Страница 79 из 185
— Нет, я не говорю об этом вообще. Никто не имеет этого права. Но простой факт заключается в том, что люди думают, что вы двое ведёте бурный роман, и в результате люди сформировали мнение о овдовевшей женщине, которая, очевидно, даёт её тело полковнику янки.
— Так, кто из нас хуже — предательская южная женщина или дьявольский полковник янки? И, Боже, помоги мне, я более чем хочу сделать её честной женщиной. Вы знаете это, Элизабет.
Она снова усмехнулась.
— Чарли, Ребекка — честная женщина, хорошая женщина. И вы не более дьявол, чем мистер Уитмен, — она остановилась и переосмыслила это с улыбкой. — Хорошо, ты не больше дьявол, чем я. Эта война вызвала много обид, Чарли, и ты должен знать, что твои люди устали и будут набрасываться. Я думаю, что у тебя есть планы на зимний фестиваль, они прекрасны и будут иметь большое значение для поднятия морального духа. Помните, Чарли, эти мужчины скучают по своим жёнам, детям и любимым, и они видят вас здесь с Ребеккой, и вы, кажется, так счастливы.
Чарли закрыл глаза и снова уткнулся головой в руки.
≪Если бы они знали. Если бы они только знали, через что мне пришлось пройти, чтобы они были одеты и накормлены, чтобы получать им необходимую помощь, когда они болеют. Они как мои дети. Когда они сталкиваются с врагом и умирают, вырубаются, как скот. Когда мне приходится писать их родителям, их жёнам. Когда я вижу, как они лежат в лазарете, им не хватает руки или ноги≫. — Элизабет. Я больше не могу этого делать. Когда объявят о прекращении огня, я соберусь как можно быстрее.
— Чарли, я знаю, что это тяжело для тебя. Я знаю, что ты счастлив здесь с Ребеккой и с нетерпением ждёшь возможности вернуться и начать жизнь с ней. Я хочу, чтобы вы оба, я хочу, чтобы вы оба были счастливы, но вы должны знать, что есть люди в сообществе, которые чувствуют себя точно так же, как некоторые из этих людей. Они не уходят, и есть вероятность, что они будут говорить об этом более устно. Вы не можете приходить в свой офис и размышлять каждый раз. Вы утонете в отчаянии, и я уверяю вас, Ребекка устанет от этого. Вы должны быть готовы быть сильными и выстоять.
— Я знаю, что вы правы, Элизабет. Но, чёрт возьми, все! Такое чувство, что люди ненавидят меня всю жизнь. — Гораздо печальным голосом, потерянным голосом, он добавил. — Что со мной не так, Элизабет?
— Мой дорогой друг, с тобой всё в порядке. Ричард или Джоко ненавидят тебя?
— Нет. — Угрюмо.
— Уитмен или я тебя ненавидим?
— Нет.
— Ребекка Гейнс ненавидит тебя? — Она улыбнулась и подмигнула подруге.
— Нет. — Чарли исказил лицо. — Вы пытаетесь загнать меня в угол.
— Вовсе нет. Я просто указываю, что есть люди, которые любят и заботятся о вас. И, кроме Ричарда, все остальные из нас точно знают, кто вы, Чарли, и никто из нас не ненавидит вас за это или что-то ещё. Более того, один из нас любит тебя из-за этого. Я не хочу тебя обидеть, мой друг, но если бы ты был действительно мужчиной, я не думаю, что тебе бы повезло с Ребеккой.
Чарли посмотрел на Элизабет с огромным замешательством. Она только что выдвинула идею, которая никогда не приходила в голову хорошему полковнику.
— Я имею в виду, я собираю из сказанного, что с ней плохо обращались, правда?
— Да. — Чарли говорил медленно, его мысли работали сверхурочно, чтобы попытаться обработать то, что предложила Элизабет. — Она была ужасно оскорблена.
— Её муж, мужчина во всех смыслах этого слова. Она рассказала мне, какую жизнь она имела с ним. Что он почти изнасиловал её, когда хотел. Она никогда не знала нежности от мужчины. Я думаю, что если вы были бы мужчиной, она была бы гораздо более пугливой. Скажи мне, Чарли, она пригласила тебя разделить кровать, до или после того, как она узнала?
— После. — Чарли выглядел настороженно.
Это была перспектива, которую он никогда даже не рассматривал.
— Я поставлю вам месячную плату, что если бы вы были мужчиной во всех смыслах этого слова, вы бы всё равно спали в своей палатке. Ребекка любит вас, потому что вы женщина. Во всех смыслах этого слова.
