Страница 17 из 20
– Зато манипулятор очень даже ничего.
Марк повернулся к Адаму, и вопросительно посмотрел на него.
– Ты говоришь робко, иногда тебя почти не слышно. Но все твои слава принимаются к сведению. С мнением всегда считаются, выполняются просьбы… Ты придумал эти собрания, и на них ходят. Продолжать?
– Что ты хочешь этим сказать? Что я нравлюсь людям?
– Конечно нравишься! Со всей своей «добротой» ты не оставляешь им выбора тебя ненавидеть… Лена купила планшеты для петиций и уже обошла парочку домов… Мы по телефону сегодня немного поболтали.
– Значит ли это, что ты пойдешь завтра собирать подписи?
– Нет. Я буду рисовать плакаты.
Марк иронично усмехнулся и произнес: – Этого все равно недостаточно. Я хочу, чтобы люди делали эти вещи, не потому что я им нравлюсь. Я хочу, чтобы они чувствовали мою правоту. Были уверены, в том, что меня стоит слушать.
А еще, думал Марк, я хочу создать что-то большое. Нет, сам хочу быть чем-то большим. И чтобы люди стремились быть частью меня…
Вдруг, Марк подумал: «Плакаты можно не только расклеивать. Их можно держать в руках»
Одиннадцатая глава
Мир
Когда я лежал в больнице, какие-нибудь новенькие пациенты мне часто говорили, что я, наверное, считаю себя полным неудачником из-за того, что и псих и крылатый. Я обычно не успевал ничего на это ответить, потому что, кто-нибудь из «стареньких» пациентов, сидевших поблизости, обязательно говорил, что-то вроде «Он еще и тупой» или «Он еще и уродливый», «Он еще и девственник» и так далее. Мне даже нравилось. Приятно было быть чьей-то традицией. К тому же я знал, что все это делается не из злого умысла, а наоборот.
Пятница. Лизе ни с того, ни с сего захотелось навестить меня. Поболтать, попить чаю, посмотреть какой-нибудь фильм ужасов. Дома ей скучно. Подруг нет, а Расс в командировке. Мой дом то же, очень кстати оказался сегодня пустым. Мама, под руку с мэром, ушла на шоу темного кукольника.
Прямо сейчас Лиза развалилась на диване, в гостиной, безуспешно щелкая каналы, в поиске чего-нибудь интересного. А я вытаскиваю из ящиков все самое вкусное и складываю на поднос.
– Чипсы? Печенья? Крендельки? Через пять минут будет готова пицца. – сказал я Лизе.
– Только чай. Марго вчера сказала, что я тощевата, и мне нужно поправиться. Так что я худею. Мне кажется, я готова стать ходячим скелетом, просто на зло ей…
– Знаешь, что я думаю?
– Что?
– Ты бы могла сказать об этом раньше. До того, как я засунул пиццу в духовку.
– Прости.
Я разложил чипсы, печенья и крендельки по местам. Вытащил пиццу. И отрезав от нее кусок, забрался с ним на диван к Лизе.
– Что нового? – спросила она.
– Ненавижу этот вопрос. Это… как будто моя жизнь каждый миг должна меняться, только, чтобы я смог развлечь тебя на пару минут.
– Ну так, что нового?
Я ухмыльнулся. Лиза тоже. Затем мы оба принялись смеяться, а, когда прекратили, я произнес ей: – Я встретил девушку в ненорбаре, на день метели. – а потом я рассказал Лизе почти обо всех событиях того дня. И добавил: – Анна, то есть та девушка, думает, что я не такой, как она. А мне наоборот кажется, что нас многое связывает. – Лиза сразу нахмурилась.
– Ну, не совсем все… Скорее только то, что нас обоих устраивают положения вещей.
– А тебя они устраивают?
– Да, я же сказал.
– Мир, почему ты (не знаю, уместно ли такое спрашивать)… почему ты не занимаешься сексом? Тебя отвергают? Или просто не хочешь? Дело в Авроре?
– Зачем спрашивать, если заранее знаешь ответ?
– Мир, Аврора …
– Она еще не умерла. Она в коме. Это паршиво, но не тоже-самое, что и смерть. – Я не заметил, как повысил голос.
– Прости. Я задела больное место.
– Нет, это ты прости… Понимаешь, я не могу… – только и успел сказать я, как увидел Второго. Он появился из неоткуда, рядом со столом. Затем отступил на пару шагов и сел на пол, пристально глядя на меня. Я делаю вид, что не замечаю его, и сбивчиво отвечаю Лизе – Мне кажется, если я это сделаю, то предам Аврору.
