Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 18 из 20



Через дорогу планетарий. Я был там в детстве, еще до его ремонта. Мне показывали мультик про каплю воды. Было еще что то, я уверен, например звездное небо и планеты, но мне запомнилась только капля. Сейчас я пройду художественную гимназию, сверну за угол и вот, я у чайной лавки. Кстати, только я называю это место чайной лавкой. Вообще, это магазин, носящий название «Чай и не только». Иногда там проводят акцию – купи две пачки кофе, и получи шоколадку в подарок. Если шоколад с орехами, то я покупаю кофе. Если это обычный молочный, то беру только чай.

Я вспомнил наш разговор с Лизой. «Никакие твои действия не повлияют на ее пробуждение» Повторил я, коверкая голос. Я люблю Лизу, но… мне надоели советы людей, думающих, что они знают об этой жизни намного больше меня. Когда как, в действительности, все знают о жизни… Да никто ничего о ней не знает!

Я думаю, это не так уж плохо – зацикливаться на прошлом. Возможно, кому то жить дальше просто не дано. И вообще, что это за односторонняя система? Почему я не могу никому говорить, например: «Никогда не забывай об этом. Зациклись. Остальное ничего не значит» а мне «Забудь и живи дальше» могут, и даже считают своим долгом.

Второй снова появился воплоти. Одетый в белую пижаму и коричневые тапочки, он идет чуть поодаль от меня, втянув шею в плечи, и зажав руки в подмышках.

«Ты ведь в курсе, что неправ?» произносит он.

«Может быть. Но я волен делать со своей жизнью что угодно. В том числе и быть не правым».

Второй молчит. Я говорю снова: «Это, как сон, приснившийся в обычную ночь, такую же, как и все предыдущие. И неожиданно оказавшийся самым приятным, самым волшебным, нереальным… и реальным… прекрасным, насыщенным, красочным и ярким сном в твоей жизни. Сном, после которого последующие сновидения кажутся такими же скучными, как будни. Сон, в который ты при всем желании, ни как не можешь вернуться…» Я раздраженно вздохнул и добавил «Ты никогда меня не поймешь. Ты этого не видел. Ты появился позже»

У меня был идеальный фантастический момент! Никакие больше ощущения, события, и люди не сравнятся с ним. А лишь отдаленно будут напоминать о том, чего уже не вернуть. И как мне не зацикливаться на этом?… Когда Аврора проснется, обязательно попробую взлететь с ней снова.

Внутри магазина уютно и вкусно пахнет. У входа стоит автомат с печеньем.

Я купил чай и кофе. Продавец приветливо вручил мне шоколад, с цельным лесным орехом.

Когда я уже выходил из магазина, запнулся о порог и чуть не упал. Я дал себе пару секунд, перевести дыхание. А потом вдохнув, как можно больше воздуха, чертыхнулся, наверное, на всю улицу.

«Что это с тобой?» спрашивает Второй.

«Это зовется плохим настроением. Город со своими подозрениями. Незнакомка со своими напутствиями. Мэр с моей мамой.... Да еще и небо затянуто. Проклятые облака».

«Но оно, по-прежнему красивое. Как будто обсыпано пудрой» сказал мне Второй, глядя наверх с наивными искорками в глазах, словно ребенок.

«Дело не в красоте» отвечаю я почти ласково «Дело в звездах. Когда я ночью смотрю на небо, мне хочется видеть звезды. С ними приходит этакое ощущение, что есть нечто большее, чем наша маленькая планета, понимаешь? Ощущение, что не все так просто… На что мне эти облака?»

«Раньше тебе нравились облака» говорит Второй.

Ухмыльнувшись, я ответил ему «Когда-то и ты мне нравился»

Я дома.

Сижу на диване. Пью чай. Смотрю по телевизору прямую трансляцию, почти завершившегося шоу темного кукольника.

Его постановки мне, в отличие от мамы, никогда особо не нравились, но финальные песни и танцы… это всегда что-то потрясающее.

Вверх по экрану поднялись синие складки занавеса. На сцене стоят девушки, в одинаковых позах – прямые спины и ноги, руки и головы опущены. Пять девушек по центру, изображают собой небольшой круг, остальные равномерно распределились по всей оставшейся площади сцены. Они подсвечены так, что полностью их разглядеть нельзя.

