Страница 82 из 185
На память пришло беспокойное воспоминание о Дэвисоне и его приспешниках.
— Это не может быть отменено сейчас, не так ли? Может быть, вам повезёт, и ребёнок умрёт, тогда вам не придётся жить с напоминанием.
— Я не хотела бы, чтобы ребёнок умер, потому что ребёнок не нарушил заповеди. Ребёнок чист. Бедные люди, гнев которых преодолел чистоту их душ, являются здесь грешниками, а не этим ребёнком. Вы видите, сэр, я делаю. Я не жалею тебя. Мне жаль тебя и твоих людей. Потому что ты маленький и охвачен ненавистью. Ты проведёшь остаток своих дней с едой зверя в своей душе, если только ты не отпустишь свой гнев и не увидишь реальность раньше вас.
— Я не хочу твоей жалости. Я не хочу ничего от южного мусора.
— Сэр, в ≪Доброй книге≫ сказано: ≪Для всего есть время. Время убивать и время лечить≫. Нравится вам это или нет, это ваше время для лечения. Вы можете бороться с этим, вы можете сопротивляться этому, но ваше время, майор Монтгомери, пришло. У нас было военное время. Теперь пришло время думать о мире.
— Я только хочу умереть. Но так как этого пока не произойдёт, я требую, чтобы вы оставили меня в покое.
— Скажите, сэр, почему вы хотите умереть?
— Это подходящий конец. Я должен был умереть в пустыне с таким количеством своих людей. Я лучше умру, чем проведу ещё одну минуту под командованием Редмонда.
— Разве вы распахали такое беззаконие и посеяли такое зло, что вы заслуживаете того же?
— Я желаю только мира, который может принести только смерть.
— Вы были причиной смерти ваших мужчин?
— Я привёл их в этот ад.
— И вы сталкивались с такими же шансами на смерть, как и они?
Он закрыл глаза и, казалось, помнил это время в своей жизни.
— Мне следует иметь.
— Почему вы так думаете?
— Потому что это то, что делает хороший командир. И потому что я этого не сделал, я был подвергнут Редмонду. Я терпеть не могу этого ублюдка. Я перерезал бы ему горло, если бы у меня была сила.
— Дорогой мой. Что сделал полковник Редмонд, чтобы заработать такую вражду?
— Он дышит. Но я уверен, что ты находишь его очаровательным, как южная сестрёнка, которой он является. Ты тоже делишь с ним постель или он спит только со шлюхой, которой принадлежит этот дом?
— Ах, бедный человек, ваше собственное сердце должно быть настолько нечистым, что вы должны видеть его везде, куда бы вы ни посмотрели. Нет. Я не делю его кровать. Я считаю, что он спит со своей женой. И насколько я понимаю, генерал Грант делает не найти его трусом в любом случае.
— О, да, ему удалось убедить суть командования в том, какой он прекрасный офицер и джентльмен. И он собирается на ней жениться? Это первый умный ход, который я когда-либо видел, чтобы он сделал. Теперь, по крайней мере, он думает о взятии земли. Использование этой женщины — лучшее решение, которое он когда-либо принимал. Я не знаю, в чём он убедил команду. Я знаю только то, что сказал генерал Ранний о встрече с ним. Я думаю, он сказал: ≪Грант посылает Редмонда за мной, потому что он единственный, у кого есть смелость встретиться со мной лицом к лицу≫. Редмонд — трус, который позволяет южным войскам убегать, потому что он ненавидит убивать себе подобных.
— Что заставляет вас говорить это, сэр? Я поняла, что полковник Редмонд только недавно принял здесь командование.
— Это только моё мнение. Я основываюсь на том, что слышал о вашем замечательном полковнике. Я не могу поверить, что вы этого не видите. Он такой… жалкий. Я до сих пор не уверен, как он с женщиной. Я уверен, что он предпочитает компанию мужчин.
— Ваша ревность, безусловно, ужасная эмоция, сэр.
— Зависть? Уверяю вас, я не завидую Редмонду.
— Это, конечно, звучит так, как ты. Возможно, твоя проблема в том, что женщины не находят тебя привлекательным. Или ты один из тех мужчин, которым нужно доминировать над женщиной — как твои войска насильников?
— У меня нет проблем с женщинами. А мужчина имеет права со своей женщиной.
