Страница 14 из 26
Соблюдение норм обществом и отдельным человеком обеспечивается политической социализацией: с детства человека знакомят с нормами, требуют их выполнения, прививают навыки участия в политической жизни. Таким образом, соблюдение норм становится для индивида привычкой, происходит их интериоризация. Одновременно институт политической власти создает разветвленную сеть организаций, осуществляющих контроль за соблюдением индивидами норм и обладающих правом применения санкций к нарушителям вплоть до силового давления.
Вместе с тем даже самые жесткие деспотические режимы никогда не опирались только на насилие, а использовали целый комплекс мер: манипулирование сознанием, духовное принуждение, авторитет лидера, традиции и т. п., поэтому одинаково трудно представить как политику без насилия, так и политику, основанную только на насилии.
Существует мнение, что использование насилия – это не способ осуществления власти, не властвование, а безвластие. Власть базируется на легитимности, лояльности со стороны граждан, и если правящая элита или правитель использует физическое принуждение, то это свидетельство отсутствия власти. Известный русский философ И. А. Ильин утверждал, что «государственный строй тем совершеннее, чем менее он обращается к физической силе, и именно тот строй, который тяготеет к исключительному господству физической силы, подрывает себя и готовит себе разложение. “Меч” отнюдь не выражает сущность государственной власти; он лишь есть крайнее и болезненное средство, он составляет последнее слово и слабейшую из опор. Бывают положения и периоды, когда власть без меча есть негодная и гибельная власть; но это периоды исключительные и ненормальные» [Ильин, 1990, с. 40]. Если исходить из идеального состояния отношений в обществе, то на уровне научного теоретизирования такую ситуацию можно предположить, но реальность намного сложнее.
Зачастую обилие и противоречивость условий, в которых совершается насилие, создают утопическое представление о возможности создания общества, абсолютно свободного от применения силы. Во-первых, вряд ли возможно идеальное состояние отношений между субъектом и объектом власти, когда последний столь однороден, что безоговорочно подчиняется властным распоряжениям, абсолютно законопослушен. На самом деле всегда есть социальные группы, совершенно по-разному относящиеся к существующим социальным порядкам и в самых разных формах выражающие это отношение, вплоть до незаконных и имеющих экстремистский характер. Чтобы преодолеть сопротивление решениям властей или заставить их выполнять, государство вынуждено прибегать к принуждению.
Во-вторых, в демократическом обществе свобода граждан может выступать институциональным условием насилия, хотя и в цивилизованной форме, а засорение каналов политической коммуникации для отдельных групп может удерживаться идеологическими средствами. Несовершенство институтов и амбивалентность мотивов деятельности – один из наиболее существенных причинных факторов любого насилия [Политология, 1993, с. 44].
В-третьих, даже абсолютно легитимизированное властвование в процессе политической жизни может потерять качественную определенность. Граждане, в целом доверяющие власти, могут быть недовольны ее отдельными решениями. Изменившиеся условия жизни могут вызвать протест у членов общества, политическое поведение которых зависит от экономического и социального положения, степени приобщенности к политике, социокультурного статуса, ожиданий и претензий, связанных с текущим политическим процессом. Ведь если обратиться к субъективным мотивам коллективного насилия, то они порождены конфликтом между притязаниями и обстоятельствами. Да и большинство объективных факторов оказывают влияние на этот процесс опосредованно – через ситуативное восприятие и оценку. Чаще всего применение силы означает, что все попытки добиться подчинения с помощью других методов не имели успеха.
Вместе с тем экстремизм и легальное насилие (принуждение) можно различать по нормативно-ценностному основанию. Публичное (политическое), легальное насилие осуществляет государство, используя армию, внутренние войска, полицию, службы безопасности и др., то есть весь силовой механизм. Существует также публичное (политическое) нелегальное насилие политического экстремизма. Приватное (бытовое) легитимное насилие может быть проявлено со стороны добровольцев, дружинников, частных охранных предприятий – всех тех, кто участвует в поддержании существующего устоя в порядке частной инициативы, а не в качестве агента государства. Приватное (бытовое) нелегитимное насилие (бытовой экстремизм) представляет собой обычную уголовную преступность, участник которой достигает частных целей незаконными методами – грабежом, убийством, хулиганством [Экстремизм…, 2012, с. 80].
Применение силы может быть законным или незаконным. Законно применение силы только государством, только оно имеет монопольное право на применение силы. Вполне обосновано утверждение о том, что в условиях развитой демократии значительно сокращается основа насильственной власти. Однако никакая демократия не имеет иммунитета против политического насилия. Время от времени в политической жизни демократических государств происходят острые конфликты, в ходе которых оно и применяется.
Применение насилия бывает необходимо для решения различных экстремальных ситуаций, допустим, при защите от агрессии другого государства, при самообороне личности, в условиях профессиональной деятельности правоохранительных органов при пресечении преступлений и правонарушений. Во многих ситуациях для поддержания законной власти просто необходимо проявлять не только решительность, но и силу. Речь идет о ее применении в отношении правонарушителей и преступников, нарушающих принятые в обществе нормы и законы. Ведь демократия способна удержать власть только опираясь на силу закона. Если власть проявляет слабость, в обществе воцаряются произвол и анархия, растет преступность, после чего следует утверждение силового режима власти в форме диктатуры или переворот с тем же исходом – новый порядок наводится с помощью силы.
Для более полного представления о характере применения силы в политических процессах предлагается различать применение силы как насилия и как принуждения. Принуждение имеет более широкий смысл, включая навязывание воли в разных формах: экономические, идеологические, психологические и др. Целесообразность введения смыслового разграничения содержания понятий «принуждение» и «насилие» объясняется необходимостью качественной содержательной оценки различных видов действий. Зачастую вполне законное применение силы государственными структурами против преступников или действия миротворческих сил в международных конфликтах называют насилием, что неверно по сути и вызывает психологический негатив.
Применение силы как принуждения считается целесообразным в ситуации, когда условия, обстоятельства и критерии применения силы государством установлены национальным законодательством или международными договорами, субъект и объект силового взаимодействия знакомы с условиями и правилами его применения, принуждение в основном легитимизировано. Легитимизация обусловливается демократичностью политического режима, свободными выборами власти и демократичными условиями принятия национальных законов и подписания международных договоров. Принуждение применяется только в случаях выхода объекта воздействия за пределы правового поля.
Применение силы следует рассматривать как насилие в ситуации, когда сам субъект в лице государства или оппозиция действует с нарушением норм и законов национального или международного права. Тогда оно противозаконно, как правило, аморально и осуждается большинством населения страны или акторами мирового политического процесса в случае международного конфликта.
При возникновении внутриполитического конфликта применение силы оппозицией запрещено, она может использовать только те средства и способы, которые разрешены законодательством. Вместе с тем в практике политической жизни оппоненты власти обращаются к силе как к средству достижения своих целей. Причины и обстоятельства этого явления рассматриваются в данной работе. Разграничение понятий в оценочных суждениях о применении силы поможет нам не смешивать толерантность с терпимостью, демократию – с анархией, свободу – со вседозволенностью.