Вторжение

— Нам, конечно, нужны рабы, — скривился пришелец. — но этому далеко даже до раба.

Биологический мусор.

Только сейчас я заметила, что его руки опять приняли нормальный. «человеческий» вид. Обычные мужские ладони — и не скажешь, что пару минут назад они напоминали смертельное оружие из фантастического фильма.

— Знаю, радость моя, — неправильно, от слова совсем, истолковал мой взгляд Кейн. — Я тоже соскучился. Приятно, знаешь ли, когда тебя так трепетно ждут: голые ножки, кровь — всё, как мне нравится.

И только тогда я вспомнила, что сижу перед ним в трусах. В ОДНИХ ТРУСАХ Кейн, не спеша, подходил ближе: крылья его носа раздувались, словно у хищника. почуявшего желанную добычу.

— Хищники тоже не свободны от своих инстинктов, — пожал плечами Кейн, каким — то странным образом правильно уловив мои мысли о себе. — Мы охотимся, чтобы жить, охотимся; охотимся, чтобы привлечь свою самку. — В белом освещении люминесцентных ламп опасно блеснули совсем не человеческие клыки. — Охотимся на свою самку. Особенно если девочка нам попадается упёртая.

Нависнув надо мной, он шумно втягивал в себя воздух. Глаза его теперь даже отдалённо не напоминали человеческие; черты лица заострились, клыки стали ещё длиннее.

— Такой сладкий, чарующий запах, — протянув руку, он дотронулся до моей макушки, провёл ладонью по лицу, спустившись к шее.

— Знаешь, ни у одной самки нашего вида нет такого запаха… Ни у кого нет. Только у тебя.

Резко дернув меня за плечи, Кейн в одно мгновение поменял нас местами: теперь это он сидел на брезенте, я же сидела на нем, пытаясь хоть как — то прикрыть свои ноги. Какой там…

Без труда отведя мои руки в сторону, мужчина наклонился к раненному бедру и впился клыками в рану.

Вздрогнув, я застонала от боли — вызвав этим у Кейна обратную реакцию — он не только не ослабил свою хватку, но даже наоборот, ещё сильнее впился в моё тело своими сильными пальцами. Благо, что без когтей.

Я знала: пройдёт каких — нибудь пару минут, и от моей раны не останется даже и следа. Только вот Кейн станет чувствовать меня ещё сильнее.

И дальше.

Я так и не выяснила — все ли захватчики обладают способностью залечить раны. или это мне персонально повезло, но только теперь вставал другой вопрос: как избавиться от этого везения. Упорство, с каким Кейн продолжал меня преследовать, пугало — казалось бы, зачем такому бравому парню какая — то девчонка из расы рабов?

А ведь за полгода моих скитаний по всей территории Америки, иногда даже с заходом в Канаду (границ теперь, как таковых, не было) — за всё время, прошедшее с момента захвата нашей планеты чужаками, я ни разу не слышала о «смешанных» парах. Мы для них были кем угодно, но только не партнерами.

Так что же на самом деле нужно от меня Кейну?

— Сладость моя, не будь такой серьёзной, тебе не идёт, — оторвавшись, наконец, от моей раны и «втянув» клыки обратно, весело протянул захватчик.

— Тебе не надо больше ни о чем заботиться: о тебе теперь буду заботиться я.

Светлые, почти прозрачные, глаза сверкали словно бриллианты на ярком Солнце… пытаясь подавить мою волю?

— Милая, не сопротивляйся мне, — схватив меня за подбородок и властно поцеловав в губы, рыкнул Кейн. Впрочем, поцелуй его заметно смягчил. Уткнувшись куда — то в область моей шеи, захватчик несколько раз шумно втянул в себя воздух.

— Твой запах сводит меня с ума… А твоя кровь — самый изысканный эликсир жизни их всех тех, что я пробовал. А пробовал я немало, — многозначительно заметил Кейн. — Жду — не дождусь нашего полного соединения, моя чистая, ещё никем не покрытая девочка.

Мы встретились взглядами.

Так он и об этом знает? — пронеслось у меня в голове.

Кейн довольно, как — то по особенному, ухмыльнулся, заметив:

— Ты же не думала, что я не почую?

— Я не думала, что тебе есть до этого дело.

Кейн хмыкнул, снова обнажив клыки.

— Мы — не привередливы и найдя цветок своей жизни, наслаждаемся её ароматом без ваших ханжеских человеческих предрассудков. — Выставив вверх ладонь, Кейн демонстративно отрастил свои огромные когти. — Мы просто убиваем всех, кто был в цветке до избранника.

