Страница 11 из 13
– Ты не боишься смерти? – удивился Ра-Гор.
– Боюсь. И даже не столько смерти, сколько процесса умирания. Боюсь, что мне будет больно и одиноко, боюсь, что уйду, не успев закончить всех дел на моём нынешнем этапе. Боюсь оставить брата без поддержки. Но, как ты уже наверняка заметил, это не значит, что я позволяю этому страху сломить меня или остановить!
– У тебя есть брат? – Ра-Гор, казалось, обратил больше всего внимания именно на данный пункт.
– Есть, и он наверняка обижен, что я сбежал в путешествие один, не захватив его с собой. Станет дуться на меня много месяцев подряд, когда я вернусь. Хотя, может быть, сразу простит. Если к тому моменту соскучится сильнее, чем будет обижен. Тем более, что я чуть ли не единственный, кто его принимает. С отцом они обмениваются взаимной ненавистью, для поддержания лица семьи прикрывая её вежливым безразличием.
Ра-Гор подпер щёку рукой, с живым любопытством подростка рассматривая лицо Кайто, пытаясь разобраться в его эмоциональном фоне. Правда, похоже это было на незадачливого вора-новичка, который напрасно пытается подобрать отмычку к такому сложному замку, что и профессионалы не вдруг бы справились.
– Скажи мне, как это – иметь брата, который не стремится добиться твоей смерти?
Кайто хмыкнул. В целом, он знал, что родственные связи альмайя ничуть не сближают их и не делают подлинной семьёй, но чтобы настолько… А, впрочем, да, конкуренция за выживание. Всё ожидаемо и логично. Хотя и прискорбно.
– Представь, что есть кто-то, готовый разделить твои устремления, понимающий твой образ рассуждений и принимающий тебя во всём.
– Ну, допустим, – буркнул Ра-Гор, хмурясь и явно напрягая воображение – по глазам читалось.
– Общие воспоминания, общие цели… Вы друг друга выручаете и утешаете, даже если не во всём согласны и не каждый поступок одобряете. Потому что своих выдавать нельзя. Потому что ссора не стоит испорченных отношений.
Ра-Гор опустил веки и улыбнулся самыми краешками губ.
– У меня получается всё это увидеть. Но, в таком случае, выходит, что мои братья – на самом деле все члены экипажа.
– Да, если они настолько дороги тебе – вероятно, так в каком-то смысле и есть… – одобрительно кивнул Кайто. – А теперь представь, что точно так же ты можешь сказать о любом обитателе любой планеты. О самих планетах и звёздах. Обо всём без исключения.
– Если я приду с этим к моему народу, они меня не поймут, – смех Ра-Гора прозвучал чуть-чуть механически, причём вовсе не по его вине – что-то у него внутри, кажется, после сурового падения корабля всё же функционировало не до конца правильно. – Как тебе наверняка известно, они культивируют превосходство нашей расы, определяя, при этом, ценность индивидов их пользой для дела возвышения Альмайя над всеми остальными нациями. Как думаешь, почему лишь немногие из нас имеют законное право общаться с представителями иных видов? Об изгнанниках и отщепенцах, вроде меня, я и не говорю… Мы изолированы от внешнего мира не из скромности. Мы презираем мир, не изменённый в соответствии с нашими представлениями об идеальном.
– Ты никогда не ужился бы с ними. Твоё бегство с Зоахимы было лишь вопросом времени…
Ра-Гор криво ухмыльнулся.
– Отчего ты так уверен, что я лучше, чем они?
– Ты сейчас здесь, а не на Зоахиме. И ты вот так слушаешь и слышишь меня, человека. Ни один нормальный Альмайя даже попробовать так отнестись к чужаку не захотел бы.
– Но во мне есть высокомерие. Я отношусь сверху вниз к другим членам экипажа, к тем, кого заменить проще, чем меня. И я нашёл в себе снисходительность к тебе. Как будто ты младший и менее разумный.
– Ну… – Кайто весело ему подмигнул, – Было бы, по меньшей мере, странно, если бы ты перестроился целиком так быстро. Это нормально.
