Невеста смерти

— А остальные?

— Все целы.

— И Дарий?

— И Дарий, — подтвердил Вариний. — Дарий он вообще такой… Ну просто молодец.

— Ну-ка, расскажи, — устроилась поудобнее Гайя, завернувшись в одеяло. — Пить хочешь? Сама знаю, что после ранения пить хочется неимоверно. Вот на столе кувшин с соком.

Вариний зарделся от смущения и удовольствия — Гайя своими словами дала понять, что признает его равным среди воинов когорты. Это было его первое настоящее ранение, и он гордился тем, что получил боевое крещение, потому что разбитый нос на арене, когда та же Гайя его спасла от неминуемой и бесславной гибели, как и побои Требония, он вспоминать не хотел.

Он, немного стесняясь, но охотно выпил чашу сока, предварительно налив такую же Гайе и почтительно вложив ей в руки, а затем принялся рассказывать о том, как днем их собрали по тревоге и отправили в самый запутанный и грязный квартал Субуры, где должны были скрываться наемники, причастные к гибели Рыбки.

Гайя слушала, кивала и думала, что Вариний выбрал свою судьбу совершенно правильно — оратором он никогда бы не стал, даже если бы учился гораздо усерднее, чем воинскому искусству, к которому у него было не только стремление, но и природная способность. Сквозь его восторженный рассказ она видела явственно и своих ребят, и еле слышный шелест идеально пригнанных доспехов, и короткие команды Дария, и даже чувствовала смесь запахов Субуры будничным днем поздней осени.

— Погоди-ка, — остановила она юношу. — А Квинт?

— Квинта с его ребятами уже не было, когда нас отправили. Они утром сразу после построения уехали. Сегодня же День Посейдона. Они храм облазить должны были и все вокруг, еще до церемонии. Марс с Рагнаром сопровождают императора. Волк и Кэмиллус в Сенате.

Гайя кивнула:

— Они уже вернулись, когда ты уходил?

— Нет, церемония же в полдень началась. Нас, как оказалось, потому и дернули, что в основном весь народ у храма Посейдона толпился, и в районе мало кто оставался, даже лавки в основном закрыты.

Она несколько раз осторожно перебила Вариния, задав возникшие вопросы, и, услышав его ответы, успокоилась — Дарий действительно сумел взять себя в руки и действовал так, как от него и ждали: хладнокровно, расчетливо и отважно.

От Вариния она узнала, что Дарий, по своему обыкновению, сам шел впереди, но согласился с предложением Тараниса использовать щит такого вида, каким пользовались кельты — более высокий и широкий, чем римский, прямоугольный, именно на таком подбросили тогда Рагнар и Таранис Гайю на колесницу, когда им пришлось сражаться против нескольких всадников. Такой щит смог укрыть теперь сразу четырех воинов, двигавшихся в затылок друг другу, подстраховывая товарища рукой, положенной на плечо. Именно благодаря этому удалось уберечься от нескольких метательных ножей, которыми «мирные служители Изиды» попытались забросать спекулаториев.

— А ты-то как вляпался?! Сунул куда нос без спроса? — задала вопрос Гая юноше, глядя в его честные, широко распахнутые глаза.

Тот не отвел взгляд, а даже улыбнулся ей в ответ:

— Нет. Я уже больше года в когорте, так что усвоил уроки. И твои, и остальных командиров.

— Интересно, какие же?

— Ну, если лезть впереди всех без команды и без плана, то только остальных подведешь.

— Молодец, — Гайя осторожно пожала его пальцы, высовывающиеся из перевязи, заодно проверяя, теплые ли и гибкие они. — Кстати, не болит?

— Нет, — отмахнулся Вариний. — Оно и правда слегка задело. А остальные все их ножи и стрелы в щит попали, а некоторые по доспехам где звякнули у ребят.

— А Дарий вместе с вами шел?

— Нет. Он с Титом и еще одним парнем крышу проломили и сверху впрыгнули. Там одноэтажный домишка какой-то был, из какой-то гадости построенный, вроде с пожаров собирали то, что не сгорело, бревна там, доски.

