Страница 13 из 18
Мы обычно думаем о месте нашего обитания как об инертном безжизненном резервуаре. Но все исследования ощущений помогли мне понять, почему Аракава и Гинс рассматривали дом и его жителей как единый живой организм, который называли архитектурным телом.
Карточка-инструкция № 6 гласит: «Как только вы шагнули в эту комнату, искренне поверьте, что идете в собственную иммунную систему». На первый взгляд это звучит нелепо. Но теперь мы знаем, что иммунная система очень тесно связана с нашей средой обитания: нас постоянно атакуют аллергены, микробы, которые проверяют наш иммунитет на прочность и таким образом укрепляют его, а свет регулирует иммунный ответ. Окружающая нас среда, возможно, напрямую влияет на наше эмоциональное благополучие. Если она скудна, то действует как обезболивающее, притупляет наши чувства и эмоции. Эстетика изобилия создает обратный эффект. Она пробуждает чувства и ведет нас к жизни.
Имея в виду это обстоятельство, я была немного обеспокоена, когда упаковала свою сумку на следующее утро, чтобы оставить лофт «обратимой судьбы» и вернуться обратно в скучный бизнес-отель в центре Токио. Вдруг коричневые двери и бежевые ковры утянут меня в яму депрессии? Но когда я вставила ключ в замок и открыла дверь, то почувствовала, что вошла в совершенно другую комнату – совсем не ту, которую оставила накануне. Мой взгляд поймал каждое пятнышко света и тени, кончики пальцев ощутили каждый бугорок и впадинку. В углу комнаты у окна стоял бордовый велюровый стул. Солнечный свет струился над ним, освещая так, будто он горел огнем. Я села и пробежала пальцами по бархатным складкам, и мне показалось, что я ощущаю мягкость впервые в жизни. Даже приглушенные тона и стандартные текстуры, казалось, дрожали от вибрации.
Эффект лофта Митаки длился несколько дней. Хотя он в конце концов выветрился, я воодушевлена тем, что Момойо Хомма и ее коллеги работают над гостиницей обратимой судьбы. Это что-то вроде архитектурного лечебного ретрита, куда люди смогут приезжать на короткий срок. Я думаю, что этот отель будет похож на спа-центр, но вместо того, чтобы расслабить ваши чувства, они выкрутят их на полную катушку.
Сенсорный голод
Недавно, осознав, насколько остро я нуждаюсь в ощущениях, я стала рассматривать их как питательное вещество. Достаточно ли я получаю витамина С? В норме ли количество кальция? А как насчет цвета, текстур и форм – довольно ли всего этого вокруг меня, чтобы почувствовать в себе жизнь? Несколько дней я оглядывалась – и, к сожалению, ответ был отрицательным. Большая часть нашей среды имеет упрощенное минималистическое наполнение, которое скорее напоминает холодную пустыню, чем пышный лес. Офисные парки и торговые центры рассыпают по пригородам серые коробки, оставляя большие участки земли в сенсорном вакууме. Большинство аэропортов, вокзалов и муниципальных зданий – это безликие монолиты, огромные эхо-пещеры, которые скорее нервируют, чем пробуждают чувства. За это мы должны сказать спасибо модернизму – движению, которое возникло в Европе в начале XX века. Модернизм решил отбросить декоративные элементы и традиции и создать новый вид архитектуры, основанной на геометрических формах и простых материалах. Модернисты признавали монолитные конструкции и прочные материалы, такие как стекло, сталь и бетон. Лучшие здания этого стиля могут быть совершенны. Однако, я считаю, на каком-то уровне они нас напрягают. Возможно, именно поэтому так много киношных злодеев живут в модернистских домах. Дизайнер Бенджамин Криттон просмотрел множество фильмов – от сериала про Бонда и «Бриллианты навсегда» до «Бегущего по лезвию» Ридли Скотта и «Большого Лебовски» – и обнаружил, что отрицательные персонажи, как правило, обитают в логовах со строгим интерьером [14]. Лишенные всех украшений, матовые поверхности имеют суровый и неприветливый вид, эмоциональный эквивалент лысой горы и незасеянного поля.
Дома в стиле минимализма обещают безмятежность в духе дзен, но постоянная жизнь в такой среде, кажется, идет вразрез с самой сутью человеческой природы. Даже мнимый минималист Филип Джонсон не жил все время в своем знаменитом «Стеклянном доме». Спустя всего несколько лет он перестроил соседний «Кирпичный дом» в уютную гавань для сна и чтения, дополнил его плюшевым ковром, сводчатыми потолками и узорчатой тканью на стенах. То есть можно сказать, что жажда новых ощущений все равно неотвратима, и ее можно сдерживать только до поры до времени. Архитектор Оскар Нимейер извлек аналогичный урок, когда проектировал город Бразилиа. Новая столица Бразилии, задуманная как символ упорядоченного и эгалитарного будущего, отличалась массивными идентичными кварталами с рядами зданий в строго геометрическом порядке. Ушли былые трущобы и пробки, а на их месте стоял чистый, просторный, современный город. Но когда жители переехали туда, то обнаружили, что большие жилые дома стерильны и дезориентирующи. Как пишет урбанист Чарльз Монтгомери, «они скучали по старым переполненным рыночным улицам, по местам, где беспорядок и запутанность вели к случайным столкновениям с новыми зрелищами, запахами и другими людьми» [15]. Со временем город разросся и новые районы, похожие на старые, восстановили прежний полный разнообразия образ жизни.
Непреходящая неудовлетворенность и тоска по ощущениям может в самом деле вызвать настоящее чувство голода. Несколько лет назад я ездила на гавайский остров Кауаи и заметила удивительную вещь: за те пять дней, которые я там провела, я ни разу не перекусывала между основными приемами пищи. Это было странно, потому что дома меня можно назвать заядлым «грызуном». Пакетик с орехами и сухофруктами или миска попкорна почти всегда есть на моем столе. Но в этом отпуске – ни кусочка! Я осознала, что на Гавайях весь день была окружена пышными джунглями, шумом океана и запахом соленой воды. Ноги в вулканическом песке, а на шее лея плюмерии. Я была сыта с головы до пят. Конечно, к 11:00 в самый первый день после отпуска я мысленно двинулась на офисную кухню в поисках миндаля. Люди любят сваливать бездумное питание на силу привычки и отвергают его вред, но я считаю, что такой подход игнорирует истинную причину. В нашей монотонной среде мы живем, страдая от сенсорного голода, и, не имея возможности утолить его как-то иначе, просто его заедаем.
Этот опыт изменил мое представление о питании. Пища предлагает чувственное насыщение, а не только физические питательные вещества, и создать блюдо, которое было бы на вид так же прекрасно, как и его пищевая ценность, не составляет большого труда. Один из моих вдохновителей в этой области – Кимберли Хасселбринк, фотограф и автор поваренной книги под названием «Живая еда» (Vibrant food). Хасселбринк описывает, как фиолетовая цветная капуста, растущая в саду у подруги, подарила ей новое видение еды. Удивительная интенсивность цветов, которые она обнаружила в сезонных продуктах, стала точкой фокуса в ее работе. Кимберли начала сочинять блюда с яркими цветовыми гаммами, например хумус, тонированный оранжевым с помощью моркови; розовые фаршированные яйца, маринованные в свекольном соусе; совершенно белый зимний салат. Игра с цветом не требует сложного оборудования или виртуозной подачи. Просто нужно обращать внимание на те свойства продуктов, о которых мы часто забываем. Хасселбринк также говорит о важности текстуры. Что-нибудь настолько простое, как способ нарезки продуктов, может вдруг изменить весь ваш опыт. Например, если морковь не резать, а стругать длинными лентами, это не только выглядит красиво, но и создает более легкое и свежее ощущение, чем просто нарезанные кружками овощи.
Когда у меня возникает острое желание перекусить, я останавливаюсь и спрашиваю себя: я хочу есть или ощущаю сенсорный голод? И если последнее, то я спрашиваю себя вновь: что я могу сделать? И я пытаюсь превратить свой офис в гавань изобилия. На стенах моего офиса висят на веревочках множество ярких помпонов, красочные морские флаги и коллекция открыток с любимых художественных выставок.