Страница 41 из 56
Слепой долго колебался, после чего поднял с пола пистолет, что лежал в чайной луже, и вручил его Некки, крепко сжав её кулак на рукояти.
— Ты решительна, милая моему сердцу Некки, я смогу дать вам то, что осталось у меня в подвале, но одни вы не справитесь. Лагерь охраняется сильнее крепостных стен на севере! Только бунт пленных способен смять охрану.
Йонгор сделал небольшую паузу.
— Я пойду с вами.
Некки шокировали эти слова, произнесённые старым умирающим голосом слепого человека, который оружие держит дрожащей рукой, готовой в любой момент выронить его.
— Нет.., — шепнула она испугано, — Оставайся здесь, ты не должен рисковать! Ты мне дорог!
— Всё равно мой век давно прошёл, милая.., — я не видел его лица, скрытого под маской, но кажется, что он улыбнулся. Широко-широко, — Прожил я свои сорок лет уже, мне нечего терять. Я могу только мстить.
— Не иди с нами, ты не сможешь выстоять против солдат!
— Ты разве не веришь в меня? — спросил он ласково, — Не переживай, наш бог Ваффлс сжалится надо мной, я обрету свой покой, я нужен там, на поле битвы.
— Нет никаких богов, не выдумывай! — Некки снова обняла его, на этот раз ещё крепче прежнего.
— Прости… Совесть не даёт мне оставаться тут. Предрекаю, что смерть моя близка как никогда, но я не хочу, чтобы оккупанты сломили мой дух, как тогда…
Некки долго молчала, но после она вытерла слёзы и очень серьёзно спросила его, глядя прямо в глаза:
— Подумай ещё немного. Образумься, у тебя есть трое суток, — она замолчала и вернулась к нам.
Больше мы так ничего и не сказали за этот день. Только к вечеру накал страстей поугас, и мы приступили к плану. И ничто мы так долго и тщательно не обдумывали до этого, как спасение Джека.
========== Глава 27: Духовная Война Новой Терроры. ==========
Рассказчик — Йонгор.
***
Иной раз подойду я к своей маленькой шкатулке, открою её и достану оттуда всякое. Там есть много всего: фигурки из дерева, медальоны, талисманы, а поверх всего этого, словно во главе, лежит небольшой кинжал.
Я взял наугад одно из сокровищ и сжал в кулаке. На ощупь оказалось холодное кольцо. Я повертел его немного в руках.
Я помнил, какого оно цвета. Оно было сереньким, а венчает его небольшой чёрный камень, который мы нашли рядом с вулканом. Это кольцо навеяло сразу множество воспоминаний, плохих и не очень, счастливых и просто радостных.
А ведь когда-то оно гордо украшало палец моей матери. Оно было символом нашего нерушимого братства, нашей вечной дружбы. Где-то было и второе, отцовское, но оно бесследно исчезло как из-под моей руки, так и из моей жизни навсегда.
“Вместе с семьёй…”
Нащупав на руке палец, я осторожно одел перстень туда, где ему и место. Его холод разнёсся по моему телу. Это был тот смертельный холод, через это кольцо я ощущал свою семью, что пропала бесследно. Оно — последнее, что осталось мне от целой семьи, то, что пробудило в мне острую ненависть к её уничтожителям. К несправедливости, что царит повсюду!
“Кто из нас просил войну?! Неужели есть люди на свете, кому нравятся убийства? И они могут сейчас решать нашу судьбу?!”
Хорошо, что я был в комнате, где меня не могли услышать и увидеть, потому что я со всей силы ударил стену кулаком. В ушах раздался еле заметный стук, а кулак отозвался резкой ноющей болью.
“Это же ведь кольцо… Оно… Семья…”
Мои мысли путались в голове и перемешивались.
Но тут наперекор моей ненависти в памяти возникла наша с Некки последняя прогулка. Те светлые времена, когда мир для меня не был погружён во мрак навсегда. И я вспомнил её…
Её светлая лучезарная улыбка. В ней не было ни забот, ни проблем, ни горя. Было лишь мимолётное счастье, когда каждая минута приносит наслаждение, когда ради таких моментов я жил на свете. Ради неё…
Позади раздался шорох. Я обернулся.
— Кто здесь?
Но никто не ответил. Только дверь скрипнула на прощанье. Снова вокруг меня тишина.
А вдруг я делаю неправильно? Бедная Некки… Что с ней будет, если я умру? Она сойдёт с ума! Она не готова к войне, но она очень решительна. Она пытается меня, дурака, спасти от самого себя. Ведь меня же месть и съесть…
Она очень добра, наивна, заботлива, но она часто многого не понимает. Я не смогу ей объяснить, что для меня будет вечным позором это. Я не останусь здесь доживать свои дни в одиночестве! Я должен отомстить! Должен…
Я не могу отступить. Всё, лодка уплыла — мир для меня умер! И я умер вместе с ним… Моя душа прогнила насквозь, для меня больше ничего нет и никого! Есть только последний бой, который поставит точку в этой бессмысленной драме.
“Но как я объясню это Некки? Молоденькой вчерашней школьнице, которую отправили на войну? Она непонятлива, она мыслит по логике мира, но не войны. Она тупа, чтобы понять меня! Она искренне любит меня, как друга. А в Майнарии друзей настоящих очень мало…”
А надо ли перед ней распинаться? Надо действовать! Всё уже давно решено!
Рассказчик — Эйден.
***
Каково же было наше удивление, когда в полдень третьего дня огонь вражеских пушек резко прекратился! Мы, укрывшись в руинах от ураганного и бесконечного огня, пытались выжить и спасти тех, кто не успел сбежать на юг. Люди гибнут каждый день десятками, от севера города остались только голые руины, которые были усеяны трупами, часто нецелыми.
Но тут майнарцы решили дать нам передышку? Или они подумали, что уже всех убили? Или у них закончились боеприпасы?
— Генерал Нублиан, я с донесением, — окликнул меня солдат.
— Чего случилось?
— У нас остался только один пулемёт. Все остальные уничтожены. Мы не сумели их спасти, — доложил он горестно.
— Отставить панику, солдат! Последний пулемёт беречь, как зеницу ока! Приказ понятен? Не в коем случае не терять его, он последняя надежда успешно обороняться! Ступай!
Он рванул с места, а я продолжил наблюдать за горизонтом. Все улицы, дороги были усеяны горами битого камня, в квартале не было ни одного целого дома. От стены и вовсе ничего не осталось, одни развалины. Благо, не все пушки пострадали, и они упорно стояли в стороне, ожидая удара врага.
Огонь прекратился, но никого нет. Обычно, это знак, что скоро будет наступление. Но ещё час ожиданий не принёс ничего. солдаты начали удивленно выглядывать из укрытий и подвалов домов, вылезая на улицы. Никто не понимал, почему майнарцы не стреляют. Я тоже не знал, и мог только бесконечно протирать бинокль, чтобы убедиться, что из тумана никого не появилось.
Но тут громогласное эхо ударило по нашим ушам. Оно было почти такое же шумное, как и обстрел, но как только все поняли, что это не снаряды, то прятаться все перестали. Это были несколько иные снаряды, для иных нужд…
ДЛЯ ВАС, ОСАЖДЕННЫЕ КОРОТКОЕ СООБЩЕНИЕ ОТ КОРОЛЯ ВСЕМАЙНАРСКОГО АЛЕКСАНДРА РЕНКЛИНА. ЕГО ЛИЧНОЕ ОБРАЩЕНИЕ К ОКРУЖЁННЫМ И ОТЧАЯВШИМСЯ ВОЙСКАМ, А ТАКЖЕ К МИРНЫМ ЖИТЕЛЯМ.
ГОВОРИТ АЛЕКСАНДР РЕНКЛИН, КОРОЛЬ ВСЕМАЙНАРСКИЙ. Я ПРИЗЫВАЮ ВАС, ГРАЖДАНЕ СВОБОДНОГО КОРОЛЕВСТВА, СЛОЖИТЬ НЕМЕДЛЕННО ОРУЖИЕ И СДАТЬСЯ В ПЛЕН. ОГОНЬ ПРЕКРАТИЛСЯ, НО ОН МОЖЕТ ВОЗОБНОВИТЬСЯ СНОВА, ЕСЛИ ВЫ НЕ ВЫПОЛНИТЕ НАШИ ТРЕБОВАНИЯ. ПОДУМАЙТЕ О СВОИХ ЖЁНАХ, ДЕТЯХ, О СВОИХ СЕМЬЯХ, КОТОРЫЕ СТРАДАЮТ СЕЙЧАС ТОЛЬКО ИЗ-ЗА ВАС. ТОЛЬКО СДАЧА В ПЛЕН И КАПИТУЛЯЦИЯ ГОРОДА МОЖЕТ СПАСТИ ИХ.
В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ НУБЛИБУРГ БУДЕТ УНИЧТОЖЕН ОГНЁМ АРТИЛЛЕРИИ ВМЕСТЕ СО ВСЕМИ ЖИТЕЛЯМИ.
ПОДУМАЙТЕ ТРИЖДЫ ПЕРЕД ТЕМ, КАК СНОВА ВЫСТРЕЛИТЬ В НАШЕГО СОЛДАТА. ОДИН УБИТЫЙ МАЙНАРИЕЦ БУДЕТ СТОИТЬ ДЕСЯТИ УБИТЫХ НУБЛИЙЦЕВ, ПОТОМУ ЧТО МЫ ПРИШЛИ, ЧТОБЫ С МИРОМ ЗАКОНЧИТЬ ЭТО БЕССМЫСЛЕННОЕ КРОВОПРОЛИТИЕ — СДАВАЙТЕСЬ, И НИКТО ИЗ ЖИТЕЛЕЙ НУБЛИБУРГА НЕ ПОСТРАДАЕТ. ДАЮ КЛЯТВУ, ЧТО НИ ОДИН МАЙНАРИЕЦ НЕ ОСКВЕРНИТ СВЯЩЕННУЮ СТОЛИЦУ НУБЛИИ, ПОСЛЕ КОНЦА ВОЙНЫ ВСЕ ПЛЕННЫЕ, ЧТО РАБОТАЮТ НА ТРАНСМАЙНАРСКОЙ ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ, ВЕРНУТСЯ ДОМОЙ ЖИВЫМИ.
ПОДУМАЙТЕ, ПОДДАННЫЕ МОИ, НА ЧТО ВЫ ИДЁТЕ. ПОДУМАЙТЕ, КТО БОЛЬШЕ ВСЕХ ЖАЖДЕТ МИРА. ПОДУМАЙТЕ, КТО МОЖЕТ ОДНИМ ВЫСТРЕЛОМ ПОРУШИТЬ МИРОТВОРЦАМ ВСЕ ПЛАНЫ.