Страница 176 из 185
Элизабет посмотрела на Ричарда, её сердце упало ей на грудь. Она боялась такой реакции от Чарли. Это случалось слишком часто с физически крепкими и очень активными мужчинами, когда они обнаруживали, что они никогда не смогут делать то, к чему они привыкли, снова. В случае Чарли, потому что его шарада была настолько зависима от его физического состояния, воздействие могло быть только разрушительным.
— Я надеялся, что он будет сильнее этого, но это не неизвестно, дорогая. Травмы, столь же тяжёлые, как у Чарли, оставляют свой след как на душе, так и на теле. Хотя я сделаю всё, что могу. Я пойду и посмотрю на него сейчас?
— Пожалуйста, возможно, вы сможете дозвониться до него. Я не думаю, что он понимает, что мы всё ещё любим его и нуждаемся в нём.
Элизабет подняла бровь.
— Нет, я полагаю, что упрямый дурак совсем этого не понимает. Он никогда не понимал, что многие из нас его любят.
— Пожалуйста, иди поговори с ним. Может, он тебя послушает.
Элизабет вышла из гостиной, чтобы найти Джоко, ожидающего её в холле.
— Итак, Джоко, насколько это плохо?
— Хорошо, позвольте мне сказать вам, что эта упрямая задница едва ест. Сейчас он лишь лежит в этой кровати и смотрит в окно. Он даже не будет говорить о Ребекке или детях. Я даже принял меры предосторожности, убрав всё его огнестрельное оружие из комнаты.
— Он вообще встал? Он должен идти хотя бы на несколько шагов за раз.
— Он отказывается, кроме как встать и запереть дверь.
Элизабет закатила глаза и стиснула зубы.
— Чёрт его побери, он сдаётся.
Джоко посмотрел на землю, отказываясь встретиться с ней взглядом.
— Боюсь, что так. Пожалуйста, попробуйте, доктор.
— Конечно. — Она похлопала его по плечу и повернулась к кабинету Чарли.
Элизабет и Джоко продолжили спуск по лестнице. Там они обнаружили маленькую Эмили, присевшую у двери, прижимающую к груди своего щенка Папу и тихо плачущую. Вид маленькой девочки, ожидающей у двери отца, чуть не уничтожил Элизабет. Она осторожно подошла к Эм и подняла её на руки.
— Тише, малышка. Мы увидим, сможем ли мы снова исправить твоего папу. — Она повернулась к Джоко. — Ключ, пожалуйста, — прекрасно зная, что он должен быть.
Молча он передал его ей и освободил от пачки тихо плачущего ребёнка и многострадального щенка. Элизабет подождала, пока Джоко не окажется вне поля зрения Эми, прежде чем она отперла дверь и вошла в комнату. Она увидела его там, спиной к ней, как сказал Джоко, глядящего в окно.
— Привет, Чарли.
Чарли не шевелился и не признал свою запись. По напряжению в его теле она могла сказать, что он знал, что она там; он просто отказался отвечать.
— Вы гордитесь собой, генерал Редмонд?
Он не ответил.
— Ты разрушаешь свой дом и свою семью. Ребекка почти в истерике из-за беспокойства о тебе, и не говори мне, что ты не слышишь, как маленькая Эмили плачет из-за этой двери.
Слова Элизабет пронзили душу Чарли. Было ужасно слушать, как твою собственную смерть оплакивали до того, как тебя не стало. Если бы он мог просто быстро покончить с этим, всё было бы кончено, и они могли бы начать строить новую жизнь. Там был тот новый человек, которого, по словам Джоко, Ребекка наняла для работы с лошадьми. Из того, что мог сказать Чарли, человек выглядел хорошо, который явно был хорош с животными и которого, Чарли видел, заставил Ребекку улыбнуться.
— Вы дурак, знаете ли вы это? Всю свою жизнь вы надеялись найти это — жену и семью — и теперь у вас есть обе. Почему вы пытаетесь уничтожить это, Чарли? И вы тоже можете ответить мне. Я не уйду, пока ты не уйдёшь.
Чарли перевернулся на спину, вздрогнув, когда бинты потёрлись о его нежную, исцеляющуюся плоть и уставился на Элизабет.
