Руки, полные дождя

— Я знаю, что могу заполнить ее… на некоторое время. И снова стать живой. Цельной.

Пока Сет слушал рассказ Гадеса, он успел достать припрятанную бутылку с алкоголем: она лежала в шкафчике внизу, за распечатанной упаковкой муки. В голову давала крепко, так что оба ограничились одной стопкой.

— И что теперь? — сумрачно спросил Сет. — Она будет вампирить Инпу?

— Не знаю. Наверняка сможет так и с другими богами. Может, и с людьми.

— Она знала, когда остановиться?

— Остановилась же.

Даже Гадес понимал, что это звучит как «нет». По правде говоря, он действительно не знал. И вспоминая глаза Луизы, когда она говорила о пустоте, понимал: точно «нет».

Она пытается заполнить дыру внутри себя, но невозможно восстановить тот кусок души, который рассыпался в прах. Только временами вспоминать, как это.

И она попыталась это сделать.

Они с Сетом тогда выпили еще и, кажется, всё-таки разругались. Тот чуть ли не выгонял Гадеса с его вратами, чтобы Луиза тут не ходила. Гадес не был согласен — к тому же, это Анубис вернул ее, пусть возьмет ответственность.

Хотя в глубине души Гадес понимал, что он сам просто хочет перекинуть на кого-нибудь ответственность. Потому что он рад возвращению Луизы, но не представлял, как ей помочь.

Он поспал пару часов у одного из парней группы, а потом они поехали на репетицию.

Никогда еще «Стикс течет вспять» не играли так плохо.

Гадес путал слова, забывал, когда ему надо вступать, и сам понимал, что его голос звучит отвратительно.

В завершение паршивого дня — давно запланированный визит Локи. Который либо сможет подсказать что-то, либо просто так мнет своей скандинавской задницей его поля.

Последнее Гадес, кажется, произнес вслух, потому что Харон глянул с удивлением:

— Ты чего? Не с той ноги встал?

— Почти не спал.

— А, ну это многое объясняет. Хотя обычно твой друг Сет так выражается. И рычит на всех, если его будят пораньше.

— Потому что иногда он тот еще придурок.

Харон хмыкнул, но счел за лучшее промолчать и не лезть. А вот Цербер ткнулся в бок одной из своих морд: в Подземном мире он оставался в привычном облике огромного пса с тремя головами.

Наконец-то Локи поднялся на ноги, отряхивая с джинсов налипшие травинки. Неторопливо раскатал рукава светлой рубашки и повернулся. Он шагал к Гадесу и Харону неторопливо, но выражение его лица… привычное самодовольство сменила задумчивость.

— Так, — сказал он, подойдя.

Это не сулило ничего хорошего.

— Так, — повторил Локи и вперил взгляд в Гадеса. — Напомни, ты позвал меня, чтобы я посмотрел на Подземный мир. Что здесь не так.

— Да.

— Потому что он тихонько разрушается. С тех пор как Кронос вырвался из Тартара. И после того как он оказался уничтожен, ничего не изменилось, Подземный мир разрушается. Так?

— Да.

— Гадес, вот расскажи мне, а что могло быть так? — вздохнул Локи.

Гадес посмотрел тяжело и долго, не пытаясь скрыть свою мрачную, придавливающую силу. Локи, кажется, даже внимания не обратил, его собственная мощь всегда оставалась будто скрытой.

— Не выпендривайся, — дружелюбно посоветовал Харон. — Гадес не в настроении, а ты на его территории.

Локи фыркнул, но и правда перестал язвить.

— Подземный мир разрушается, — серьезно сказал он. — Но я чувствую тут другие силы. Обманные, скрытые. Кронос вообще ни при чем.

Несколько долгих мгновений Гадес пытался осмыслить сказанное. Нахмурился:

— В смысле?

— В прямом. Говоришь, началось, когда Кронос вырвался? Может, кто-то под шумок и начал разрушать. Или воспользовался его силой. Что в Дуате?

Гадес неопределенно пожал плечами. Вспомнил сбоящую дверь, и как мертвецы порой пытаются утянуть Анубиса и прорваться сквозь него.