— Если женщина соглашается. Кто из тех, кто не соглашается? Как я? Ваши мужчины имели право изнасиловать меня?
— Человек должен выполнить. Он должен сделать то, что необходимо для этого.
— Ах, тогда изнасилование оправдано?
— Если это то, что нужно.
— О, какой вы тогда прекрасный представитель вашего драгоценного Союза, майор. Я считаю, что изнасилование является повешенным преступлением во всех штатах вашего Союза.
— Тогда Редмонд повесит меня.
— Вы говорите, что совершили изнасилование, сэр?
— У меня есть жена. Я взял то, что хотел, когда хотел.
— От неё или от других?
— Это не имеет значения, и это не ваше дело.
— Ах, тогда вас никогда не любили. Мне вас жаль. Вы никогда не испытывали восторга, когда к вам приходит женщина, жаждущая вашего прикосновения, жаждущая вашей любви. Вы никогда не знали истинного удовольствия нежного прикосновения женщины. Вы бедный, бедный человек.
— У вас, людей, такие романтические представления. Мир жестокий и бессердечный, и вы должны быть жестокой и бессердечной, чтобы выжить в нём.
— Ах, я напоминаю вам, что те, кто живёт от меча, умрут от меча, а что касается тех из нас, кого люди называют кроткими, — ну, мы унаследуем землю.
— Ты можешь иметь это. У меня нет желания жить в мире, где есть твой вид. Теперь оставь меня в покое.
— Спи, грустный сэр. Один из нас будет присматривать за тобой, когда ты поправишься. — Констанция сидела тихо, наблюдая за человеком, который сам когда-то наблюдал за ней, когда его люди оскорбляли и насиловали её, а затем присоединился к ним.
***
Ребекка вздохнула и провела тряпкой по лицу в рамках подготовки к кровати. Это был долгий день, и она с нетерпением ждала отдыха. Она надеялась, что Чарли скоро встанет. Она действительно хотела расслабиться в объятиях своего любовника и позволить, чтобы разочарование дня растаяло. Она улыбнулась, когда подумала о Чарли. Тело Ребекки покалывало с головы до пят при мысли о том, чтобы быть рядом с ним. Она вздрогнула, зная, что её тело теперь реагирует на простую мысль о Чарли. Она посмотрела вниз и обнаружила, что её соски болезненно сжались.
— О, Чарли, — простонала она, подошла к кровати и забралась под одеяло.
День Чарли был долгим и трудным. Он провёл большую часть дня, заполняя все документы, необходимые, чтобы оправдать его суммарное увольнение людей и уведомить других командиров в этом районе, чтобы они следили за ними, поскольку их поведение было непредсказуемым. Он с нетерпением ждал, чтобы убрать все атрибуты своего положения, привести себя в порядок, а затем найти какое-то тихое утешение в руках Ребекки. Он вошёл в спальню, уже снимая пальто. В те недели, когда они были вместе, он чувствовал себя комфортно, когда она наблюдала за его ночной трансформацией.
— Добрый вечер, дорогой. — Он посмотрел на неё и улыбнулся ей, уже обнявшейся в кровати с одеялом, подтянутым к её подбородку и заправленным вокруг её плеч. — Как прошёл вечер, любимый?
— Долго и одиноко без тебя. Я очень рад, что этот день закончился. Майор Монтгомери будет очень пригоршным. Его позиция явно ненавистна.
— Я знала, что у него проблемы. Насколько это плохо?
— Ну, он вообще не будет со мной разговаривать. Он практически пролил суп, который принёс ему Уитмен, и я подозреваю, что он был очень недобрым к Констанции сегодня. Она была несколько расстроена с той поры, как она с ним.
Чарли покрутил шеей, чтобы ослабить жёсткость. С кровати Ребекка услышала лёгкий хруст, когда кости встали на свои места. Он вздохнул.
— Возможно, мне просто нужно поправить его, а затем отправить его домой. Боже, спаси меня от мстительных идиотов. Можешь ли ты или Элизабет поговорить с Констанс завтра и узнать, что случилось?
— Мы уже обсуждали это, и одна из нас попытается поговорить с ней. Расстраиваться нехорошо для её ребёнка. Поэтому мы хотим попытаться помочь ей. Я позабочусь, чтобы вы знали всё, что узнаем мы.
Чарли подошёл к кровати и наклонился, чтобы поцеловать Ребекку в лоб.