— Посмотри на меня, Элизабет, и скажи мне честно. Буду ли я когда-нибудь снова целым? Смогу ли я когда-нибудь держать своих детей в этой руке? — Он поднял правую руку так далеко, как только мог, которая была на несколько дюймов выше кровати. — Я научу своих сыновей бегать и ездить с этой ногой? — Он фыркнул. — И, моя возлюбленная. Что она увидит, когда взглянет на моё тело? Увидит ли она ≪греческую богиню≫, которой она когда-то называла, или увидит калеку, пронизанную ужасными, уродливыми шрамами, которые больше не могут терпеть быть тронутыми из-за боли? Оставь меня, Элизабет. Чарли, которого ты знала, умер на станции Аппоматтокс.
— Ты… ты… — Элизабет попыталась сдержать свой гнев, но решила против этого. — Чёрт возьми, Чарли Редмонд! Ты хоть представляешь, сколько людей работало, чтобы спасти твою жизнь? Ты хоть представляешь, что когда ты был ранен, твои люди оплакивали тебя больше, чем когда был убит президент Линкольн? Чёрт, Чарли, мужчины, которые могли свободно уйти, когда было заключено перемирие, оставались в лагере до того дня, когда тебя отправили домой. И я так усердно трудилась, чтобы спасти тебе жизнь! Я должна была отнять твою ногу. Это вызвало у нас дни неприятностей, но мы были неутомимы в твоей заботе, чтобы ты не потерял её. Чёрт возьми! Чёрт возьми, ты считаешь свою жизнь само собой разумеющейся, когда так много мужчин и мальчиков потеряли свою… — Она так дрожала, что теперь она могла сделать всё, чтобы сопротивляться желанию дать пощёчину ему.
Чарли холодно посмотрел на неё.
— Ты должна была позволить мне умереть. — Он отвернулся от неё, чтобы возобновить бдение через окно.
Здесь была его мечта; он хотел, чтобы это было последним, что он когда-либо видел, так как он не мог смотреть в глаза Ребекке и знать, как ужасно он подвёл её.
— Как ты смеешь! Я врач, и моя первая клятва — спасать жизни. Ты можешь принять это как должное, Чарли, и тебе сейчас всё равно, но есть люди, которые любят тебя и хотят, чтобы ты был рядом. Ты можешь верить во что угодно. Тебе нравится, но не смей никогда говорить мне, что я должна была позволить тебе умереть!
Джоко, вернув Эми своей матери и отдав щенка на попечение полковника Ричарда, тихо вернулся в комнату. Он услышал последние слова и знал, что Чарли не ответит. Молча он взял Элизабет за руку и вывел её из комнаты, закрыв за собой дверь. Чарли лежал молча, глядя в окно, невидя, ослеплённый слезами, которые наполнили его глаза и промочили подушку.
***
Понедельник, 8 мая 1865 г.
Ребекка обнаружила, что наличие Ричарда и Элизабет вокруг было помощью облегчить стресс, если не боль ситуации с Чарли. Неожиданное возвращение её двоюродного брата Альберта с войны сняло стресс от попыток управлять конюшнями с помощью только Тарента и Макфарлейна. Она слышала, что он умер, хотя подтверждения его смерти никогда не было. Он был вырезан из той же ткани, что и её отец, и ему было удобнее с лошадьми, чем с людьми. Это оставило её собственную душевную боль и детей на управление Ребеккой — более чем достаточно для одной женщины, чтобы иметь дела в любое время. Это был прекрасный день, ясный с ярким солнцем. Ребекка подумала, что провести некоторое время на солнце с младенцами и щенком поможет ослабить тоску Эм. Поэтому Сара приготовила обед для пикника, и вся семья, включая Ричарда, Элизабет и Альберта, была отложена в маленьком дворике у пруда на обед. Эм сидела на земле с Альбертом и играла с некоторыми фигурками палок, которые он вылепил для неё. Ричард держал своего однофамильца и издавал по-настоящему глупые звуки, что почти сводило с ума Ребекку и боль таяла, когда она наблюдала за ним. Она прижала маленького Чарли к себе и посмотрела на окна кабинета Чарли.
— Я в конце концов, Элизабет. Я так устала.
— Я знаю, дорогая. Я тоже. Каким-то образом ему что-то нужно. Но я клянусь, я понятия не имею, что. — Элизабет немного подумала. — Итак, расскажи мне о своём кузене.
Ребекка улыбнулась Альберту, который так старался рассмешить Эм.
— Он — старший сын сестры моего отца. Из её трёх мальчиков он единственный, кто вернулся с войны, и, как и я, у него не осталось семьи. Поэтому он приехал сюда. Я любила Альберта как брата, когда была ребёнком и я рада, что он здесь.