Страница 178 из 185
— Тише, малышка, — предупредил он, когда Эм зашевелилась на его плече, любопытство почти преодолело её печаль. — Нам нужно на минуту проверить вашу маму.
Ребекка стояла посреди гостиной, глядя на свою истекающую кровью руку и разбитое стекло в окне. Прежде чем она узнала об этом, дверь открылась, и в комнату вошли Ричард, а затем Элизабет и Джоко, несущий Эм.
— Вот как! — Кричала она, всё ещё дрожа от собственного гнева и разочарования. — Я закончила! Я не могу больше терпеть! Я сделала всё, что могла!
Элизабет посмотрела на кровоточащую руку.
— Ребекка, что ты наделала?
Ричард потянулся за своим платком и сразу же двинулся к Ребекке, чтобы остановить кровь.
Эм посмотрела на свою маму, которая стояла там, истекая кровью и крича, и сразу же начала плакать. Джоко просто стоял там, держа плачущего ребёнка, неподвижно, его лицо медленно становилось завораживающим оттенком красного. Ребекка посмотрела на Эм.
— Пожалуйста, прекратите этот непрерывный плач! Это никому не приносит пользы! — Она отступила, как только Ричард попытался прикоснуться к ней. — Нет, я не хочу никакой помощи! Просто оставь меня в покое. Я должна была знать, что это приведёт к катастрофе! Я забрала каждого попавшегося на мою сторону ребёнка, сироту и беженца. Я доверяла Чарли и он выгнал меня. Я закончила. Я больше не могу!
Эм посмотрела на маму испуганными глазами. Да, она знала, что её мама хотела, чтобы она не плакала так много, но она никогда не кричала. И вся эта кровь. Эм сунула кулак в рот и попыталась остановить свои слёзы. Она была в ужасе. Элизабет посмотрела на Ребекку. Ребекка была в истерике, это было очевидно. Она подошла к своей подруге, намереваясь взять её и помочь ей получить некоторый контроль.
— Стоп! Просто остановись! — Ребекка отступила, было ясно, что она не знала, насколько сильно она порезалась; кровь стекала по её руке, оставляя капли на ковре. — Ему всё равно. Ему всё равно, что он разрушает эту семью. Почему это должно иметь значение для меня сейчас?
Элизабет вышла вперёд и ударила Ребекку по лицу.
— Останови это. Просто прекрати это, Ребекка. Ты ужасаешь их.
Ребекка моргнула, ошеломлённая. Она посмотрела на свою дочь, которая крепко сжалась в руках Джоко, стараясь не заплакать и потерпев неудачу.
— Прости, моя маленькая дорогая. Прости маму. — Слёзы потекли из её глаз, и она просто села на ближайший стул. — Мне очень жаль.
Челюсть Джоко была установлена. Он подошёл к Ребекке и сунул Эм в её руки.
— Позаботься о своей дочери. Она нуждается в тебе больше, чем ты можешь знать. Я скоро вернусь. — Обернувшись, он выбрался из комнаты.
Ребекка крепко обняла её и покачала.
— Извини маму, Эм, мне очень жаль. Я не хотела кричать. — Она собиралась поднести другую руку, чтобы успокоить дочь, когда увидела кровь. Она подарила это Элизабет. — Не могли бы вы… пожалуйста? Извините, Элизабет. Я не знаю, что на меня нашло. — Она посмотрела на Ричарда. — Я тоже извиняюсь перед тобой, Ричард.
Молча Элизабет проверила руку Ребекки на предмет осколков стекла, а затем использовала платок Ричарда в качестве самодельной повязки. Ричард посмотрел на женщину, сжал её до предела и тихо заговорил.
— Всё в порядке, Ребекка. Я удивлён, что ты продержалась так долго. Если бы это был я, я бы выбил дверь. Всё, что мы можем сделать сейчас, — это молиться, чтобы Чарли скоро пришёл в себя.
— Я молилась каждый день с тех пор, как привела его домой. — Она посмотрела на Эм, которая наконец успокоилась и поцеловала её ребёнка в голову. — Я люблю тебя, моя маленькая дорогая.
***
Джоко штурмовал вниз по лестнице. Он достаточно пережил, и леди этого дома наверняка пережила. К моменту, когда он подошёл к двери Чарли, он был почти в беге, и импульса для него было более чем достаточно, чтобы открыть дверь. Ворвавшись в комнату, он увидел Чарли, сидящего в кресле, с застекленевшими глазами, смотрящими в пространство.
— Ну, ты наконец сделал это, чёрт возьми!