— И жрецы Изиды теперь и такой крышей над головой не брезгуют? — искренне удивилась Гайя, помня виллу Луциллы, на которой гады свили свое поганское гнездо, и другие вполне приличные их обиталища. Пусть инсула, но довольно опрятная, такая, аренду жилья в которой может себе позволить далеко не каждый вольноотпущенник. В таких местах селились мелкие чиновники, еще не успевшие набрать взяток на собственный дом, отставные легионеры, писари, начинающие юристы. Зачастую и конторы свои такие юристы и писари открывали здесь же, снимая для этого помещение на нижних этажах.

Вариний пожал плечами, и Гайя про себя туту же отметила, что боль не вынуждает мальчишку сберегать поврежденную руку — значит, и правда все обошлось, а то, что новый врач оказался еще большим перестраховщиком, чем Ренита, она уже поняла.

— И сколько их взяли?

— Трое. Всех живыми. Друз и Дарий их допрашивать собирались.

— Тебе точно не сказали меня позвать? — присела на кровати Гайя. — Может, мне лучше с тобой в лагерь вернуться? И мне спокойнее будет. Не хочу тебя одного, раненного, отпускать в ночь. Уже совсем стемнело.

— Я не маленький, — возразил готовый ощетиниться юноша. — И могу за себя постоять. К тому же в городе праздник Посейдона. И на улице все урбанарии и вигилы. И наших полно.

— Им всем не до тебя. Ты пешком притопал?

— Да. Меня же погулять отпустили.

— Одного?!

— С Титом. Но у Тита девушка есть, дочь пекаря на Аргилете. Они там самые пышные глобули пекут. Титу всегда с собой дают даже не в корзинке, а в полотняном мешке, чтоб побольше донести ребятам. Так что он к красавице Тулии, а я к тебе.

— Договорились, что он зайдет за тобой? Или встретитесь где? Не опоздаешь?

— Тита до утра отпустили. Так что я сам.

— Мне это не нравится. Ты уйдешь, а я тут перевернусь от переживаний. Ты же помнишь, как мне в лудусе руку выбили?

— Да. И ты даже сражалась ею.

— Эх, что с тобой говорить. Сражалась на людях. А в камере, так уж и быть, признаюсь тебе, сознание теряла от боли. Марса спроси.

— Ой, — глаза Вариния стали широченными.

— Так что я знаю, о чем говорю. Подожди меня в атриуме, я быстро оденусь. Заодно и помогу Дарию на допросе.

Гайя собиралась привычными движениями, с радостью обнаружив на спинке стула в углу спальни свою отстиранную от крови форменную тунику. Все ее остальные вещи тоже нашлись неподалеку, приведенные в идеальный порядок чьими-то умелыми и заботливыми руками — и Гайя ломала голову, Кэмиллус это успел сделать, пока она лежала в полусне, граничащем с полубредом, или же приказал своим рабам. Она резко нагнулась, затягивая ремешки кальцей и невольно поморщилась — голова все же давала о себе знать, да и мышцы после нескольких дней лежания были не в лучшей форме. Ей хотелось бы сейчас нырнуть как следует, поплавать, чтобы унять головную боль и разбудить все тело — но времени не было. Она и так боялась, что гордый Вариний улизнет без нее, чтобы не возвращаться в лагерь под ее началом, где все поймут, что она просто не отпустила парня одного, да еще подраненного, поздним вечером.

Она распахнула дверь в атриум, так была уже почти одета, оставалось накинуть плащ, убедилась, что Вариний на месте и вздрогнула от множества голосов у входа. Почему-то сердце схватило как ледяной рукой: «Что-то с Кэмом… Если бы просто нужна была я, прискакал бы один вестовой». Управляющий распахнул дверь, и атриум заполнился ребятами — немного усталыми, но веселыми и здоровыми.

— Гайя! — кинулся к ней Квинт, по-дружески обнимая за плечи. — Рад видеть тебя на ногах!

— И мы-то как рады! — ее обхватили со всех сторон, жали руки, обнимали, задавали кучу вопросов.

— Погодите, — она высвободилась из полутора десятков пар рук. — Вы же меня затискали совсем. И какой пример Варинию подаете?

Квинт обернулся вслед за ее взглядом и присвистнул:

— Мелкий, а с тобой что приключилось?

— Он выезжал днем с Дарием, — опередила юношу, вскочившего с кресла при виде старших товарищей. — Меня вот навестил. И мы вместе собирались вернуться в лагерь. Там Дарий урожай собрал, помогу допросить.