Сглотнув от испуга, я осторожно поинтересовалась.

— А что, если кто-то окажется сильнее избранника?

— Тогда избранник будет убит, — безразлично пожал плечами Кейн. Втянув когти, он принялся легонько водить пальцами по моей оголённой коленке. — Но знаешь, я только сейчас понимаю, насколько это не то… Знать, что это именно ты раскрыл цветок, что ты, только ты, и никто другой побывал в нём, чувствовать изменение аромата цветка — когда запах избранной смешивается с твоим собственным — и нет ничего чужого, ничего не от тебя…

Широко ухмыльнувшись, Кейн заключил.

— Да я счастливчик.

Глава 2

Кейн и не думал выпускать меня из своих рук, продолжая жадно обнюхивать мое тело, словно голодный пёс сахарную косточку. А я, замерев, не знала, что делать дальше. Он ведь это несерьёзно насчет цветка? Или серьёзно???

Или… Да нет, бред какой-то.

Мою голову насильно повернули в сторону горящего взгляда прозрачных, неземных глаз.

А что, если всё — таки да?

Шон, морской пехотинец в отставке, вытащивший и выходивший меня после первой передряги учил, что даже в самой стрессовой ситуации нельзя паниковать.

— Паника — всегда первая и главная причина любого провала, — говорил Шон. — Поэтому, чтобы с тобой не приключилось: не паникуй. Это не приведет тебя к решению проблемы, а только ещё больше усложнит ситуацию. Что можно сделать: принудительно расслабиться на пару мгновений — за тем. чтобы очистить нервную систему от панического состояния; далее же следует включить «холодную голову»: собраться и мыслить логически, отключив на время все человеческие чувства.

Сожаление, вину, раскаяние и прочее можно и нужно переживать потом, в будущем — когда сложная ситуация уже минует.

— Ты смотрела Унесенные с ветром? — поинтересовался тогда Шон. Я кивнула.

— Конечно, это же классика. Я даже книжку читала.

— Молодец, — хмыкнул пожилой морпех. — Тогда ты точно вспомнишь главную поговорку Скарлетт в конце трудного дня. — «Я подумаю об этом завтра».

— Именно, — подняв указательный палец. Шон ещё раз продекларировал фразу главной героини. — Запомни, только так и надо: не живи чувствами в момент стресса, отклюмай их — и решай свои проблемы как компьютер, не оглядываясь на собственные эмоции.

Хорошо сказать…

— Эх, сюда бы сейчас Шона, — мысленно хмыкнула я. — На коленочки к Кейну.

Представив эту картину, я не могла не улыбнуться…

Губы захватчика тут же растянулись в ответной, звериной улыбке.

— Хорошая девочка, — протянул Кейн. сначала впившись в мои губы грубым. захватническим поцелуем (а какие ещё поцелуи, по идее, могли быть у захватчиков. а?), а затем по — новой нырнув носом куда то в область моей шеи — так, словно ему на самом деле очень не хватало моего запаха.

Я же… я же попыталась мыслить логически, без эмоций.

Была ли у Кейна цель меня обмануть? Точнее, мог ли Кейн сейчас меня обмануть?

— Мог. Тогда для чего — я не дочка высокопоставленных чиновников, не принадлежу к монаршей семье, да и сама личность не выдающаяся… особой ценности как человеческая особь для захватчиков не представляю. Какой ему был резон гоняться за мной по всей Северной Америке? Может, охота ради охоты? Они ведь воинственная раса, да ещё все эти замашки хищников…

Нет, охота — это точно для них… Только вот, какой смысл, поймав меня, дальше вешать лапшу на уши? Ухватил хищник травоядного — вот и сказочке конец.

А теперь подумаем — а ну если как всё, что Кейн сказал — правда? Ведь если вспомнить наше знакомство…

Понедельник

Всю приезжающую в США молодёжь условно можно разделить на три категории.

Мажёры — которые вроде как числятся в колледжах и университетах, но на самом деле на уроки заглядывают редко, предпочитая наслаждаться в Америке другими, более интересными для них вещами. Рабочий класс — эти ребята пересекают границу штатов с минимальным английским и работают… куда возьмут, на заправочных станциях, стройках, грузчиками при переездах; девушки же чаще трудятся официантками или горничными. Третья же категория, пожалуй, самая малочисленная: ни то, ни сё; ни рыба, ни мясо — приезжают учиться как мажёры, а денег нет, как у работяг.