Страница 157 из 185
Миссис Уильямс отказалась смотреть на своего мужа во время его благословения. Вместо этого она встретилась глазами с Ребеккой, и они обе остались такими, пока Чарли не взял Ребекку за руку и прошептал ей на ухо.
— Вниз, девочка.
Она только улыбнулась Чарли и вздохнула:
— Да, дорогой.
— Просто подумай, дорогая, что её ждёт в будущем. Почему, я могу только представить, какие изобретательные наказания дьявол может предложить таким, как она. Ты думаешь, что использовать её язык для того, чтобы подтолкнуть бритвы, было бы хорошим началом?
— Это почти слишком хорошо для неё. Я лично надеюсь, что каждый янки, которому нужен дом, решит поселиться в Калпепере.
— Как вы думаете, мы могли бы переделать её гостиную с ковровыми сумками янки? Вроде как эффект пэчворка?
— Я верю, что это самое меньшее, что мы можем сделать. — Она улыбнулась и взяла его за руку.
Чарли крепче сжал её руку.
— Кстати, лоскутное одеяло от дам прекрасно. Какой вдумчивый подарок. Я совершенно уверен, что вы приложили руку к этому.
— На самом деле, я не знала. Я знала, что они что-то планируют для тебя, но я понятия не имела. С их стороны было очень мило дать тебе что-нибудь, чтобы ты остался тёплым.
— Моя любовь, я никогда не буду полностью тёплой, пока не вернусь к тебе.
В этот момент вежливая беседа и благодарность, последовавшие за словами министра, затихли, и Чарли и Ребекка были призваны пожелать своим гостям спокойной ночи. Чарли терпеливо стоял, когда все жители Калпепера, кроме одного, пожелали ему прощания. Наконец, последний гость ушёл. Чарли повернулся к Ребекке.
— Я и боялся, и предвкушал этот момент. Ненавижу прощаться с тобой, но единственное, о чём я мог думать весь вечер, — это побыть наедине с тобой.
— Тогда я предлагаю пойти в нашу комнату, чтобы мы могли остаться одни.
— После вас, миссис Редмонд. — Чарли проводил её по лестнице со всей формальностью.
***
Чарли держал Ребекку в своих объятиях, их сердца бились в ритме друг с другом, их тела были влажными, бескостными и насыщенными.
Всё, что мог делать Чарли, это снова и снова бормотать:
— Моя любовь, моя любовь.
Ребекка подвинулась, приблизившись к Чарли так близко, как только могла.
— Я люблю тебя, Чарли. Очень сильно.
— Я люблю тебя, Ребекка. Ты моё сердце, моя причина для жизни.
— Я сомневаюсь, что буду спать сегодня вечером. Я хочу провести каждый момент, который у нас есть… — она остановилась и уткнулась носом в шею Чарли. — Я хочу запомнить всё.
Чарли улыбнулся. Она точно знала, что имела в виду Ребекка.
— Ах, дорогая. Я полагаю, что я запомнил каждую родинку, веснушку и ямочку на твоём теле. Запах твоего мыла; цвет твоих волос на солнце, в свете камина, в лунном свете; текстуру твоих губ; кожу в глубине твоего горла. Я храню тебя в своей памяти. Каждая улыбка, смех и поцелуй — это драгоценность, которую я могу держать в своём сердце.
***
Вторник, 28 февраля 1865 г.
Рассвет принёс мокрый снег и ледяной дождь. Мужчины, ворча, вытащили себя из своих тёплых кроваток и собрали свои последние личные вещи. Ребекка проснулась от столкновения и звала людей, сносящих палатки и загружающих вагоны столбами и рулонами холста.
По краю кровати высунулась маленькая голова:
— Мама? Папа? Обнимемся?
Ребекка улыбнулась и подошла, чтобы поднять Эм в кровать с ней.
— Доброе утро, моя маленькая дорогая. Я буду рада обнять тебя, но папа уже встал с солдатами.
Лицо Эм упало:
— Нет папы? Он обещал.
— Эмили, слушай очень внимательно маму. Сегодня папа должен уйти, и очень важно, чтобы мы были сильны за него и заставили его гордиться нами. Папа не хочет уходить, но он должен. Поэтому мы должны быть сильными.
— Эм не сильная. — Маленькая девочка печально покачала головой.
— Эмили, ты уже большая девочка, и папе нужно, чтобы мы поддержали его. Он не хочет уходить, но у него есть приказы. Он скоро придёт домой. Итак, сегодня утром, когда пришло время прощаться, Мы должны заставить папу гордиться.
— Да, мама. Эм будет хорошей. — Малышка на минуту пососала пальцы, потом снова посмотрела на Ребекку. — Мама обнимет?
***
К восьми часам мокрый снег превратился в устойчивый ледяной дождь. Чарли сгрудился в своём плаще, в его шапке из масличной кожи на голове, на шее у него был тёплый шерстяной шарф и целый полк сварливых человек, готовых идти по его приказу в течение получаса. Он оставил последние куски командирам роты и поехал обратно в дом на частное прощание. Ребекка была в гостиной в ожидании. Эм была одета в своё лучшее платье и сидела, как маленькая леди, в Давенпорте.
Чарли вошёл и остановился у двери, осматривая сцену перед ним. Каким-то образом им обеим удалось уловить грацию и элегантность времени до войны, пока он не посмотрел им в глаза. Обе боролись, чтобы не дать слезам упасть. Чарли шагнул дальше в комнату и раскрыл руки. Эм немедленно выскользнула из порта и полетела в его объятия.
— Папа!
