Страница 61 из 185
Злой голосок в его голове просто смеялся над ним. Чарли встряхнулся. Возможно, быстрая прогулка по прохладному ночному воздуху поможет ему остыть, по крайней мере, пока. Он зажёг огонь и погасил лампу. Пожав плечами в более светлом пальто, он сунул пару сигар в карман и вышел в ночь, чтобы походить, пока он не устанет больше, чем хотелось. Его быстрые шаги привели его на прекрасную маленькую террасу с видом на пруд. Там, сидя в тесноте холода под ивой, он обнаружил мистера Уитмена, тихо курящего старую трубку и просто наблюдающего, как тени танцуют над маленькими вейвлетами, генерируемыми лёгким вечерним бризом. Уитмен поднял голову, когда подошёл полковник.
— Добрый вечер, полковник. Что вас вывело в это ночное время?
— Множество ночных демонов, Уитмен, их множество. А тебя?
— Ах, хорошо, мой друг Самуэльсон оказался прикованным к постели у майора Монтгомери. Мы меняемся сменами, чтобы присматривать за ним. Я ещё не был готов спать, и поэтому пришёл сюда, чтобы немного подумать.
Чарли рассмеялся.
— В твоём случае, Уитмен, ты сочиняешь стихи или думаешь о вещах, которые, я не уверен, что хочу знать. С другой стороны, ты мог бы делать и то, и другое.
— Значит ли это, что вы прочитали мои маленькие усилия, полковник?
— У меня действительно есть, Уитмен, у меня действительно есть. Поэзия выдающаяся, но я боюсь, что многие из нас более… — Чарли сделал паузу, ища подходящее слово, -… нашим более связанным традицией братьям и сёстрам может быть трудно.
Чарли и Уитмен нашли общий язык в прошлом году, когда Уитмен помог доктору Уокер вылечить Чарли от незначительной травмы.
Уитмен засмеялся, слегка горьким смехом.
— Что ж, душа человека — его собственность, но так много людей продали свои души за уместность. Никто из нас никогда не найдёт место в этом мире уместности, не так ли, полковник?
— Нет, Уитмен, я боюсь, что ты прав. Боюсь, что в этом мире нет места для таких, как мы.
Двое мужчин сидели на холодном камне, каждый курил выбранную форму табака, и оба смотрели в бесконечность отражений в разбитых лунных зеркалах пруда. Чарли отмахнулся от своей неподвижности.
— Пойдём, Уитмен, это холодное место, чтобы обдумывать холод мира. В моём кабинете бутылка хорошего французского бренди и огонь в очаге. Ты присоединишься ко мне?
— Полковник, я был бы польщён.
Двое мужчин пошли в дружеском молчании по лужайке к частному входу в кабинет Чарли. Чарли разжигал огонь до тех пор, пока у него не вспыхнуло пламя, а затем сбросил пальто. Уитмен достал бренди и очки, на которые ему указал Чарли. Они сели в удобные кресла перед огнём, освежили табак и тихо сели, смакуя бренди. Уитмен нарушил тишину.
— Коньяк хорошего качества найти сложно.
— Да, хорошо, у меня есть сотрудник в Вашингтоне, который держит меня снабжённым, когда он может.
— Должно быть, очень хороший друг.
— Он такой же хороший друг, как я ему заплачу. — Чарли рассмеялся. — Вы можете получить всё по разумной цене, мой друг.
— Ах. Я бы умолял отличиться, полковник. Важные вещи в жизни, которые вы не можете купить за все деньги в мире.
— Достаточно верно. И иногда важные вещи в жизни недостижимы.
— Итак, полковник, каковы важные вещи в вашей жизни? Из того, что я слышал о вас и миссис Гейнс, я думаю, что вы уже достигли того, о чём мечтает каждый мужчина.
— Ах, Уитмен, это то, что касается меня. Я боюсь, что я вполне могу мечтать и однажды утром проснусь, чтобы оказаться в своей палатке, в одиночестве, в окружении грязи и несчастных людей, без надежды на будущее, за исключением следующего дня, ожидания перемежаются с кровавым конфликтом. — Чарли отпил последний стакан своего бренди и налил себе ещё один.
— Кажется, у вас и у меня есть зеркальное отражение страха друг друга, если я буду настолько самонадеянным.
Чарли поднял бровь, ожидая, что Уитмен продолжит.