Чарли откинулся на спинку стула, его рот буквально распахнулся. Сцены проходили через его голову, сцены их обоих вместе, Ребекка рассказывала Чарли, какая она красивая, как важна её нежность.
— Чарли Редмонд потерял дар речи? Мне придётся записать это в своём дневнике.
Чарли посмотрел на Элизабет.
— Так ты думаешь, она действительно хочет меня?
Элизабет улыбнулась.
— Это легко, Чарли. Да. Я знаю, что она знает. Любой, кто смотрит на неё, может это увидеть.
— Но… я имею в виду, когда мы впервые обедали. Она бросила мне вызов, чтобы убедить её. Она хотела, чтобы я был джентльменом. Она относится ко мне как к джентльмену. Она хочет быть моей женой.
— Она очень умная женщина, Чарли. Она знает, что вам придётся оставаться мужчиной для внешнего мира, и она приспосабливается к этому, чтобы она не могла случайно раскрыть ваш секрет. Но когда вы одиноки и особенно, когда вы одни в своей спальне, кто ты там?
Очень медленно улыбка необычайного спокойствия распространилась по чертам Чарли.
— Это единственный раз, когда я женщина. Я, только я.
— Правильно, а Ребекка отвернулась или была отброшена, когда ≪ты только ты≫?
Щёки Чарли покраснели. Он помнил её желание прикоснуться и порадовать его, чтобы узнать, чем она может порадовать его.
— Очевидно, нет.
— В самом деле. Так что, мой дорогой друг, избавься от мрака и гибели и приготовься к жизни с этой замечательной женщиной.
Был своевременный стук в дверь. Чарли был благодарен, потому что он мог сказать, что Элизабет собирается отправиться на разгул.
— Войдите. — Он улыбнулся Элизабет.
У неё была привычка читать его акты бунта, когда он становился слишком угрюмым. Избегать их всегда было хорошо.
Дверь открылась, и Эм ворвалась, бегая так быстро, как её маленькие ножки понесли её к Чарли.
— Папа! — закричала она, хихикнув, и бросилась на него.
Ребекка несла поднос, стараясь не смеяться.
Элизабет улыбнулась своему другу.
— Она ненавидит тебя, Чарли?
Чарли посмотрел на своего друга и покачал головой, пытаясь справиться с маленькой темноволосой голубоглазой обезьяной, которая быстро карабкалась по его телу.
— Элизабет, ты ужасный манипулятор. Эм, не жуй кнопки папы. — Чарли пытался спасти свою форму от её постоянно любопытных рук и рта.
Ребекка засмеялась, наливая чай для всех.
— Она прорезывает зубы, Чарли. Что ты ожидаешь?
— Папа хороший.
— Клянусь, я собираюсь замочить кусок сыромятной кожи в мёде, чтобы дать ей что-нибудь пережёвывать, не затрагивая мои медные пуговицы. Мои дорогие медные пуговицы. — Когда Чарли повысил голос, движение Эм прекратилось, и её нижняя губа высунулась из-за слёз на глазах.
— Папа? — задохнулась она.
— Что это, малышка? Ты хорошая девушка, очень хорошая девушка. Только не жуй мои пуговицы. — Он улыбнулся ей и полез в свой карман, вытаскивая кусок мягкой неокрашенной кожи, который он взял для работы в плетёную заколку для Ребекки. Он мог получить больше, откуда это пришло. — Вот, малышка. Если у тебя болят зубы, можешь это пережевать.
Она взяла кожу и перевернула её в руках, а затем предложила Чарли.
— Папа кусает?
Элизабет делала всё возможное, чтобы скрыть улыбку на её лице, но безуспешно. Ребекка протянула ей чашку чая и поставила одну перед Чарли. Очень серьёзно, Чарли сложил полоску кожи пополам и укусил её, оставив в коже очень чёткие вмятины. Ребекка рассмеялась и освободила Чарли от Эм.
— Папа глупый?
Эм выпрямилась в руках Ребекки и очень серьёзно посмотрела на неё, когда она взяла свою кожу в руку.
— Папа хороший.
Чарли рассмеялся.
— Ну, дамы, вы верите самому молодому участнику вашей женственности или мне удалось полностью унизить себя в ваших глазах своим небольшим проявлением гнева?
Элизабет усмехнулась.
— Ты знаешь, что я чувствую, Чарли.