Возникла пауза. Ра-Гор, сидя на берегу обширного водоёма, поддерживал себя, опираясь обеими ладонями об землю, плодородную мягкую почву. Даже она восхищала его, как восхитило бы вдруг прозревшего слепца от рождения послегрозовое небо и полосатая лента насыщенной, только-только проявившейся радуги. Ра-Гор с трепетом ощупывал рыхловатую поверхность под собой пальцами около десяти минут, и лишь после этого немного успокоился и погрузился в созерцание природы. На фоне первозданно, нетронуто ярких и сочных оттенков всего, что находилось внизу, небо казалось мрачноватым и прохладным. Неприветливым, отстранённым и погружённым словно бы в никогда не меняющиеся и не двигающиеся ни вперёд, ни назад думы о том, что недоступно разумению смертных. Всё шелестело, перешёптывалось, существовало по неведомым двум чужакам правилам. Ра-Гору даже чудилось, что он попал в обетованный край, где текут сладчайшие реки из молока и мёда. Он ощущал этот день праздником, причём настолько, что не разочаровался бы, даже завершись тот их с Кайто съедением местной фауной. Праздник… На Зоахиме их не было, как можно прохлаждаться и развлекаться, если работа сама себя не выполнит? Альмайя считали, что, дав себе хотя бы день поблажки, обратно в процесс ещё долго нормально не включишься, отдых – лишнее, слишком расслабляет, нарушает стабильность и размеренность бытия. Ещё, чего доброго, и большего хотеть начнёшь, а это вредно для здоровья и психики. Всегда, получая хоть немного больше, чем другие, ты обкрадываешь их, берёшь чужое. Ресурсы строго и тщательно распределены до последней крупицы. Праздники – прожигание бесценных запасов впустую. К ним готовишься порой много десятков дней, мечешься, вкладываешься, хлопочешь, выдыхаешься и из последних сил дорисовываешь пёстрые сочные штрихи, а он вспыхивает, как свеча – и тут же гаснет вновь, даже и углей перегоревших нет. Всё, что пело, искрило и танцевало – блёкнет и лежит заброшенным, исчерпавшим себя. Как будто примерещилось буйство огней и пиршество угощений со всего мира, россыпь сладостей и сияющие блёстки. Нет, альмайя шарахались от такого пуще, чем от эпидемии. У них допускались кое-как разве что кратковременные и скупые торжества для всего населения, например, в честь инаугурации Владетелей, но это другое, там нельзя ни петь, ни смеяться, ни слишком громко и оживлённо разговаривать. Потом, когда они покинули планету, то были слишком озабочены выживанием, и эта сторона жизни до сих пор выпадала из области его, Ра-Гора, внимания. И теперь он не знал, как подступиться, не умел и терялся. Наверно, так себя ощущают те, кто от рождения отличается от окружающих, так как природа невесть за какие прегрешения напрочь обделила его тем, что есть у них у всех, а ты видишь это и мучительно тянешься, но всё равно понимаешь – тебе недоступно. Это не для тебя и не про тебя, лучше не трогай, сам не получишь, а для других поломаешь и испортишь.
Над зелёным озером, всполошив всех его обитателей, пронёсся истошный вопль выпи. Кайто, правда, немало сомневался, что там действительно обретается выпь, однако, Ра-Гору сообщать о своих умозаключениях не стал – тому наверняка понадобится объяснение не только того, что такое выпь, но и того, что такое птицы вообще. Жёлтая, похожая на тонкие узкие лезвия, осока всколыхнулась, из неё стремглав сигануло прочь нечто вроде лохматого мяча с четырьмя глазками и длинными, наподобие паучьих, лапками.
– Мой народ считает себя величайшим феноменом во Вселенной. На всё остальное у нас учат смотреть с чувством своего безусловного превосходства. Представь себе ледяное выражение глаз, представь, что влечение любого рода к представителям других видов – всё равно, что для вас влечение к насекомым. Жучок или мотылёк могут нравиться, ласкать эстетический вкус, но ты же не попытаешься установить с ними равноправные взаимоотношения? То, что я говорю с тобой, дома сочли бы помешательством. Впрочем, с чего бы мне называть Зоахиму домом? Она прокляла и изгнала меня, я там ни минуты не ощущал себя в безопасности. Там пусто. Очень пусто. Голые багряные просторы, ни капли влаги, если не считать созданные нами искусственно участки, накрытые кислородным куполом. Это озеро… Знаешь, мне хочется окунуться в него, поплавать, даже если оно отравлено. Зато я успею побыть счастливым…