Страница 112 из 147
Товарищи Яцка тоже приветствовали хозяев. Самый младший из них - Дмитро Гуня напомнил Хмельницкому о недавней встрече в Терехтемирове.
- Как поживает сынок пана подстаросты? Здоровья и счастья желает ему наше казачество! - произнес он, пожимая руку Михайлу.
Напоминание о Богдане снова опечалило родителей, переживавших разлуку. Подстароста посмотрел на жену - она тоже услышала эти сердечные слова молодого казака.
- Благодарение богу, казаче... Да его сейчас нет дома. Вместе с паном Кривоносом поехал за Днепр спасать семью кобзаря Богуна, - вздохнув, сказал хозяин.
Атаманы заинтересовались, стали расспрашивать Хмельницкого, как будто именно это и побудило их заехать в субботовский хутор. Объяснять взялась хозяйка, приглашая гостей к столу. Кончиком платочка она смахнула слезу и сказала:
- Такое творится, люди добрые, что не знаешь, с чего и начать. Мы узнали о втором уже в этом году набеге татар и турок на наши земли. Сильно укорачивают эти набеги жизнь православным людям. Спасибо подольскому казаку Максиму, заехал к нам и предупредил об этой беде. Он также принес горькую весть об одном турке, который стал служить польской Короне.
- А, Селим? - недоброжелательно произнес кто-то из присутствующих.
- Он и монашку одну схватил, как плату за эту службу... - не сдержался Яцко.
- Вот именно монашку, люди добрые. Да знаете ли вы, мои родимые, - с трудом сдерживая рыдания, торопилась Матрена как можно побыстрее рассказать обо всем, что было связано с этим ужасным событием, - именно вот эта монашка и полонила сердце нашего хлопца. Услышал ее пение в монастыре, познакомился с дивчиной и, да простит ему пречистая дева, вызвал ее на свидание мирское. Грешница сняла со своей шеи крестик, подарила ему на память, ну, а матушка игуменья за такую вольность неразумной дивчины наказала ее, исключив из обители на год... С этого и начались все несчастья бедняжки, мои родимые. Проклятый басурман узнал обо всем этом и, желая отомстить Богдану, украл дивчину, чтобы увезти ее в султанский гарем. Богдан вместе со славным парубком Кривоносом и махнул за Днепр, намереваясь перехватить злодея...
- Максим перехватит, того не собьешь со следа...
- Сбил же проклятый... Возле Куруковских озер перехватили казаки нашего староства... - не удержался подстароста.
- Отбили послушницу? - спросил Гуня.
- Прости, боже, ее тяжкий грех... - вздохнула Матрена, будучи не в силах продолжать дальше.
- Погибла в Днепре, - добавил Хмельницкий и с возмущением рассказал о том, как Конецпольский спас людолова, как в сопровождении гусар отправил его к гетману.
- Наш молодой казак Иван Сулима считал турка своим трофеем, - продолжал подстароста. - Вместе с товарищем, без моего на то разрешения, он отправился в погоню за гусарами...
- Гусар догонишь...
- Догнал. Сулима любого догонит! Да не посчастливилось ему, прошу, пан Яцко. Гусар было больше. Не удалось вырвать у них пленника. Сулиму ранили и взяли с собой...
- Да, родимые мои, пропал хлопец, - подтвердила Матрена. - В отчаянии я Послала одного казака, чтобы он поднял людей на хуторах. Горячий казак, спасибо ему, Трясилом прозвали его хлопцы в Чигирине. Послушался!
- Так это Тараса? - поторопился Яцко. - О матушка, Тарас и один справится, я хорошо знаю его еще по походу к Болотникову.
- Благодарение богу, здоровый парубок. Говорит, что не хотели проливать человеческую кровь, то есть не решились изрубить гусар, чтобы не вызвать гнева шляхты.
- Не стоит, матушка, бояться гнева шляхты, он давно уже стал позором нашей страны, несчастьем нашего народа. На Сечь заберем Тараса, пан подстароста, спрячем там казака. А не убегут ли гусары?..
Хмельницкий развел руками, присаживаясь к столу рядом с Яцком.
- Очень плохо складываются дела, панове казаки. Тарас поскакал спасать Сулиму, а я вот на рассвете по той же дороге отправил пана старосту и поручика Конецпольского с войском. Налетят на Трясила, спасающего бедного Сулиму, и... обоих на кол посадят.
- Так их же трое, - воскликнула хозяйка. - Еще один чигиринский пушкарь поскакал с Трясилом. Донской казак...
Дмитро Гуня поднялся со скамьи, выходя из-за стола.
- А я так думаю, пан Яцко, возьму я свою сотню да и махну напрямик по лесной дороге. Может быть, успею опередить коронных панов.
- С ума сошел? Воевать с королевскими войсками, когда на страну напали крымчаки?
- Сам Конашевич не допустил бы такого издевательства. Помнишь, что сказал старшой про этого турка, когда мы намедни разговаривали с ним по дороге? Положил бы, говорит, в одну яму, как он выразился по-самборски "в идну яму этого басурманского слугу и его подлых хозяев...". А ведь он еще не знал, что Конецпольский взял под свое покровительство этого турка, ставшего шпионом Речи Посполитой. Разреши, атаман, совершить святое дело! Такой казак, наш Тарас, в опасности...
- Да и Ванюша Сулима, родимые мои! - поспешно напомнила хозяйка.
- Что же, скачи, Дмитро. Прихвати с собой вторую сотню Бородавки с сотником Карпом! Сотня надежная! Если придется, Павло, рубитесь, коль живыми застанете бедняг. Гони, Дмитро, а я переправлюсь на ту сторону Днепра - может быть, отыщу Максима да сына пани хозяйки на путь истинный наставлю.
- Дай бог вам счастья, люди добрые!..
17
Как раз в это время Тарас и Кирилл, гоня мокрых, взмыленных коней, настигли гусар уже далеко за хутором. Позади ехали в ряд трое гусар, седло к седлу. Впереди - раненный ночью гусар с подвешенной на полотенце рукой. Следом за ним двигалась повозка, в которую были впряжены оседланные лошади. На возу лежал связанный Иван Сулима, а сбоку, высоко на сене, сидел турок. Гусарские крылья, лежавшие на возу, разделяли этих двух закоренелых врагов. Турок, израненный в ожесточенной схватке, с трудом держал вожжи, управляя лошадьми.
Гусары услышали позади себя топот, оглянулись, но не сразу сообразили, что их снова настигают все те же двое казаков, которые ночью так поспешно убежали с хутора, не приняв боя. Тем временем донец, миновав трех гусар, подлетел прямо к возу. От неожиданности лошади, запряженные в повозку, испуганно шарахнулись в сторону, и турок не сумел удержать их. Кирилл придержал на мгновение испуганных лошадей, чуть было не перевернувших воз вверх колесами, и погнал их по бездорожью прямо в лес. Перепуганный турок, бросив вожжи, соскочил с воза и, крича "спасите", со всех ног бросился под защиту гусар.