Волки в городе

Это сейчас, когда подняты все документы, ясно, что им вертел Ефимов. К стати, мы ведь даже когда вошли в Москву, не знали, что это за человек, кто он такой. Никто и предположить не мог, что он и не человек-то вовсе…. В это трудно поверить, но это правда. За все три года власти Кротова нигде не появилось ни одной фотографии нового шефа МНБ. Были интервью, но без фото. Когда мы узнали в нем того, кто руководил нами в молодости… это было потрясение.

Короче, с наступлением весны стало понятно, что еще одной фазы военного противостояния нам не избежать. На Москву идти не хотел никто — это я вам скажу прямо. Ну, были, конечно, некоторые горячие головы, которые были готовы на все, но, все же, большая часть рассуждала здраво. Все боялись худшего — вплоть до подрыва Кротовым города. Боялись не за себя, не за свои жизни, а за город, за столицу.

В апреле наши передовые силы выдвинулись к Москве. Их тут же встретил шквальный огонь и отчаянное сопротивление. Мы были в шоке, когда, преодолевая очередной рубеж, продвигались вперед. Мы видели не трупы профессиональных военных или регулярных войск, а чуть ли не стариков и детей! Оказалось, что как только мы начали наступление, Кротов издал Приказ сродни тому, который Сталин издал в ту далекую войну. Я имею ввиду приказ «Ни шагу назад!». Люди, находящиеся в окружении оказались самыми настоящими жертвами. Они абсолютно не знали реального положения дел. Живя в полной информационной блокаде, им приходилось довольствоваться слухами. Они и не ведали, что мы так близко, и что контролируем почти всю страну. Пропаганда ежедневно промывала им головы, говорила, что скоро правительственные войска перейдут в наступление и окончательно разгромят Армию Свободы. И люди верили. А что им оставалось делать?…

Дмитриева: Да, то есть получало, что они воспринимали приказы Кротова, как руководство к действию. Они и не думали усомниться в них. Не в их правильности, а в необходимости их исполнения. Ведь за ослушание грозил расстрел на месте! Именно по этому народ преодолевая страх шел против нас….

Когда я вспоминаю те дни, то очень остро вновь и вновь испытываю чувство страха. Понимаете, с каждым километром мне казалось, дальше будет только хуже и хуже. Что он еще предпримет, этот свихнувшийся Вождь? Построит вокруг Москвы стену из младенцев?

Громов: Она не преувеличивает. Неприятно было всем. Но деваться было некуда — мы шли вперед в надежде на лучшее. Я бы даже сказал, в надежде на чудо. И чудо произошло. Ну, если не чудо, то что-то очень на него похожее — поймите меня правильно. Километрах в ста двадцати от Москвы все закончилось. В один миг. Стрельбы прекратилась повсеместно. Мы победили.

Сработало сарафанное радио. Люди поняли каков на самом деле расклад сил. И перестали сопротивляться. Они испуганно шли нам навстречу с поднятыми руками, беззащитные, полностью раздавленные. Еще бы! Три года им говорили из дня в день, что мы изверги, звери, террористы. Что мы разве что кровь христианских младенцев не пьем! Впрочем, Дробинский, если я не ошибаюсь, где-то дошел и до этого.

Мы пытались как-то привести их в чувство, но перед нами были зомби.

Дмитриева: Да, Костя совершенно прав. Это были самые настоящие зомби. Они смотрели на нас пустыми стеклянными глазами и только и делали, что просили о пощаде. Они молили нас, чтобы мы не убивали их, не пытали и прочее. Мы говорили, что никто и не собирается. Но они просто нам не верили.

Я смотрела на этих людей и думала о том, что неужели и я сама всего три года назад была точно такой же? Ходила с такими же стеклянными глазами и жила в каком-то больном ненормальном мире? Я искала ответ и, анализируя свое прошлое, приходила к выводу, что именно так оно и было…. Да, я была точно такой же. Безусловно, мое мировоззрение несколько отличалось от мировоззрения этих простых людей. Я все же была из элиты старого общества… Элиты… Сейчас мне стыдно даже говорить так. Вырывается по какой-то дурацкой привычке. Какая это была элита? Среди всего того сброда было лишь несколько достойных людей, которые нашли в себе силы сказать «нет». Я с гордостью причисляю к ним своего отца и отца Кости Громова. Наши родители погибли как самые настоящие герои. Я не боюсь этих громких слов.

Громов: И не только они. Ведь в первые дни после переворота погибло и много наших товарищей по «волкам» — тем волкам, которые мы в молодости расшифровывали как «вооруженная организация по ликвидации коммунистического ига». Тогда ведь мы и помыслить не могли, что наши кукловоды вкладывают в это название совсем другой, вполне конкретный смысл. И я считаю, что они тоже самые настоящие герои, отдавшие свои жизни ради других людей.

Возвращаясь к нашему вхождению в Москву… Когда мы подошли к городу, окончательно стало ясно, что столица в наших руках. Ни стрельбы, ни чего такого не было. Только все те же обалдевшие люди.

Правда, чем дольше мы находились в Москве, тем больше разряжалась атмосфера. Появлялись первые улыбки, первые цветы на наших броневиках. Но праздновать было еще рано. Ведь мы точно знали, что Кротов в городе.

Странное дело, но он не убежал! Сейчас многие говорят, что ему этого не дал сделать Ефимов, который контролировал каждый его шаг и был серым кардиналом, чьих руках была сконцентрирована реальная власть в стране. На мой взгляд эта версия наиболее правдоподобно звучит. Вы ведь знаете, что есть и другие вариации на эту тему. Так, пару лет назад, кажется, в Риме, одним из бывших сотрудников МНБ, которому удалось бежать из страны была издана довольно толстая книга, в которой он с пеной у рта доказывал, что Кротов остался в Москве добровольно, что это был его собственный выбор.

Я очень сильно в этом сомневаюсь. Это был не тот человек, который был способен совершать подвиги и приносить подобные жертва. Он был всего лишь марионеткой в руках опытного кукловода, которым и являлся Ефимов.

Автор: А откуда было известно, что Кротов все еще в Москве? Ведь, как показала жизнь, Елагина из города вывезли французские спецслужбы! Точно так же они могли вывести и Кротова. И даже Ефимова!

Дмитриева: Хороший вопрос. Нет, насчет Кротова мы знали наверняка. Я думаю, сегодня уже можно об этом говорить вслух… Была некоторая договоренность между Скоровым, то есть, правильнее будет сказать, руководством Армии Свободы и европейскими лидерами…

Громов: Не только европейскими….

Дмитриева: Да, конечно… Так вот, согласно этой договоренности Кротов беспрекословно должен был попасть к нам в руки, как бы не повернулась ситуация. Я хочу сказать, что даже если бы он сбежал и попытался просить убежище в каком-нибудь государстве, он должен был быть выдан нам. Разумеется, существовала минимальная вероятность того, что он мог укрыться в третьей стране, не входившей в это соглашение, но он был настолько мизерным, что мы его даже не рассматривали. Сведений от зарубежных партнеров о том, что Кротов появился на их территории у нас не было, а, значит, он все еще был в России и, скорее, всего в Москве, так как прорваться через кольцо блокады было просто невозможно.

Громов: Мы начали прочесывать город. В Кремль, на Лубянку, в другие места государственного значения были отправлены элитные подразделения «Штурма-2». В Кремль с волками пошел Павел, а в МНБ — Илья. В город мы вошли около двух часов дня, а к трем все стало известно. Сначала насчет Кротова, а чуть позже — и Ефимова.

Но пока мы ничего не знали, наши войска осматривали улицу за улицей, дом за домом. Мы растекались по столице, занимая квартал за кварталом. Люди указывали нам, где скрываются нармилы, сотрудники МНБ, представители властей. Они сами хватали их и приводили к нам. Были и случаи самосудов, которые мы не могли пресечь.