Воздаяние

— Хуйня. Где мы, а где лес Кзода? Это во-первых. А во-вторых, твой друган может начинать книжки писать, ну, или пусть бухать бросает.

— А я ему верю! Вот верю в эту чертовщину и все. — Брэди хлопнул ладонью по столу, подчеркивая свою абсолютную уверенность.

— Сгинула пара разбойников по пьяни в болоте, и сочиняют теперь про них небылицы.

— Но… — Боров чуток приуныл из-за того, что его прекрасную свежайшую байку не оценили по достоинству.

— Ты же знаешь, миру плевать на всех. Он никого не пощадит и ни за кого не отомстит. Мы для него свора мелких падальщиков, которые пытаются урвать кусок посочнее, и сожрать тех, кто послабше. Вот и вся справедливость, — Родж медленно поднялся из-за стола и пристально посмотрел на Брэди уставшими тусклыми глазами. — Прости, что так вышло… Лили самое дорогое, что у меня есть. Если бы с ней что случилось… я бы наверно умер. — Он протянул руку в знак мира.

— Нихера себе, Роджи, да ты втюрился по-настоящему! — Боров вскочил следом, спешно доедая угощение. Он быстро обтер ладони о штаны и стиснул своего соратника в крепких дружеских объятиях.

— Да. И я впервые чувствую себя человеком.

Брэди похлопал по спине лучшего друга, оставив ему на память несколько сальных пятен. Конечно же, это произошло не со зла, просто Брэди мало заботила чистота его собственной одежды, а чистота чужого гардероба тем более. К слову, Роджу тоже было плевать.

— Я рад, что ты приходишь, но будь добр, заглядывай только в мой выходной. Не хочу, чтобы Лили слушала анекдоты про воловий хер и потасканных шлюшек.

— Обижаешь, дружище, я ей рассказал про китовий хер и портовых девок! — Боров громко загоготал, еще раз на прощание стиснул друга в объятьях и потопал к выходу, широко улыбаясь.

♥♥♥♥♠♠♠

Когда незваный гость наконец свалил, Родж приготовился насладиться долгожданным покоем, как за его спиной раздался родной голос:

— А в той истории призраки были, а то я не расслышала толком? Я очень люблю призраков!

— А подслушивать мужские разговоры не надо! — слегка улыбнувшись, сообщил Родж, поворачиваясь к своему птенцу, который уже притащил тарелку аппетитных плюшек и горячий чай и даже успел надкусить одну булочку.

— Я и не подслушивала, — девушка состроила самое невинное выражение лица, какое могла, — просто дверца тонкая, а говорили вы громко. Но все равно многое было не разобрать, — она вздохнула, насупившись.

Родж вновь забрался на любимый табурет, а когда разглядел свой ужин, то глазам не поверил — перед ним лежали ароматные и аккуратные булочки в виде пухлых сердечек, можно сказать идеальные булочки, покрытые сахарной глазурью и дробленными орешками.

— Я их на рынке купила, — Лили придвинула тарелку на середину стола, — нет, ты, конечно, можешь приготовить ужин из того, что осталось, и мы можем продолжить ссориться, но я предлагаю просто поесть. К тому же, — она хитро прищурилась, — у меня на вечер планы. И хочу, чтобы у тебя было настроение получше.

Родж уже вовсю трескал сдобу, но услышав последнюю фразу, чуть не подавился. Что-то подсказывало ему, — любой план Лили закончится катастрофой.

— Я даже боюсь спросить какие…

— Я и не расскажу, — в голосе девушки звучали нотки загадочности. — А что там за привидение? Вы его видели? Это злой призрак или призрак-предвестник? — Лили аж вся вытянулась вперед, а ее глаза горели неуемным детским любопытством.

— Да нет никакого призрака. Брэди встретил приятеля, и он наплел ахинею про злой рок. Или вроде того.

— Как нет? — птенец поник на секунду, а потом снова засиял. — Злой рок — это же проклятье, да? Это почти призрак, только без призрака!!! Как интересно!!! В следующий раз, когда придет твой друг…

— Никаких следующих разов. Без меня никому дверь не открывай! Особенно моим друзьям! Особенно Брэди!! Особенно бухому Брэди, ясно?!

— Он же сказал, что не станет меня обижать… и я могу постоять за себя!

