Нелюбовь

***

Мы случились однажды — больше мы не смогли,

и весна отказалась просить за нас.

Платье мокнет в студеной твоей воде,

не пуская под кожу смертельных фраз,

губы бережно повторяют:

все рассветы творятся только в живой душе,

остальное лишь тени, лишенные Божьих глаз,

Остальное — лишь тени, лишенные Божьих глаз…

И твоя вода меня накрывает.

(Катарина Султанова. Мы случились однажды)

Калинов мост — Блеснёт

Первое, что Таня увидела, открыв глаза — испуганные лица Ваньки и Ягуна, склонившиеся над ней. Высоко над их головами висело свинцовое небо. Дождь прекратился. Голоса друзей долетали до неё как будто издалека. Девушка попробовала пошевелиться и ощутила, как правую сторону тела обожгло болью. Но в целом, она была в порядке, если не считать головокружения и ноющей шеи.

Цепляясь за руку Ваньки, она с трудом села и огляделась: вокруг стоял смог, с неба летел пепел. На земле лежали обломки склепов, сломанные мётлы и покорёженные пылесосы, её контрабас, потерявший одну струну и покрытый копотью. Вздрогнув, Таня заметила рядом несколько тел и прикрыла глаза, боясь узнать в одном из них того, кто спас её.

— Где он? — прошептала девушка разбитыми губами. — Где Глеб?

Ягун мотнул головой куда-то в сторону. Таня посмотрела в указанном направлении. Там, над лежащим без сознания Бейбарсовым, склонилась Ягге, уже успевшая быстрым и цепким взглядом окинуть внука. На её плечах не было привычной старой шали, а лицо озабоченно хмурилось. Таня рванулась туда, но обожжённое плечо прострелило болью, и перед глазами замелькали тёмные точки.

— Танька, погоди, давай ты в себя для начала придёшь, — озабоченно пробормотал Ягун.

— Ты не понимаешь, мне надо к нему… — она предприняла ещё одну попытку.

На этот раз у неё получилось: молчаливый Ванька приподнял девушку и позволил опереться на себя, осторожно подводя к Глебу. И чем ближе они подходили, тем сильнее билось её сердце. Голова, лицо и грудь Бейбарсова были залиты кровью. Чёрные волосы слиплись, глаза были закрыты, а правая нога неестественно вывернута.

Сердце Тани запнулось.

— Он жив? — выдавила она.

Ягге подняла голову и оглядела её хмурым взглядом:

— Жив.

Больше она ничего не добавила, потому что их уже окружили оставшиеся боевые маги. С трибун к ним быстрым шагом спешил Сарданапал, а за ним семенил Бессмертник, сжимавший в руках длинную цепочку. Таня пригляделась и поняла: это был Амулет сотни магов.

При приближении главы Тибидохса магнетизеры кинули взгляд на Кощеева, тот неохотно кивнул, и они расступились. Академик быстро осмотрел Глеба и, наклонившись, о чём-то быстро заговорил с Ягге.

Подошедший Бессмертник с пренебрежением оглядел лежавшего на земле Глеба и стоящих вокруг молодых магов, а затем скрипучим голосом обратился к Сарданапалу:

— Вот видите, академик, всего этого можно было бы избежать, если бы вы сразу отдали нам Амулет и выдали Бейбарсова.

Сарданапал медленно повернулся к нему, и Таня поразилась холодному огню презрения и гнева, что зажёгся в его глазах.

— Всего этого можно было бы избежать, если бы Магщество не думало, что оно умнее всех, — размеренно заговорил он. Заметив, что Бессмертник задохнулся от возмущения, академик поднял руку, не давая ему сказать ни слова: — Да, если бы вы дали мне возможность объясниться, то узнали бы, что я собирался отдать вам артефакт. Вот только он не стал бы очередным сокровищем в вашем хранилище. Этот медальон — пустышка. Проверьте, если хотите — ваш уровень магии позволит вам это сделать.

Глава Магщества подозрительно сузил свои страшные глаза, а затем выпустил из перстня красную искру, прошептав какое-то заклинание. Амулет окутало потрескивающее алое свечение, а через секунду погасло. Кощеев уставился на покачивающийся в его руках Амулет неверящим взглядом, а потом повернул к собеседнику искажённое яростью лицо:

— Вы подменили его! Оставили настоящий Амулет себе, а мне подсунули пустышку!

— По-вашему, я настолько глуп? Мне прекрасно известно, что вы можете обыскать школу от верхушек башен до подвалов. И я не буду возражать, если вы вознамеритесь, однако поверьте мне — артефакта вы не найдёте. Потому что его не существует. Это одна большая химера.

Таня видела, как постепенно на лице Бессмертника, напоминающем обтянутую кожей черепушку, проступает понимание, что Сарданапал прав. Но это нисколько не умалило его гнев — наоборот, глава Магщества рассвирепел ещё больше.

— Что ж, в таком случае, я забираю Бейбарсова, и мы улетаем. Но имейте в виду, академик: если я узнаю, что вы обманули меня…

— Уверяю вас, я бы не посмел. И да, я с радостью провожу вас на выход, господа, вот только Глеб Бейбарсов останется здесь. По той простой причине, что вы хотите судить раненого и невиновного.

— Невиновного?! — прошипел Кощеев. — Вы что, забыли историю с Танталом? Забыли, что он сделал с нашими людьми, с разведчиками? Что он угодил в Тартар и сумел оттуда выбраться?

— Не забыл, — покачал головой академик. — Только всё перечисленное совершил молодой некромаг, которого больше нет. Здесь же, — он указал на по-прежнему лежащего без сознания Глеба, — находится светлый маг, искупивший свои грехи. И я лично беру его под свою защиту.

Бессмертник скривил губы в злобной усмешке и повёл костлявой рукой вокруг:

— Хотите сказать, что это работа светлого мага? Вы видите, что он натворил?

— Вы сами вынудили невиновного человека защищать свою жизнь и свободу. Будь я на его месте, поступил бы точно так же.

— Он использовал ратную магию! Запрещённую магию! — не успокаивался глава Магщества.

— Методы боевых пешек, находящихся под вашей протекцией, тоже далеки от законных, — спокойно заметил Сарданапал, но его цветные усы начали беспокойно подрагивать.

— Они защищали интересы Магщества и выполняли мой приказ!

— Что ж, могу сказать то же самое: Глеб Бейбарсов выполнял мой приказ и защищал школу!

Таня почувствовала, как воздух густеет. Два сильных мага были готовы к тому, чтобы вступить в открытую схватку. Что неизбежно произошло бы, но в этот момент в небе, закрытом тучами, полыхнули семь радуг Гардарики. Все присутствующие завороженно уставились вверх: яркие цветные полосы не гасли долгих десять секунд. А потом прямо посреди образованного магами круга материализовались трое: высокий плечистый мужчина в кожаной куртке, смуглый юноша и темноволосая девушка в переливающемся нагруднике.

Появление нежданных гостей было встречено гробовым молчанием: все смотрели на них, а они, в свою очередь, оглядывали побоище. Таня заметила, как рука девушки непроизвольно дёрнулась и застыла: будто она сжала в ладони что-то невидимое.

Первым опомнился одетый как байкер мужчина. Шагнув вперёд, он сурово посмотрел сначала на Бессмертника, а потом перевёл на Сарданапала смягчившийся, но по-прежнему требовательный взгляд:

— Что здесь произошло?

Глава Тибидохса в нескольких предложениях изложил суть дела. Таня не знала, кем был незнакомец, но при этом ощущала, что он не маг, а кто-то явно больший. Это стало ещё очевидней, когда девушка заметила, как магнетизеры опасливо пятятся от него. Даже Бессмертник отступил на несколько шагов, явно собираясь улизнуть, но ему не позволили этого сделать. Резко развернувшись, байкер молча протянул руку, и глава Магщества, всё поняв, вложил ему в ладонь бесполезный теперь Амулет. При соприкосновении сухой ручонки Кощеева с кожей незнакомца по телу первого прошла дрожь.

Бросив на артефакт беглый взгляд, байкер небрежно перебросил его юноше, и тот ловко поймал медальон. Таня ощутила непонятное беспокойство: юноша чем-то напомнил ей Глеба — такой же высокий, смуглый, жилистый. Но, приглядевшись, она ахнула — на неё смотрели знакомые, чёрные зрачки-колодцы. Это был некромаг. Но стоящая рядом хорошенькая девушка смотрела на него без страха и презрения, лишь с притаившейся на дне глаз грустью.

Развернувшись к Бессмертнику, байкер окинул его с ног до головы презрительным взглядом, и над полем раздался его густой бас, причём Таня могла бы поклясться, что для этого он не применял магии: