Тетради

Дошли до Самсонихи. Осмотрели великолепный старый амбар. Правда, полуразвалившийся. Углы и колонны его выложены из камня и кирпича, а промежутки заполнены брёвнами. Посреди заднего и переднего фасадов две каменные арки.

У девчонок в магазине купили водки. Под залог своего преподавательского пропуска взял напрокат эмалированную кружку. Встретил пожилую ленинградку – местную уроженку, которая дала нам напиться колодезной воды и ещё рассказала о местных достопримечательностях. Озеро Алё очень большое, до противоположного берега 10 километров. На нём более 70 островов, на трёх из которых – деревни. Единственное средство сообщения между ними – лодки.

Почали водку на берегу озера. Пошли дружиться с продавщицами, одна из которых оказалась «ничего». Договорились встретиться вечером. Отправились пешком в Сальково, а оттуда милая девочка-почтальонша провела нас к подножью горы. Я спросил её: «Не страшно ли тебе, милая, одной ходить с такой сумкой?» «Да я привыкла, уже семь лет ношу», – отвечала она.

Поднялись на вершину Лобенской горы (Лобно), где стоит полуразвалившаяся церковь, выложенная из кирпича и почему-то обшитая досками. Рядом кладбище. Вершина горы представляет собой лысину – луг, где пасётся стадо красных коров. Вид, открывшийся нашему взору, был замечательный. Алё полностью видно не было, мешал окружающий вершину лес. Но зато с другой стороны (на запад) было очень красиво. Мы познакомились с пастухом. Он рассказал, что прямо перед нами – самая высокая местная гора Сторожиха. Между этой горой и нашей, внизу, у их подножья, лежит деревня Наумново, где живёт юная почтальонша и наш пастух. Он рассказал о себе: раньше был водителем туристских автобусов, а теперь от жизненной суеты перебрался сюда и пасёт совхозное стадо в тиши. Как он говорит, здесь иногда за сутки ни одного человека не встретишь (на горе то есть). Пригласил нас, если останемся, ночевать. Правда, на полу. Его дом с горы виден вторым, а зовут его Ефремовым Михаилом Алексеевичем.

Решили идти на вершину. А так как прямой дороги не было, как и никакой вовсе, пошли через Наумново по полям и через кустарник. Пока пробирались наверх, заблудились. Вдруг видим – едет живописнейшая процессия. На двуколке сидят два мужика. А за ними на белой с серыми разводами (чуть ли не в яблоко!) лошади – огромный мужик. Мне даже страшно стало. Я спросил его, как пройти к вышке, а он переспрашивает меня: «А ты один?» Хотя, наверное, он просто хотел посадить меня на коляску. Узнав что я не один, он сказал: «Ступай в заду». И я пошёл, в упор дивясь движениям лошадиного крупа и седого хвоста. Мужик сказал: «Хорошо, что нас встретили. А то там, где вы были, – болото». Я в душе очень с ним согласился.

Моё внимание привлекла ехавшая впереди повозка, а точнее её два автомобильных колеса. Не знаю, были ли камеры, по крайней мере наличие их не ощущалось – повозка ехала абсолютно на ободах. Покрышки проминались на неровностях дороги и готовы были в любой момент соскочить с обода, но каким-то чудом удерживались.

Рельеф местности не менялся. Ехали по кустарнику, внизу рос папоротник, справа был подъём. И дорога различалась еле-еле. «А теперь вам туда, – прервал мои наблюдения огромный мужик. – И всё время прямо, наверх», – добавил он, указывая кнутом направо вверх, в однообразную массу кустов и папоротника. И пошли мы, без всяких тропинок, решив идти, пока будем подниматься.

Добравшись до вершины, обнаружили вышку, сколоченную из брёвен. Вскарабкались на неё – и дыхание перехватило. Кругом озёра и горы, покрытые лесом. На юг, правее озера Алё и горы Лобно, между синевой леса ярко выступают разноцветные, жёлто-зелёные поля.

Пили на вышке водку, запечатлев сим, как и на горе Лобно, наше здесь пребывание.

Обратно спускались так же без дороги, прорубаясь через заросли папоротников. Пешком отправились в Самсониху на встречу с продавщицами.

Мы строили самые радужные планы. Так и случилось. Нас пригласили на традиционный вечерний костёр. Тут же увивался и наш знакомый Паша, но мы-то чувствовали своё превосходство.

Паша разжёг костёр, мы уселись вокруг. Стали собираться местные девки, сплошь молоденькие. Пришли и ребята – все лет по четырнадцать-шестнадцать. Среди них был один постарше, кажется Валера, который, косо поглядывая на нас, активно ухаживал и предъявлял особые права на одну из продавщиц – Свету, ту, которая не так хороша, как её подруга Оля.

Стемнело. Вокруг костра затеялась игра «в ремешок», смысл которой для нас долгое время оставался туманным.

В землю воткнули палку, на неё повесили ремешок. И один из играющих хлестал ремешком по выбранному им лицу противоположного пола. Которое, после того как первый вешал ремень на место, делало то же самое. Восторженные крики присутствующих славили умелый удар по пикантным задним местам. Вскоре в игру включили и нас. Особенно старалась надо мной одна премилая местная девочка. Пожалуй, самая привлекательная из всех присутствующих. Я из скромности ответствовал ей только дважды.

Со свойственной мне проницательностью я высказал предположение, что ударяющий получает какие-то особые права над жертвой, как то: поцелуй или прогулка в кусты. И действительно, когда совсем стемнело, моя замечательная догадка блестяще подтвердилась. Да так лихо, что у костра остались сидеть мы одни – видно, нас трогать побоялись. Увели и наших молоденьких продавщиц. Правда, довольно быстро они вернулись, и игра возобновилась с новой силой. Я продолжал получать удары, в особенности от примеченной мною милашки, и уже начал психологически готовиться к походу в кусты. Как вдруг случилось вот что.

На большаке зарокотали моторы, две фары показались из темноты. Мотоциклы свернули с дороги и направились прямо к нам. Вскоре в освещенном круге костра появились четыре фигуры, причём сильно пьяные: две в мотоциклетных шлемах и одна с гитарой, причём она (фигура) раскачивалась сильнее всех, так что иногда пропадала и появлялась из темноты с разных сторон костра. Намерения пришельцев были непонятны. Но наши продавщицы засуетились. Оля с одним из парней удалилась в сторону для беседы, сопровождаемой с одной стороны матом, а с другой призывами: «Ну успокойся ты!» Правда, разговор их был по тону довольно ласковым. Я понял, что они встретились не впервые. Остальные три парня (кажется, наши ровесники) расположились вокруг костра с довольно агрессивным видом. Из их разговора я понял, что одному из них, а именно тому, который разговаривал с Ольгой, в Самсонихе обещали «дать здюлей». Они и приехали узнать, кто же высказал столь дерзостное желание.

Осмотрев круг лиц, находящихся у костра, они, видимо, отмели подозрения от «мальцов» и остановили свои взгляды на нас. Один из них вызывающе встал возле меня, и я понял, что придётся драться. Эта мысль, как ни странно, не вызвала у меня никаких эмоций, и я стал рассматривать предстоящее приключение как экземпляр нашей путешественнической коллекции.