Второй исчез так же быстро, как и появился.
– Предашь? – переспросила Лиза.
– Я буду наслаждаться жизнью, пока она в коме. Разве это честно?
– Но… никакие твои действия не повлияют на ее пробуждение.
– Не факт.
– Факт.
Лиза выключила телевизор, так ничего не найдя.
– Мир. – сказала Лиза.
– Что?
– Помнишь нашу учительницу по изобразительному искусству? Ее кажется звали Инна или Изольда… Точно, Инна Лен.
– Помню.
– Когда мне было пятнадцать, я пожаловалась ей, что я никому не нравлюсь, что у всех есть парни, а у меня нет… в общем все, что мне казалось важным в то время, я ей выплеснула, просто ни с того ни с сего. Инна была хорошая, не смотря на некоторые моменты… Только ей я и не боялась жаловаться… Я тогда так плакала, что она принялась гладить меня по голове, приговаривая что-то вроде «Все у тебя еще будет. Любовь приходит, когда совсем ее не ждешь». Хах… А я ей на это, чуть ли не закричала: «А что, если я всегда жду?!»… Никогда не видела, чтобы учителя так громко смеялись… Я хотела обидеться но, не знаю, мне казалось, не смотря на это, она меня понимает. А потом, спустя шесть лет, в одно зимнее воскресение, я познакомилась с Рассом.
– История со счастливым концом.
– Я тогда ее тоже ждала. В то воскресение.
– Кого ее?
– Любовь.
Не прошло и часа, как в каком-то непонятном, настроении, мы попрощались с Лизой.
Я медленно иду по улице. Поздний вечер. Холодно. Скользко.
Чайная лавка, в которую я направляюсь, находится довольно высоко. Добираться туда тяжело, особенно, если в лицо тебе дует морозный ветер. И все-таки оно того стоит, там продают самый вкусный черный чай во всем городе. Да что там, во всем мире. Зеленый правда так себе. Но я все равно его не пью, так что это не имеет значения. Я перехожу дорогу. Сворачиваю налево. Впереди очищенный ото льда бордюр. Можно какое то время идти, не боясь поскользнуться.
Я прохожу мимо недостроенного офисного здания. Вокруг него высокий непреступный забор. «Заберемся?» – спросила бы Аврора, иди она рядом со мной «Мне, вдруг, так захотелось туда». Я спросил бы «А как мы пройдем через забор?» Аврора ответит «Я знаю тайный лаз». Она такая. Знает все тайные лазы во все недостроенные здания. Не успеваем мы одуматься, как уже бегаем по бетонному полу, пинаем банки из-под пива и прячемся друг от друга за стальными балками. Мы словно забыли, что нам уже не по пятнадцать лет, и просто делаем то, что внезапно захотелось сделать. Аврора удивляется, почему никто из нас не проворачивал подобное раньше. Я удивляюсь следом. Мы немного говорим на эту тему, а потом продолжаем страдать ерундой: Прыгаем, дурачимся. Целуемся на самом краю бетонного пола: я расправив крылья; Аврора подняв руки…. Позже мы медленно спустимся вниз, целуясь через каждые двадцать две ступеньки. На улице Аврора скажет мне «Раньше подобные места казались чем-то захватывающим. А на деле ничего особенного. Пустое пыльное здание. Даже ни одного маньяка-каннибала под лестницей не нашлось». Я отвечаю «Я тоже считал стройки рассадником приключений. А ты взяла, и привела меня на одну из них. Тем самым, разрушила эту иллюзию» Аврора громко повторяет мои слова «Разрушила иллюзию! Я какая-то злодейка, получается. Не хватает злобного смеха и… еще чего-нибудь злобного». Я возразил, приобняв ее и прижав к себе «Ты не злодейка. И никогда не будешь злодейкой»
Справа от меня проезжая часть, освещенная старыми фонарными столбами. Слева, ровным строем растут деревья, чьи длинные склонившиеся ветки, похожи на тонкие руки, будто приглашающие на танец. Чуть подальше большой, жилой дом. Давным-давно там была больница. Сейчас что-то вроде общежития. На первом этаже, сколько не прохожу мимо, в окнах всегда горит бледно голубой свет. Я ненавижу этот свет, он меня пугает. Я ненавижу все, чего боюсь.