Демистификация китайской экономики

Изучающий социалистическую экономику венгерский экономист Янош Корнаи[63] называет плановую экономику социалистических государств «экономикой дефицита»[64]. Корнаи полагает, что дефицит – это специфическая черта социалистической экономики, однако я считаю, что причиной дефицита служит как раз искажение цен. Сдерживание цены какого-либо производственного фактора неминуемо ведет к тому, что спрос на него возрастает и начинает превышать существующее предложение, а это обязательно приводит к дефициту. Во времена Второй мировой войны две капиталистические страны – Британия и США – ввели карточную систему распределения продуктов. Для торможения роста цен было необходимо серьезно понизить цены на товары первой необходимости: это привело к превышению спроса на них над предложением. Чтобы обеспечить каждого гражданина необходимым минимумом, продажа продуктов первой необходимости жестко регламентировалась, и даже глава государства не мог купить продовольствия сверх ограниченной нормы. Очевидно, что подобного рода дефицит никак не связан с социализмом. Распределение ресурсов с помощью административной системы, а не рыночных механизмов, ведет к исчезновению рыночной конкуренции.

Дефицитом можно назвать результат занижения стоимости, которое ведет к тому, что спрос на капитал, иностранную валюту и сырье превышает текущее предложение. Чтобы гарантировать размещение этих производственных факторов в приоритетной отрасли промышленности, государство не может полагаться лишь на рыночные механизмы распределения ресурсов. В этих условиях необходима государственная программа, которая бы включала порядок приоритетности для каждой из отраслей и для каждой из намеченных экономических задач. Но одной такой программы недостаточно, для ее реализации необходима выработка административных механизмов распределения производственных факторов в соответствии с принятой программой. Система искажения цен и нормирования ресурсов помогает государству не только участвовать в приоритетных отраслях развития, но и поддерживать их высокий уровень рентабельности. До начала политики реформ и открытости уровень экономического развития одного из ключевых регионов тяжелой промышленности – северо-восточная провинция Ляонин – был одним из ведущих в стране. Это связано с тем, что для продукции тяжелой промышленности устанавливались достаточно высокие цены, а цена на производственные факторы искусственно сдерживалась, поэтому финансовые поступления были одними из самых высоких в стране.

Для реализации программы приоритетного развития тяжелой промышленности на микроуровне необходимы нерыночные управленческие механизмы. Чтобы излишки аккумулировались в тяжелой промышленности, необходимо жестко контролировать их. Если предположить, что некоторые из предприятий тяжелой промышленности были бы частными, излишки оказались бы под контролем капиталистов, которые перераспределяли бы их в легкую промышленность. Это обусловлено тем, что последняя более рентабельна и позволяет быстрее получать прибыль. Во-первых, она требует куда меньших вложений, нежели тяжелая, и оборот средств происходит быстрее. Во-вторых, в условиях повсеместного дефицита плановой экономики существует нехватка товаров легкой промышленности, поэтому произведенную продукцию можно продавать по рыночным ценам, которые превосходят государственные и обеспечивают скорую и большую прибыль. Именно поэтому и нельзя было допустить, чтобы эти предприятия оказались в частных руках. Только обеспечив непосредственный контроль государства, можно было гарантировать необходимый уровень распределения и контроля за излишками. Например, в период господства идеологической концепции «новой демократии» социалистическое строительство сразу после создания КНР стало «золотым веком» развития предприятий с государственным капиталом, потому что китайские капиталисты оказались под защитой от притеснения со стороны правительств и капиталистов держав «первого калибра». Однако всего за несколько лет такие предприятия оказались национализированы. Все вновь созданные предприятия, конечно, зависели от государственных инвестиций. Но если бы уже существующие находились под контролем частных лиц, то излишки могли бы распределяться не только в отрасли приоритетного развития. Чтобы предотвратить это и гарантировать полный контроль государства над излишками, было необходимо полностью ликвидировать частные предприятия, национализировав их.

При этом государству был нужен не только прямой контроль над распределением излишков, но и возможность вмешиваться в управление предприятиями: директора и управляющие государственных предприятий управлять сами не могли. Например, в СССР главной движущей силой восстаний становились именно дирекции и рабочие крупных городских предприятий – на них могла положиться коммунистическая партия. Тем не менее после 1929 года дирекция и управляющие предприятий были лишены свободы самостоятельных решений. Это произошло потому, что в условиях искажения цен предприятия тяжелой промышленности монополизировали рынок, а сдерживание цен на производственные факторы позволяло им получать высокую прибыль. Кроме того, в условиях отсутствия конкуренции было затруднительно определить надлежащий уровень прибыли. Если бы у руководства рентабельных предприятий сохранилась автономия решений (например, в установлении уровня заработной платы и благосостояния рабочих), существовал бы риск того, что они, злоупотребив служебным положением, нанесут ущерб общественным интересам ради личной выгоды. Поскольку предприятия тяжелой промышленности получали дотации от государства, стоимость их продукции удерживалась на очень низком уровне, и даже при очень низкой цене производственных факторов неминуемо должны были образовываться убытки. Но без конкуренции невозможно оценить и потери. Независимый управляющий мог преувеличить размер убытков, и это невозможно было проверить. Таким образом, дирекция и управляющие государственных предприятий могли использовать независимость для незаконного присвоения государственных средств, растрачивая инвестиционные фонды страны. Чтобы управление излишками оставалось в твердых руках государства, городские предприятия должны быть национализированы, а их управляющие – лишены свободы принимать независимые решения. Во времена плановой экономики управление государственных предприятий шутливо характеризовали как «люди, финансы и ресурс, производство, снабжение и продажа». Слово «люди» означает, что руководство предприятия не могло решать, кто и в каком количестве работает на производстве; «финансы» – что предприятия были полностью зависимы в вопросах использования прибыли, вся прибыль оказывалась в управлении государства, которое ассигновало средства на необходимые расходы; «ресурсы» – что руководство не могло принимать самостоятельных решений об активах и инвестициях. Слово «производство» означало, что предприятие не могло самостоятельно определять тип выпускаемой продукции, а «снабжение» – что оно не могло принимать самостоятельных решений об источниках производственных факторов. Наконец, слово «продажа» свидетельствует о невозможности для предприятия самостоятельно выбирать покупателя продукции. Свобода руководителей государственных предприятий в принятии решений была практически полностью ограничена.

Описанное выше объясняет основную причину формирования «триединой» системы, характерной для Китая и многих других развивающихся стран: искажения ценового сигнала, административное распределение ресурсов и отчуждение права на самостоятельность управления. Если не понимать логику этой системы, может показаться, что она иррациональна. Однако если отчетливо видеть все предпосылки, то для максимальной мобилизации ресурсов и средств на приоритетное развитие тяжелой промышленности в таких ограниченных условиях подобного рода «триединая» система, с точки зрения государства, – лучшая из возможных институциональных систем.

«Триединая система» сложилась в условиях плановой экономики как ответ на скудные фонды сельскохозяйственного производства и необходимость приоритетного развития тяжелой промышленности. Она повлияла не только на город: с 1952 года в сельской местности сложилась многоаспектная система, которая до сих пор оказывает влияние на сельскую экономику. В ее основе лежат четыре подсистемы, а именно: государственная монополия на закупки и сбыт, коллективизация, продовольственная самодостаточность регионов и разделение города и деревни.

63

Януш Корнаи (р. 1928) – венгерский экономист.

64

См.: Янош Корнаи. «Экономика дефицита». Китайское издание вышло в издательстве «Цзинцзи кэсюэ чубаньшэ» в 1986 году. – Примеч. авт.