— Ну покажи, как ты стоишь за себя! — Родж отбросил половину булки прямо на стол и поднялся на ноги. Он любил Лили всем сердцем, и за ее наглость, и за ее непоколебимую веру в лучший мир, и за ее незапятнанность. Но временами даже обожаемые качества его подбешивали, особенно когда девушка начинала с ним спорить.

Разбойник, сколько себя помнил, рос в среде, где женщинам не то что отстаивать свою точку зрения, им права голоса не давали. Он, как и его друзья-душегубы, считал их слабыми, глупыми и даже жалкими существами. Лили, к сожалению, не была исключением, просто конкретно это слабое существо еще и самое любимое существо по совместительству. Поэтому он старался стать лучше, старался переделать свою лихую натуру, дабы никогда не видеть в ее глазах ненависть и презрение. Только признать в Лили кого-то равного он физически не мог.

Но сегодня был слишком плохой день, а избранница уже который раз вела себя слишком своенравно. Вот он и решил преподать неразумному птенцу безобидный урок и расставить все точки над i.

— Я не буду с тобой драться, мы же еще не женаты, — хмыкнула Лили.

— А это и не драка. Покажи, что можешь, покажи, как стоишь за себя не на словах, а на деле. — Родж сложил руки на груди и с чувством собственного превосходства посмотрел на девушку.

Лили вернула булочку на тарелку, не торопясь выскользнула из-за стола и внимательно взглянула на разбойника, которому едва доставала до середины плеча. А если сравнить по телосложению, то все оказалось намного печальнее. Лили — хрупкая, тонконогая тростинка в отличие от матерого и коренастого полукровки, который без труда поднял бы ее одной рукой, а сейчас нависал сверху, подобно утесу.

— Нууу, — протянула девушка, — у тебя вообще нет против меня шансов! Трепещи! — и она играючи ударила душегуба кулачком по предплечью. — Все, ты проиграл.

Родж чуть не согнулся от хохота, но быстро совладал с собой, а потом просто обнял своего зеленоглазого птенца, крепко-крепко.

Лили дернулась сначала вправо, затем влево, пытаясь вырваться, а через мгновение замерла и обиженно нахохлилась.

— Задушишь же! — пискнул птенец.

— Для начала освободись, потом командуй, — Родж злорадно улыбнулся, упиваясь трепыханиями девушки, которые будили в нем забытые и такие яркие чувства, когда он ловил безликих жертв, сдирал с них платья и тонкие рубашки, бросал их на клочья одежды и…

Разбойник быстро отогнал подобные мысли, какими бы заманчивыми они ни казались, ведь эти сладкие на вид воспоминания на вкус горьки и отвратительны.

Птенец и так и эдак задергался и даже пару раз попробовал пнуть коренастого душегуба, но, конечно же, это не помогло.

— В книжках часто пишут разную чушь. О героинях, которые истребляют банды одним мечом, о добрых разбойниках, которые грабят только очень плохих и очень богатых, но жизнь она другая, понимаешь? Она херовая, жестокая, мерзкая. Героини… не побеждают, ну против природы же не попрешь. Мышц мало, силенок тем более, да и мозгов женщинам дано меньше, чего греха таить. — Родж говорил спокойным нравоучительным тоном, не выпуская застывшую девушку из рук. — Я знаю, это обидно, но ничего не попишешь. Поэтому просто слушайся меня, хорошо? Я буду тебя защищать. Тебя и наших детей.

Лили слушала молча, буравя разбойника взглядом, зеленым, как осколки ядовитых изумрудов. А когда он потянулся за поцелуем, завершив монолог, резко отвернулась, подставив под его жесткие губы свою щеку.

— На меня обижаться не нужно. Все претензии к богам, если уж на то пошло, цыпленок, — по-доброму улыбнулся Родж.

— Мне обидно, что ты все еще разбойник, хотя и хочешь казаться кем-то другим, — совершенно спокойно и холодно, без привычных счастливых звонких ноток в голосе ответила девушка.

— Ты знаешь, что это не т… так, — встрепенулся душегуб, чувствуя, как тяжелеют его ноги, а затем и остальное тело.

Мир за несколько секунд расплылся перед глазами, превратившись в мутную палитру, рухнувшую потом в темноту, сквозь которую пробивались затихавшие вопли Лили: