Когда на небе нет звёзд

– Я… был уверен, что этого не произойдет.

Затем Марк подошел к самому близкому от себя столику и, окинув взглядом всех посетителей, спросил: – А вы?

– Я тоже, Марк. Я думал это шутка. – сказал кто-то.

– И я.

– Шутка? Интересная мысль. – вдруг из середины зала, выкрикнул какая-то девушка, с короткими, рыжими волосами. – Думаешь, это ирония, абсурд или какой-то подвид сарказма?

– Мы тут серьезные вещи обсуждаем. – сказал Марк.

– А, нет! – продолжила девушка. – Это классический анекдот. Зашли как-то в бар три психа, а бармен им говорит: «Очень скоро вы станете кастратами».

– И в чем шутка?

– В том, что это не шутка.

– Не преувеличивай. «Кастратами» нас никто делать не собирается.

Девушка состроила извиняющуюся гримасу, и произнесла: – Прошу прощения.

– «Пирога» не лишат, а «начинку» испортят. – робко прозвучало от седого мужчины со второго столика. Все неловко засмеялись. Даже Марк не удержался.

Когда смех стих, голос подал высокий мужчина лет сорока, что сидел за седьмым столиком: – Это коснется больше шизофреников, маниакалов и прочих таких… Мне сказали, что с моим нервозом мне нечего бояться.

– А если тик? – спросила полненькая, светловолосая девушка, что сидела за третьим столиком.

– Про тик я не спрашивал.

– А, что с депрессией? – спросил мужчина с пятого.

– Не знаю. Я больше ни о чем не спрашивал, говорю же.

Снова тишина.

– Вряд-ли депрессия считается. – сказал тот же мужчина с пятого столика. – То есть, это же всего лишь депрессия.

– Когда я сказала тебе тоже-самое, ты на меня наорал. – пробормотала кудрявая женщина, сидящая неподалеку от Адама, что полулежал на подоконнике, позади всех и угрюмо молчал.

– Это сейчас не важно. – сказал Марк. – Закон вступит в силу через пару месяцев. До тех пор нужно что-то сделать. Что-то придумать.

– Например?

– Да… Что сделать? И как?

«Сначала хотелось бы понять, кому и для чего этот закон вообще понадобился» – подумал Марк. Затем сказал: – Соберем подписи, для начала.

– Это хорошая идея, Марк! – сказали сразу несколько человек.

«Это моя единственная идея. Пока что» Подумал Марк, а потом вдруг вспомнил то, что невзначай пришло ему на ум пару дней назад: – Еще можно расклеить по всему городу плакаты с протестами.

– А это законно?

– Не очень… А есть еще у кого-нибудь идеи? Хоть какие.

Тишина.

– Этого бы не произошло, если бы «кое-кто»… – Неуверенно сказал мужчина с пятого столика. Не очень громко. Но все услышали.

– «Кое-кто» что?

– И кто?

– Договаривай. – вдруг сказал Адам.

– Я имел в виду не конкретного человека, а в общем… некоторые из вас ведут себя, как идиоты. Да еще и в людных местах! Я не говорю, что всегда…

– Приведи пример.

Люди кажется забыли, зачем вообще собрались. Это начинало действовать бармену на нервы.

Мужчина с пятого столика, его звали Фамин, сказал: – Кто-то льет молоко людям под ноги. Кто-то не умеет справляться со смертью. А ты… – он обратился к девушке по имени Лена, что рассказала анекдот про трех психов в баре: – Ты постоянно разговариваешь с собой.

– Все говорят с собой.

– Все знают, когда можно делать это, а когда нет.

– А Кира не так давно устроил истерику из-за манекена в торговом центре!

– Они валялись там голые, с оторванными руками!

– Не это мы должны сейчас обсуждать. – Марк повысил голос.

– Ты прав. Не Фаму нас судить. – произнесла девушка с третьего столика, по имени Клина, нервно стуча пальцем по столу. – Ты… – Обратилась она к Фамину. – недавно вскрыл себе вены из-за глупой девчонки!

– Она не глупая! И это не твое дело!

– Моя болтовня – сказала Лена. – Тоже не твое дело. Хочу и болтаю, это никому не вредит.

– Это раздражает. – заметил светловолосый парень, сидящий за пятым столиком, вместе с Фамином.

– Ах, раздражает!

– Просто перестань, ладно?

