Хмельницкий (Книга первая)

Своим появлением Богдан поднял дух окруженных врагом жолнеров, и они с еще большим упорством стали отбиваться от врага.

- Где пан Ян Жолкевский? - спросил Богдан одного из рейтар.

- Er ist da... [он там... (нем.)] - неопределенно махнул рукой немец.

Но стоявший рядом жолнер объяснил:

- Пан Ян ранен в ногу... Приемный сын пана гетмана, должно быть, рядом с ним.

- Вынести сына гетмана из боя, - велел Богдан, соскочив с коня к раненому, лежавшему прямо на земле. - Следуйте за мной!

Двое сильных жолнеров взяли молодого Жолкевского на руки. Богдан показал, в каком направлении его нести, и приготовился вскочить на коня. Но буджацкая конница неожиданно оттеснила его казаков, и Богдану пришлось пешему вступить в бой, прикрывая собой раненого сына гетмана. Жолнеры снова положили его на землю и взялись за оружие. А натиск татар был настолько сильным, что и передохнуть некогда было. Остатки войск Яна Жолкевского, хотя их и поддерживали отважные, чигиринские казаки, уже не в силах были защищаться. Богдан, сражаясь с конными турками, стоял над раненым сыном гетмана. И вдруг, поняв безвыходность положения, решительно крикнул по-турецки:

- Стойте! Этот раненый - сын гетмана Жолкевского!..

Но в это время на Богдана налетел всадник, сбил его с ног, а несколько буджацких татар, как саранча, набросились на него и, обезоружив, связали арканом. Все было кончено.

- Бардзо дзенькую пана! - обратился к нему раненый Ян Жолкевский, положенный победителями рядом со связанным Богданом.

- Я сын чигиринского подстаросты, Богдан Хмельницкий, прошу пана, ответил Богдан. Потом добавил: - Егомость пан Станислав очень беспокоился о судьбе сына, поэтому я ворвался в это пекло, чтобы спасти вас...

От неимоверного шума, казалось, задрожала земля. Громкое "алла, алла!" раздалось неподалеку, там, где толпились раненые, которых сгоняли в одно место. Затем аскеры расступились. Группа турецких и татарских военачальников подошла к лежавшему на земле Яну Жолкевскому.

- Где сын великого гетмана? - с трудом подбирая польские слова, спросил один из них.

Стальная кольчуга облегала могучую фигуру турка, на голове блестел шлем, стальные наколенники на нем поскрипывали при каждом движении. Богдан невольно подумал о богатствах, награбленных воинственной Турцией в Азии, Африке и Европе.

- Здесь лежит раненый сын Жолкевского. Прошу эфенди-рыцаря прислать к нему врача... - заговорил Богдан.

Турецкая речь и благородная осанка пленника, одетого в бордовый шелковый кунтуш, вызвали уважение турецкого бея.

- Передай сыну канцлера, что польские войска больше но существуют. Голову убитого Жолкевского уже понесли на пике великому паше Искандеру... - произнес бей.

- Такие вести, эфенди-бей, родным не говорят, - промолвил Богдан, отворачиваясь, чтобы враг не видел слез, навернувшихся ему на глаза.

В это время к бею подошел аскер и отрапортовал:

- Из военачальников гяуров пленены: раненый польский гетман Конецпольский...

- Отправить к Искандер-паше! - велел он. - Еще кто?

- Воевода Струсь, князья Корецкий, Потоцкий, Казановский и немец Ференбах. Остальных ищут среди раненых и пленных.

- А Хмельницкого нет среди пленных? - спросил встревоженный Богдан.

- Хмельницкий? Чигиринский подстароста?.. - отозвался один из турок. Среди пленных его нет.

- Значит, убит... - с горечью произнес Богдан, почувствовав, как вдруг под ним закачалась земля.

- Этого, что говорит на языке правоверных, оставить при мне! - велел бей в кольчуге, показывая рукой на Богдана.

А тот, собрав все силы, сказал:

- Прошу всесильного владыку оставить при себе раненого пленника, чтобы я мог ухаживать за ним...

Бей улыбнулся:

- Обоих Жолкевских также оставить в моем ясыре!..

Затянутое тучами солнце ушло за Прут. Накрапывал дождь, и над утихшим полем Цецорской битвы опускалась темная осенняя ночь.