Страница 19 из 20
– Конечно, я думаю, что ты безусловно права. Что такое общество – это все те люди, что населяют территорию определенной страны. Все люди, без исключения. Но дело в том, что наше общество – то есть даже мы с тобой – управляется людьми не самыми лучшими, и я бы сказал прямо – трусами и жадюгами. Только трусливые люди прежде всего заботятся не о тех, за кого они несут ответственность, а за свой имидж, за свое личное благополучие. Только трусливые люди пытаются угодить всем и сразу, попирая при этом права и свободы граждан своей страны. Только трусливые и жадные люди ставят приоритеты обогащения выше семейных ценностей и человеческих качеств. Нами, к сожалению, управляют трусливые клерки, место которым где-нибудь в офисе, подальше от живых людей; они, словно кучка хитрых сурикатов: шустро бегают, создавая видимость деятельности, облизывая друг друга перед камерами… Прости, Виктория, я, кажется, увлекся, – смутился Алексей.
Виктория улыбалась и внимательно слушала собеседника:
– Нет, ты говоришь очень интересно; а редкая грубость придает некую пикантность твоему рассуждению. Мне кажется, когда затрагиваются такие темы, то без крепких слов просто не обойтись, – слегка посмеивалась она. – А что у нас с чаем?
– Ах, извини. Я уже, было, и забыл. Сейчас я все приготовлю.
Алексей сервировал стол: налил чай и положил конфеты и шоколад на стол.
Некоторое время они молча мешали ложками чай; тишину нарушал лишь звон металла о стенки и дно керамики.
– Весь парадокс заключается в том, – неожиданно оборвал молчание Алексей. – Что истинный правитель, который должен занять свое место на престоле этого самого общества, чтобы обрести его на полноценное существование, никогда не займет это место. И это по сути одна из самых величайших трагедий человечества.
– Почему ты говоришь, что никогда не будет такого человека, Алексей? Это звучит как то очень уж обреченно, – с грустью добавила Виктория.
– Да, это грустно. И даже более того – это ужасно печально, но это так. По крайней мере – я так думаю. Ты спрашиваешь – почему? Я отвечу. Достойный человек никогда не сунется в политику, зная какой там процветает цинизм, бюрократизм, эгоцентризм, властолюбие и еще много разных нелицеприятных человеческих черт, не свойственных настоящему мужчине. Но если все-таки такой человек и найдется, то он, человек этот – настоящий мужчина – должен прорасти из самых нижних слоев общества; он должен подняться по социальной лестнице от самого низа, потому что только такой правитель, в конце концов, будет знать все проблемы и недостатки существования своих современников. Как видишь, это уже можно сказать, нонсенс. Но предположим, что все-таки и такой вот богатырь нашелся. Теперь, чтобы проползти по такой вот лестнице к верхушке "вертикали власти", ему необходимо уцелеть от той черной своры, что будет всячески пытаться растерзать его и скинуть, – свора, находящаяся при власти не любит честных людей и боится их – и поэтому ему, богатырю нашему, необходимо собрать вокруг себя защиту из таких же славных и справедливых соратников, думающих исключительно о благе отечества. И ты знаешь, если все-таки поднимется к самой вершине тот самый совершенный правитель, и уцелеет он, не подхватив заразы от околопрестольной мерзости, то будет он дряхлым обессиленным старцем – без огня и желания, потому как лестница та, утыканная, словно стебель розы, шипами капиталистического властолюбия, отнимет у него все силы.
– Значит у нас никогда не будет, по-твоему, настоящего достойного правителя? – улыбаясь спросила Виктория.
– Пока, думаю, нет.
– И что же нам тогда делать?
– Пить чай, Виктория, и целоваться, – сказал Алексей.
– Ха, почему целоваться? – захихикала она.
– Потому что, глядя на тебя, мне захотелось, вдруг, тебя поцеловать, – улыбаясь, ответил он.
– Может быть это и произойдет, – она лукаво смотрела ему в глаза.
– Значит, мне не стоит терять надежды?
– Никогда не теряй ее.
Они опять прекратили на время диалог, и просто наслаждались созерцанием друг друга, довольно улыбались и мелкими глотками, смакуя радостные неповторимые моменты знакомства, отхлебывали чай; шуршали фантиками конфет.