– Ты меня раздражаешь. Может перестанешь быть?

Голос стали повышать все больше людей. Несколько попыток Марка успокоить народ, неосознанно проигнорировались, в следствии чего он просто зашел обратно за стойку, где выпил еще пару порций коньяка. Спустя всего пять минут, ненорбар стал напоминать рынок (самую утрированную его версию).

Через двадцать минут собрание закончилось. Почти все его участники разошлись. Начали заходить обычные посетили.

Весь оставшийся день Марк был молчаливым и раздраженным. Нехотя разливал выпивку. Не слушал и даже не делал вид, что слушает завсегдатаев, что хотели поговорить с ним. Ближе к вечеру, все смеющиеся и громко разговаривающие, люди были обозваны его устами, кретинами и идиотами. В девять часов вечера, Марк вовсе покинул рабочее место, и поднялся к себе в спальню, никому не сказав ни слова.

В полдвенадцатого ночи, Марк лежал на кровати и смотрел в пыльный угол своей спальни. В его висках пульсировало и стреляло. С чего бы это? Коньяк? Кофе? Люди?

– Все в порядке? – спросил Адам, стягивая с ног носки, и ложась на расстеленный ему на полу матрац.

– Да. – ответил Марк. – Просто думаю.

– О чем?

– Мэр. И этот закон… Для чего он вообще нужен? Я не понимаю.

– А разве, мы должны понимать?

Марк проигнорировал вопрос.

– Собрание не так должно было пройти. А я еще думал, что народу приходит слишком мало… Представь, нас было бы на два-три десятка больше? И каждый бы кричал и обвинял остальных в черти чем… Еще Мира звал.

– Чем по твоему, Мир может тебе помочь?

– Не знаю. Может, и ни чем. Я лишь думаю, что если он так жаждет сделать что-то для города, почему бы не заняться этим вместе со мной? С нами.

– Не помню, спрашивал ли я. Почему ты думаешь, что это Мир… как там его уже называют? Крылатый мститель; гроза окон; защитник хаоса и так далее.

– Больше некому. Сам мэр так считает.

– Ну, раз сам мэр… а тебе то откуда знать, как он считает?

– А, это важно?

– Раз, не хочешь говорить, значит важно.

В два часа ночи Марк и Адам до сих пор не спали.

– Нет смысла… Бессмысленный закон. – бормотал бармен, смотря в потолок красными от бессонницы, глазами.

– Помнишь, крылатых тоже хотели стерилизовать лет десять назад? Тогда все тоже казалось окончательно решенным, но что произошло потом?

– Это бессмысленно. – повторил Марк, продолжая игнорировать слова Адама. – Бессмысленно.

На что его друг тихо проговорил: – Прямо, как моя жизнь.

Адам же ерзал на своем матраце, пытаясь улечься поудобнее. Кажется, он попробовал все позы, которые только знал. И ни одна ему не подошла. Когда иссякли последние надежды на комфортный сон, Адам выдохнул: – Я, как будто снова в летнем лагере… Не хватает карт, выдохшегося пива и страшных историй, хотя… Что мы там с тобой обсуждаем?

Марк отвернулся, вздыхая толи зло, толи устало.

– Хочешь, чтобы я заткнулся?

– Я этого не говорил.

– Так скажи. Вдруг поможет?

Бармен вздохнул снова.

– Постарайся говорить… молча. У себя в голове. – произнес он.

– Прости, в своей голове я не могу. Боюсь тамошних собеседников… Не переживай. Как только я найду работу и жилье, тут же уеду. – сказал Адам потянувшись, и добавил. – А ты сегодня раздражительней, чем обычно. Это, кстати, все заметили.

– Все заметили. – повторил Марк. – Всем больше заняться нечем, как следить за моим настроением. Если бы они думали… хоть чуть чуть… над тем, в чем сейчас пытаюсь разобраться я… Бесполезные куски…

Марк вздрогнул, будто смысл его собственных слов дошел до него только сейчас. «Больше позволять себе такое нельзя» подумал он «нельзя говорить подобные вещи вслух»

Адам произнес: – Не называй людей бесполезными. Я такое часто слышу, и мне не очень нравится. – Затем спросил: – Что тебя выбесило? Да, народ разорался, но они запомнили все, что ты им сказал… Что успел сказать.

– Эльвира была права. Оратор из меня никудышный.