Локи махнул рукой:

— Ладно, можешь не отвечать. Вы, боги смерти, до ужаса скрытные, особенно когда дело касается ваших царств мертвых. Может, и правы. Но я бы на вашем месте пообщался друг с другом. И предположил, что если это Геката, она может иметь виды на мощь ваших мертвецов. И тихонько ее использовать — или подтачивать границы, чтобы использовать позже.

Кончиками пальцев Эбби изучала тело Амона. Он стоял перед ней в одних джинсах, а она очерчивала рёбра, касалась ладонью его живота, но пока не опускалась ниже.

Это не обжигало. Это было приятно.

Кожа Амона едва ли не светилась: сейчас, в разгар дня, он легко ощущал тягучую солнечную силу. Может, именно из-за нее никаких ожогов. Может, сегодня они наконец-то смогут двинуться дальше.

Амон притянул Эбби, коснулся губами ее шеи, ладонями залез под свитер. Она потянулась ему навстречу, выгнулась, и он начал медленно тянуть свитер наверх, чтобы снять.

— Амон?

Дверь комнаты распахнулась, и он едва не подпрыгнул от неожиданности.

— Ой, извини, — Персефона опустила глаза и густо покраснела.

— А стучаться не учили? — проворчал Амон.

— Да я просто проверила, здесь ли ты… запирать надо! Извини.

— Что такое?

— Эти двое будут не разговаривать друг с другом еще вечность, поэтому мы возьмем дело в свои руки. Сегодня вечером — объединяющая вечеринка! Надо всё организовать. Ты поможешь? Вы…

— Можно я хоть оденусь?

Персефона окончательно смутилась и исчезла за дверью. Амон хотел продолжить, вечеринка может и подождать, но Эбби сама вывернулась из его объятий:

— О, вечеринка! Никогда их не видела. Пошли скорее.

— Пошли, — проворчал Амон в спину Эбби.

И начал искать собственный свитер, ощущая себя самым несчастным солнечным богом на земле.

========== 6. ==========

Воин, муж, друг, отец — Сет никогда не придавал значение ярлычкам.

Пустыня, буря, ярость, песок — его силы, но это всего лишь попытки дать названия тому, что можно только ощутить.

Бизнесмен, владелец клуба, житель Лондона — простые обозначения в этом мире, в нынешнем «здесь и сейчас».

Нефтида говорила, слова имеют силу. Слова — это часть ритуала. Она всегда охотно проводила обряды: сжигала ароматные веточки, расставляла камушки на расписных платках, раскладывала цветные кусочки картона и управляла силами, которые Сет понимал смутно. Он всегда предпочитал стоять у дверей, скрестив руки на груди.

У выхода — если бы кому-то вздумалось напасть, он всегда бы его перехватил.

Муж — пожалуй, одно из первых определений, которые появились у Сета. Сразу после воина и бога хаоса и бури. Хотя «муж», как и «жена» не совсем верно описывали отношения между богами, они взяли для простоты понятия у людей.

Их союзы освящались таинствами и ритуалами. Они были спутниками — теми, кто шагает рука об руку.

Нефтида сидела за туалетным столиком и последние полчаса то причесывалась, то красилась, то совершала еще какие-то странные действия, которые казались Сету бессмысленной тратой времени.

— Ты же сама сказала, будут только свои, — проворчал Сет.

Он давно собрался и ожидал, усевшись на кровати. Его окружали лениво развалившиеся псы: когда-то найденные в пустыне духи, покоренные и признавшие в Сете хозяина. Небольшие поджарые тела, вытянутые морды — они чем-то напоминали маленьких гончих. И могли растворяться в тенях, так что большую часть времени Сет их не видел.

Теперь они улеглись вокруг, один пёс положил голову на колени Сету, прикрыв глаза, когда тот начал рассеянно почесывать между ушей.

Нефтида глянула на них в зеркале:

— Свои. Это значит, я должна быть некрасивой?

— Это значит, можем хотя бы в этот раз не опоздать.

— Я почти готова.

— Слышал это минут пятнадцать назад.

— Ты преувеличиваешь!

Нефтида фыркнула и вернулась к зеркалу, потянулась к очередной баночке. Раньше они часто собирались в клубе вечерами, но после победы над Кроносом у каждого оказалось много своих дел. Нефтида сказала, что этим вечером надо продолжать традицию.