— У вас, сэр, перед вами свой сон, и вы боитесь, что никогда не сможете его воплотить. Я сдержал свой сон и обнаружил, что он ускользает от обязанности, которая делает его тем, чем он есть.
— Самуэльсон?
— Да.
— Ну, по крайней мере, вы знаете, где вы стоите.
Двое мужчин посмотрели друг на друга, затем с невысказанным согласием молча поджарили свою любовь. Ещё раз, очки были пополнены.
— Да, конечно, я могу знать, где я стою, сэр, но я, конечно, скучаю, зная, где будет лежать моя голова — на холодной подушке или тёплом плече. — Улыбка Уитмена была довольно печальной.
— Я прочитал ваши работы, сэр. И мне не ясно, что именно тёплое плечо — именно то место, где вы решите отдохнуть. — Улыбка Чарли была слегка распущенной.
— Ах, полковник, вы должны иметь в виду.
≪Я не возражаю, как однажды мы лежали, такое прозрачное летнее утро.
Как вы положили голову наискось моих бёдер, и осторожно повернулись надо мной,
И отделили рубашку от моей груди, и вонзили язык в моё голое сердце,
И достигали, пока ты не почувствовал мою бороду, и достигали, пока ты не держал мои ноги≫.
— Это был катрен, который пришёл в голову.
— Полковник, я полагал, что я думал, что знаю ваше сердце. Ибо я не уловил его, когда писал.
≪Я приятель и спутник людей, все такие же бессмертные и бездонные, как я;
(Они не знают, насколько бессмертны, но я знаю.)
Каждый вид для себя — для меня мой, мужской и женский;
Для меня те, которые были мальчиками, и которые любят женщин;
Для меня человек, который горд, и чувствует, как жалит, чтобы быть ущемлённым;
Для меня милая и старая дева — для меня, мать и матерь матерей;
Для меня губы, которые улыбались, глаза, которые проливали слёзы;
Для меня дети и зародыши детей≫.
Чарли стоял, беспокойный и злой на себя и на мир. Ещё один бренди был налит и употреблялся.
— Да, действительно. И в этом суть. Потому что я тот, кто был мальчиком и любит женщин. И для меня я никогда не смогу быть зачинщиком детей. Но она, она заслуживает этого; она заслуживает семью и способность оставить наследие, которое я никогда не смогу ей дать. И в чём причина интимной близости, кроме как для того, чтобы родить наследство.
Уитмен посмотрел на задумчивого полковника. В то время как его чувства были слегка ошеломлены алкоголем, боль стоящей перед ним фигуры была очевидна.
— Полковник, есть больше причин, чем просто дети, чтобы два человека собрались вместе. То, что вы описываете, это близость, когда два человека собираются вместе, потому что их сердца зовут их вместе. Вы знаете, что детям не нужна близость, только физический акт. И вы знаете, что физический акт без близости — не более чем освобождение. Но когда речь идёт о близости, тогда задействуются сердце и душа, тогда физическое удовольствие не похоже ни на что, что вы когда-либо испытывали. — Уитмен сделал паузу, учитывая природу рассматриваемой женщины. Из того, что он мало о ней знал, Ребекка казалась ему осторожной, ясной мыслями, которая пойдёт на всё, чтобы угодить своему полковнику. — Ваша леди поймёт это, полковник. Так же, как вы поймёте, что есть больше способов построить семью и оставить наследие любви, чем через рождение детей. — На этом Уитмен допил свой бренди. — Я оставляю вас, полковник, чтобы рассмотреть природу любви. Она шире и разнообразнее, чем многие верят. — Тихо, Уитмен надел свой собственный плащ и выскользнул из кабинета, оставив Чарли стоять и задуматься пред огнём.
С глубоким вздохом Чарли допил свой последний бренди и зажёг огонь. Он поднялся на второй этаж и снял ботинки, прежде чем взобраться по лестнице. Остановившись в маленькой гостиной за дверью их спальни, Чарли стянул с себя всю одежду. Обнажённый, он проскользнул в комнату, в которой жил с Ребеккой. Она лежала, полуобернувшись к тому месту, где он обычно спал, прижимая к себе свою ночную рубашку. Её лицо было расслаблено, её дыхание было ровным и медленным. Огонь в его животе, который мучил его почти безостановочно, снова разгорелся. На ум пришло больше слов Уитмена.