– Виктория, а кем ты работаешь тогда, раз мы выяснили, что ты не… это самое? – смущенно проговорил Алексей, боясь обидеть собеседницу.
– Раз я не это самое, то тогда я – парикмахер. Как тебе такой ответ? – улыбалась девушка.
– Прекрасный ответ. Парикмахер это то, что надо, – оживился Алексей. – Ты знаешь, по древности эта профессия нисколько не уступает той, которую мы с тобой только что обсуждали.
– И по полезности тоже.
– Без сомнений. Ты только что напомнила мне, что не мешало бы мне посетить парикмахерскую.
–Зачем же куда-то идти – я могу сделать это прямо сейчас и здесь, – серьезно сказала Виктория.
– Сделать что? – удивился Алексей.
– Каков наглец, – кокетливо сказала девушка. – Подстричь, конечно же. Я могу тебя подстричь прямо здесь и сейчас. У меня всегда с собой набор в сумке.
– Ты только не подумай, что я тебе намекнул на то, что будто было бы неплохо, чтобы ты это сделала, да еще и на первом свидании – ведь у нас же свидание – да притом еще и на кухне.
– Ну, конечно же, у нас свидание, как же иначе. А подстричь мне тебя очень хочется, тем более, что таким вот образом мы сократим между нами дистанцию.
– Разве между нами сейчас существует какая-либо дистанция? – удивился Алексей.
– Да, ну хотя бы вот этот вот стол, – ответила девушка.
– Но ты же не можешь себе представить, чтобы ты, допустим, взяла и уселась мне – незнакомому человеку – на колени пить чай и спокойно беседовать о том, о сем, – согласись, что так будет довольно таки неудобно, – смеялся Алексей.
– Представить то я как раз могу, но от этого становится жутко смешно. И все-таки позволь мне поработать немножко над твоей прической? – не унималась Виктория.
– Почему бы и нет. Если тебе так хочется, то я не могу противиться такому настойчивому желанию, – смиренно сдавался Алексей. – Тебе всегда удается заполучить желаемое, Виктория?
– Почти, – имя подхлестывает, – весело сказала девушка. – Прошу на середину кухни, клиент.
– Ну вот, я, все-таки, так или иначе, оказался твоим клиентом, – весело заметил Алексей, ставя стул на середину.
– У вас, уважаемый клиент, чрезмерно длинный язык. Придется его укоротить, – она помахала вверху приготовленными ножницами, показательно разрезая воздух.
– Сдаюсь, – я полностью в твоем распоряжении.
– Сними, пожалуйста, рубашку, – приказала она.
– В этом есть необходимость? – улыбаясь, спросил он.
– Определенно. Ты же не хочешь, чтобы она вся оказалась в твоих волосах?
– Наверное – нет, но я об этом, признаться честно, не думал.
– Разумеется, нет – об этом подумала я, – засмеялась девушка.
Алексей стал медленно расстегивать пуговицы. Снимая рубашку, сидя на стуле под пристальным вниманием Виктории, он испытал физическое наслаждение от того, что представлял на обозрение девушке свою наполовину обнаженную плоть; она же в свою очередь не скрыла чувств, возникших в процессе осмотра:
– У тебя красивое тело, Алексей, – улыбнулась Виктория, и, опустив голову почти к самому уху за его спиной, прошептала. – По крайне мере ее верхняя часть.
Алексей улыбнулся и вздрогнул, вдруг, когда она коснулась рукой его плеча; потом это касание непрерывным скольжением тонких нежных пальцев увлеклось к шее, затем она запустила руку в его волосы и начала массирующими расслабляющими движениями изучать голову.
– Наверное, я тебя слегка подравняю, оставив прическу такой, какой ты ее носишь сейчас – она тебе идет, да?
– Да, – тихо сказал Алексей. Она все еще медленно двигала рукой у него в волосах, заставляя тело покрываться мелкой дрожью, вызванной удовольствием. – Делай со мной все что хочешь.
Виктория достала из сумки аккуратно сложенную в маленький квадрат ткань; развернув, окутала ею Алексея, оставшийся край подоткнула в получившийся белый ворот.