Чарли подхватил ребёнка на руки и прижал к себе.
— Моя маленькая девочка. Будешь ли ты в порядке, пока меня не будет, и помогать маме Бекке? Я буду дома так скоро, как только смогу. Я люблю тебя, Эм.
— Да, папа. — Ребёнок больше не мог сдерживать слёзы: — Люблю папу.
Чарли сунул руку в карман и вытащил носовой платок. Джоко знал, что ему это понадобится, и удобно спрятал запасной в кармане шинели.
— Теперь не плачь. Я буду дома, как только смогу. Я люблю тебя, малышка.
Ребекка вышла вперёд и взяла Эм на руки. Затем она крепко обняла Чарли.
— Я люблю тебя. Возвращайся домой скорее.
Чарли обнял их обеих.
— Дай Бог, мои дорогие, дай Бог, я вернусь, как только смогу.
========== Глава 31 ==========
Вторник, 28 февраля 1865 г.
День был тяжёлым и долгим. Поскольку они зимовали в Калпепере, никто во всём полку не привык быть в седле целый день. Холодный дождь и мокрый снег, и грязь, которая покрывала ноги лошадей и колёса повозок, только усугубляли страдания. В конце дня, посмотрев на все бесчисленные проблемы, связанные с созданием лагеря, Чарли наконец сел в свою палатку. Одиночная масляная лампа, случайно повешенная на центральном столбе, дала мерцающий свет. Джоко развернул кровать на раскладушке. Там, посреди простыни, был конверт, адресованный Чарли в очень знакомой письменности.
«Понедельник, 27 февраля 1865 г.
Дорогой муж.
Я пишу это письмо, даже когда смотрю, как ты спишь всего в нескольких футах от меня. Прямо сейчас, в этот самый момент, кажется, что нет ничего, что могло бы причинить нам боль. Однако я знаю, что через несколько коротких дней это изменится. Я всё ещё чувствую твоё прикосновение от наших занятий любовью сегодня вечером. Я наслаждаюсь этим, Дорогой, и позволю воспоминаниям нахлынуть на меня, чтобы согреть меня и сохранить в безопасности, когда ты далеко от дома. Вы знаете, я буду беспокоиться, но я постараюсь не делать это каждый момент каждого дня. Я не знаю, как выразить изобилие эмоций, которые я чувствую. Конечно, мне страшно, но есть и большая гордость за вас. То, что вы так доблестно пережили бы это и стойко держались до конца, да, я очень горжусь вами. Я считаю, что меня больше всего беспокоит то, что у нас нет возможности узнать, как долго тебя не будет. Это будет несколько недель или много месяцев? Просто знайте, что в вашем сердце, как бы долго это ни было, я буду здесь, ожидая и молясь. Я люблю тебя, Чарли, пожалуйста, знай это. Я люблю вас, всех вас и хочу, чтобы вы вернулись домой.
Навеки твоя,
Ребекка.»
Чарли немедленно сел и, балансируя на своём стуле, на коленях написал свой ответ, пытаясь удержать боль от пропавшей Ребекки в своём письме с минимальным успехом.
«Вторник, 28 февраля 1865 г.
Дорогая жена.
О, как радостно я пишу вышеупомянутые слова. Жена. Я никогда не думал, что у меня будет партнёр по всем вопросам любви и радости, испытаний и скорби, поражений и жизненных побед. Затем вы вошли в мою жизнь и изменили её больше, чем я когда-либо смогу выразить вам. Найти ваше письмо в моей постели было таким подарком. Как будто немного из вас здесь, со мной, и я положил ваше письмо рядом с моим сердцем. Этот первый день путешествия был настолько же несчастным, насколько я могу вспомнить. Жалобы мужчин легиона! Я сомневаюсь, что в этом лагере есть хоть что-то сухое, но среди мужчин есть странная энергия. Я думаю, что, как и я, они чувствуют, что конец виден, к лучшему или к худшему. На этом этапе окончание — любое окончание — будет встречено с большим благодарением. Мы путешествуем на юг вдоль железнодорожных линий, пока не сможем повернуть на запад. Не секрет, что генерал Грант имеет у генерала Ли силу С, окружённую тремя зубцами пинцета. Я считаю, что путь военных концов будут зависеть от линий снабжения — в качестве Генерал Мейгс так метко напомнил мне, что армия двигается на брюхе, и осада Ричмонда и Петербурга серьёзно ограничила способности Юга, чтобы прокормить свои войска. Я должен сказать, что мои верные кавалеристы менее чем взволнованы идеей охраны железнодорожных линий. Мальчики, жаждущие славы, хотят быть частью великих атак, которые может осуществить только кавалерия. Однако я совершенно счастлив выполнять этот долг, так как риски меньше, и я ненавижу писать печальные письма семьям погибших, которые порождают эти славные, безрассудные обвинения. Так что отдыхай спокойно, любовь моя. Мы дошли до наших скакательных суставов в грязи, но в основном на достаточно безопасном основании с точки зрения того, как мы развёрнуты. Моя любовь и поцелуи нашему маленькому чертёнку. Пожалуйста, напишите и дайте мне знать каждую удивительную вещь, которой учат маленькую Эм. Я знаю, что это время, когда она быстро вырастет. Мне жаль, что я не буду там, чтобы увидеть её в ближайшие недели. Она выбрала имя для маленького монстра, которого звали собакой, которую Дункан и мальчики дали ей? Вся моя любовь, моё сердце и душа, дорогая. Я буду мечтать о твоей голове на моём плече сегодня вечером и каждую ночь, пока не вернусь к тебе.