Глава шоу, стоит в самом углу сцены и бесстрастно наблюдает за залом. В такие моменты, он, как никогда, оправдывает свое сценическое имя.

Раздался звонок колокольчиков, как из музыкальной шкатулки. Девушки начали двигаться колокольчикам в такт, плавно и грациозно, но между каждым движением делают крохотные паузы, что и отличает их движение от движения человека.

Свет на сцене стал ярче, я разглядел их кукольные лица. Не осталось ни каких сомнений, что это марионетки. Они очень красивые. Прекрасные. Совершенные.

Девушки передвигаются по залу абсолютно синхронно, делают пируэты и встают в красивые позы… Вдруг быстро заиграли барабаны, колокольчики ушли на второй план, но не это главное. Куклы заплясали очень быстро в такт барабанам, уже без каких бы то ни было пауз, от человеческих движений не отличить. Они, танцуют, как люди… Они танцуют лучше людей. Волосы и руки развиваются, когда девушки кружатся, а их руки изворачиваются, словно змеи. Может, это обман. И на сцене, ни какие не куклы, а загримированные танцовщицы? Тем временем девушки продолжают неистово кружиться и вращаться. И, когда быстрее танцевать уже просто невозможно, сцена замирает, а музыка заканчивается теми же колокольчиками, с которых все и началось.

Зал аплодирует стоя. Зажегся ослепительный свет. Темный кукольник вышел на середину сцены и пригласил всех желающих, подняться к нему и рассмотреть «кукол» (он сделал ударение на этом слове) поближе.

Мама говорила, что после шоу, на первом этаже театра будет прием с вкусной едой и танцами. Поэтому ждать ее стоит скорее всего под утро, или на следующий день.

Я выключил телевизор, вымыл свою кружку и уже собирался подняться к себе, как в дверь постучали.

Я отпер дверь. На пороге, розовая от холода и дрожащая всем своим телом, стоит Лиза.



Я оцепенел на секунду. Затем, затянув ее внутрь и заперев дверь, спросил: – Тебе на столько скучно дома?

– Не люблю, когда мы с тобой вот так, по-дурацки прощаемся. – сказала она, снимая пальто и шапку, кидая их на пол. – Чем собирался заняться?

– Собирался лечь спать.

– Хорошо.

– Что хорошо?

– Не знаю. Пока что, все хорошо.

Иногда, я на весь день могу забыть, что у меня есть крылья. Иду, бегу, ем, чищу зубы, не важно. Но вот наступает ночь, и я снова о них вспоминаю.

Я ворочаюсь на кровати. Рядом пытается заснуть Лиза. Я вздыхаю и говорю: – Кое-что, мне никогда им не простить.

– Кому им?

– Крыльям. Не представляешь, как неудобно спать. Видела когда-нибудь хоть одну птицу, лежащую на спине? Я тоже нет.

– Так перекатывайся на бок.

– Ты не любишь, когда к тебе поворачиваются спиной. И, когда дышат в лицо, тоже.

– Я эгоистка, но не на столько.

Я перевернулся на бок, спиной к Лизе.

Окно напротив кровати открывает вид на мамин сад с розами, лилиями, яблонями и вишнями, а также соснами и огромным тополем. Из-за этого стена над моей головой, каждую ночь превращается в театр света и тени.

– Видишь тени деревьев на стене?

– Угу – сонно промычала Лиза.

– Если долго вглядываться, то переплетенные, толстые и тонкие ветки, что колышутся на ветру, превращаются в странный такой… сюрреалистичный мультик, бессюжетный, расслабляющий. В детстве, что бы удобней было не это смотреть, я перекладывал подушку, и ложился ногами к стене. Сейчас я так уже не делаю. Даже не помню, когда перестал, и почему.

Лиза чуть бодрее спросила: – Может, боишься?

– Чего мне боятся?

– Ну, не знаю…Того, что больше, не сможешь увидеть эти тени… то есть мультик. Я многое бросала по такому же принципу. Боялась разочароваться, не ощутив прежних чувств.

– Например?

– Не твое дело.

– А точнее?

– … Я не слушаю одну песню. Уже несколько лет.

– Песню?

– Не смейся надо мной. Это прекрасная песня. Она мне слезы по щелчку выдавливала. Такая… тебе не понять. Спи.