меня за то, что я не жестокий насильник, – он смотрит на неё сверху вниз, а потом отворачивается. – Мне пришло в голову, что с тех пор, как Вы вошли в наш мир, Вы не испытывали ничего, кроме преследований и предрассудков. Даже сейчас, когда война выиграна, Вы вынуждены связывать себя с человеком, которого не любите, и вступать в сексуальные отношения с тем, кого ненавидите, чтобы занять своё место.

– Вы слишком мелодраматичны, – Гермиона устраивается поближе к нему. Она полна решимости, наслаждаться его физической близостью, даже если он настаивает на участии в трудных философских дебатах. – Вы действительно думаете, что в мире магглов лучше?

– Понятия не имею. Многие сочувствующие изображают маггловский мир как утопию равенства и доброты.

– Ха, – её смех не весел. – Маггловский мир не так уж далёк от этого. Женщины до сих пор не равны в правах с мужчинами. Организованные и принудительные браки распространены во многих культурах. Даже в странах, которые считают себя прогрессивными, по-прежнему существует огромная разница в заработной плате и возможностях карьерного роста между полами. Ничто из случившегося со мной не отличается от того, с чем я могла бы столкнуться, если бы решила вернуться в маггловский мир. По общему признанию, Primae Noctis больше не существует в Великобритании, но жениться или обменивать сексуальные услуги в обмен на продвижение в выбранной вами карьере? Такого рода вещи всё ещё происходят всё время.

Гермиона смотрит на его суровое, непреклонное лицо.

– И я не ненавижу Вас, – добавляет она запоздало.

Люциус горько улыбается.

– Это, по крайней мере, кое-что.

Они снова молчат, и Люциус расслабляется. Его большой палец потирает маленькие круги на пояснице Гермионы, и она издает лёгкий стон удовольствия. По собственной воле её пальцы поглаживают его грудь, успокаивая небольшой синяк, который она оставила ранее. Не думая, её рука скользит по его соску, и он резко вдыхает. Гермиона смотрит на него, не понимая, что вызвало его реакцию, и с удивлением замечает, как горят серо-голубые глаза Люциуса. На этот раз её движения обдуманны. Она проводит ногтём вокруг его затвердевшего соска.

– Мисс Грейнджер, – у него хриплый голос. Что случилось с Гермионой?

Другая её рука скользит вниз по его боку и останавливается на бедре. Это смелый шаг, но ей всё равно. Похоже, Люциус слеп ко всему, кроме самых откровенных авансов.

– Гермиона… мы не обязаны… ритуал завершён…

– Я знаю, – кажется, уже в сотый раз за этот день она отбрасывает осторожность и прижимается губами к его губам. Мужчина медленно отвечает, как будто ждёт, действительно ли она хочет поцеловать его. Только когда Гермиона перекатывает их и снова садится на него верхом, полностью прижимаясь к нему обнажённым телом, его рот открывается, и губы начинают двигаться.

В то время как мозг Люциуса, возможно, имел некоторое возражение относительно повторного выполнения ритуала, его пенис, кажется, не получил ту же самую команду. Орган быстро расширяется под девушкой, и бедра Люциуса поднимаются, добровольно или нет, чтобы прижаться к её животу.

Девушка никогда бы не подумала, что кто-то из них может возбудиться так быстро. Всё её тело покалывает. Её груди горячие и тяжёлые, и она трётся ими о грудь Люциуса, пытаясь хоть как-то облегчить боль. Наклонив бёдра, она проводит влажными складками, соприкасаясь с его эрекцией. Они стонут в унисон.

Если бы Гермиона задумалась над тем, что она делает, она, возможно, смутилась бы, но она уже слишком далеко зашла, чтобы действовать осознанно. Это большее, чем инстинкт. Она начинает двигаться и трется своими скользкими складками о твёрдый член Люциуса. Его руки легли на её бёдра, но он не делает попыток вмешаться, когда она двигается взад и вперед, чувствуя, как нарастает её возбуждение, когда ствол его члена трётся о её клитор. Девушка задыхается, пот стекает по её спине, и она не в состоянии предотвратить резкие задыхающиеся крики, которые исходят из её рта. Осознав, что её голова болит от усилия сдержать их, она широко открывает глаза и понимает, что Люциус смотрит на неё с благоговением на своем прекрасном лице.

Гермиона продолжает тереться об него, беспомощная перед лицом своей страсти. Она – рабыня восхитительного трения, которое сама создаёт. Её бёдра начинают дрожать от удовольствия. Пенис томно спускается с её живота, и она застывает, зарывается лицом в шею Люциуса, когда начинает кончать. Гермиона всхлипывает от удовольствия, всё её тело дрожит, когда она переживает схватки удовольствия. Люциус нежно гладит её по спине и плечам, и когда она, наконец, поднимает голову, он убирает с её лица мокрые от пота волосы.

– Это было, – он облизывает губы, – самое возбуждающее, что я когда-либо видел.

Она издаёт хриплый смешок.

– Для меня это тоже было возбуждающе.

Пенис слегка шевелится внизу.

– Можно? Было бы невежливо отказать ему после того, как Вы использовали его исключительно для собственного удовольствия.

– Конечно, – Гермиона протягивает руку между ними и снова ставит его у своего входа. Их глаза встречаются, когда она опускается на него. Она слегка вздрагивает, как от его размера, так и потому, что она теперь возбуждена от их предыдущих ласк. Положив руки на грудь мужчины, она садится и начинает двигаться, как может. Руки Люциуса возвращаются к её бёдрам, и он начинает осторожно толкаться в неё.