Чарли только посмотрел на него, растерявшись.
— Идите и сидите там, как идиот. Идите и жалейте себя. Мне уже жаль вас! Я только что видел, как ваша прекрасная, сильная жена теряет свои чувства. Доктор Уокер сейчас там, вероятно, накладывает швы на её руку, потому что она проложила её через стеклянное стекло. Именно ей и вашим малышам я буду сейчас жалеть время.
Чарли встряхнулся.
— Ребекка? Швы?
— Да, швы на её руке. Она порезала руку, потому что бремя, которое вы возложили на её плечи своим упрямством, наконец-то досталось ей. Не говоря уже о том, что я нашёл вашу маленькую девочку за дверью сегодня, обещая быть доброй и умоляющую меня заставить тебя снова полюбить её.
Чарли закрыл глаза. Спокойным, терпеливым тоном, как будто объясняя ребёнку, Чарли начал.
— Посмотрите на меня, Джоко. Я никогда не был человеком, в котором нуждаются Ребекка и Эм. А теперь я даже не целое человеческое существо. Всё, что я могу сделать, это быть бременем для них. Поэтому они теперь будут чувствовать боль, и я извиняюсь, но тогда я уйду, и у них может быть настоящая жизнь. У них есть все деньги, в которых они нуждаются. Может быть, этот темноволосый джентльмен, которого, похоже, любит Ребекка, и Эм, с которым нравится играть, позаботится о них.
Джоко не мог с этим ничего поделать; он начал смеяться.
— Вы осёл. Вы знаете, кто этот молодой человек?
— Я предполагаю, что он какой-то южный солдат, возвращающийся домой после войны. Кажется, он пришёл ухаживать за Ребеккой. — Чарли начал говорить что-то ещё, но просто не мог достать это изо рта.
Он собирался сказать: ≪Я желаю ему добра≫, но правда заключалась в том, что он хотел, чтобы этот человек был в аду. Ребекка была единственной любовью, которую когда-либо имел Чарли, и он больше не заслуживал её, если когда-либо имел.
— Это её двоюродный брат, сукин сын. Старший сын её тёти. Ребекка — это вся семья, которую он оставил, поэтому он приехал сюда. Я не хочу вам этого говорить, мальчик Чарли, но единственный человек, которого хочет Ребекка в её жизни, именно ты.
Чарли наполовину поднялся со стула. Он посмотрел на Джоко.
— Ты дурак. Как ты можешь так говорить? Ты видел, каким стало моё тело. Как кто-то может хотеть дотронуться до того, кто похож на меня? Не говоря уже о нежной, чувствительной женщине, такой как Ребекка. Иисус Христос, Джоко. До Ребекки, единственные, кто трогал меня, были шлюхи, которым платили за то, чтобы они были осторожны и отзывчивы. Она хотела меня, а не этого изуродованного оправданиями тела. Что я должен делать? Прислушиваться к ней и заниматься любовью? Я даже не могу заставить её дверь прямо сейчас, не говоря уже о том, чтобы подниматься по ступенькам. А когда я это увижу и увижу отвращение и жалость на её лице, что тогда? Кто из моих детей, которые знают только папу, который хромает вокруг, не может научить их ездить, охотиться, стрелять — быть гордыми мужчинами и женщинами? Какой гордости может научить калека? Как я могу управлять этой фермой — со стула? Джоко, Мне нечего им дать. Отпусти меня.
— Ты не помнишь, не так ли? Ты не помнишь, как Ребекка находилась рядом с тобой в лагере, не так ли? Она сделала тебе операцию, Чарли, когда Элизабет была слишком измотана, чтобы делать это должным образом. Эта дама взяла эти инструменты в руку и позаботилась о твоих ранах. Она знает, как ты выглядишь, Чарли, и она ещё не уклонилась от этого. Что касается твоих детей, Христос! Им нужен только папа, они не заботятся о твоих ранах. Ваши мальчики будут расти вместе с ним. Для них это будет нормально, настолько нормально, насколько вы позволите. Доктор Уокер верит, что вы снова поедете, если вы сойдёте с лени, пожалеете себя и сделаете то, что вы должны сделать, чтобы поправиться. Мы ничего не можем сделать, чтобы помочь вам, если вы не поможете себе в первую очередь.
Чарли поймал только первую часть речи Джоко. Он был ошеломлён.
— Она была там? Я думал, что сплю? Она была той, кто… О, Боже. Я был такой дурак. Как она туда попала? Что случилось? Ты должен сказать мне, Джоко. Я сделал из вещей?