Страница 10 из 13
– Увы. Мне было не с кого взять хороший пример. У нас все посторонние виды полагают варварскими, а у отсталых, как у нас считается, ничего, кроме вздорных идей, не наберёшься. И хорошо, если только идей, а не подхватишь болезнь-другую.
– А! Знаменитый паранойяльный синдром Альмайя! – понимающе кивнул Кайто.
– Можно и так выразиться, – мирно согласился Ра-Гор. – Мой вид и правда чрезмерно подозрителен. Так уж повелось, что наши предки ничего хорошего извне нашего сектора не получали.
Всё внутри Кайто противилось такому сумасшествию – вид, имеющий все предпосылки к тому, чтобы стать величайшим во Вселенной, или, по крайней мере, одним из, вид фактически бессмертный и вообще трудноуязвимый, законсервировал сам себя внутри планетной системы и никуда не суётся, за редчайшими исключениями вроде межнациональных послов, а также чужаков, вроде самого Ра-Гора, при том, что внутримировой подход к жизни включает лишь строго определённый и очень узкий набор штампов и традиций, выход же из этого замкнутого круга и попытка "переломить" общественный строй, даже к лучшему, карается быстро и страшно. Альмайя, знаменитые частичным геноцидом, устроенным первой и последней расе, сумевшей пройти на их планету через портал, ещё в те незапамятные времена, когда Зоахима не была планетой, стоящей не далее, чем в одном шаге от окончательной смерти – расе арргам-рао, огромных прямоходящих волков, если описывать их предельно упрощённо и кратко. Альмайя не простили вторжения на свою территорию, они нашли родину арргам-рао, ледяной Тран, и пролили там океаны крови. Запустили смерть конвейером, били расчётливо и точно, так, чтобы на каждую особь хватало одного удара. Резня была быстрой и беспощадной, а ещё – абсолютно односторонней. Альмайя не щадили даже новорождённых щенят. Пугала даже не зачистка, а их полное безразличие к содеянному. Ни ненависти, ни отвращения к арргам-рао альмайя не выказывали, просто делали то, что считали должным. Так занимаются уборкой, а не убивают. Несмотря на то, что арргам-рао как космические разбойники были вне закона, Альянс предъявил альмайя пространное обвинение в злоупотреблении превосходящими возможностями оружия и технологий. Альмайя не отреагировали никак, высланный им документ пропал. А потом все порталы на Зоахиме были уничтожены так, что и следа от них не осталось. Альмайя сами, с полным осознанием последствий, лишили себя столь удобного и быстрого средства перемещения между мирами… Впрочем, может быть, технологии позволяют им больше в этом не нуждаться? Никому не известно, как далеко уже продвинулись альмайя, равно как и планы их насчёт всего остального космоса.
– У меня сложилось впечатление, что ты думаешь своей головой, а не обычаями вашего вида. Ты едва прикоснулся к секретам той пропавшей цивилизации. Тем не менее, мы не исследовали Винсу, а сразу улетели. Почему?
Кайто не давил и не обвинял, ему и впрямь хотелось знать. Альмайя слишком расчётливы, чтобы просто забыть о чём-то настолько важном. Это как ехать на главное мероприятие в жизни, добраться до пункта назначения и не суметь вспомнить, зачем вообще тащился в такую даль. Да и сам он практически насильно был прерван в середине изучения Винсы, едва вошёл во вкус и погрузился в уникальную атмосферу планету – его грубо выхватили оттуда и уволокли с собой. Кайто, разумеется, никто не помешает вернуться туда позже, но будет уже не то. Он хотел продолжать, пока первые впечатления были ещё свежи, а в голове зародились несколько любопытных мыслей, которые теперь уже никак не проверить, потому что они безнадёжно выпали за всей кутерьмой и беготнёй, что случилась потом.
– Сканирование планеты показало, что искомого объекта на ней нет.
– И на этом что, всё? Не посмотреть, что там ещё может быть? Не погулять, не потрогать, не исследовать всё, что покажется хоть немного загадочным и странным? Вы что, куда-то так торопились? – Кайто неподдельно возмутился, такое отсутствие здорового любопытства было недоступно его пониманию.
– Извини, – без даже лёгкого намёка на действительное чувство вины сказал Ра-Гор. – Но я счёл это нерациональным.
– Нерациональным?! Пусть там и нет того, что вам необходимо, но как вас не будоражит такое количество никем не познанных загадок?! Это же неповторимая планета!
– Тем не менее.
Кайто вздохнул и сдался. По крайней мере, на этом этапе ему возражать стало больше нечем. Он, хотя и любил активно высказывать свою точку зрения по какой угодно теме, всё же не чувствовал себя вправе до такой степени давить и навязывать своё мировоззрение. В конце концов, у них с Ра-Гором чересчур разные системы приоритетов и разный опыт. И они чересчур мало знакомы, чтобы ими делиться, находить компромиссы и понимать друг друга.
***
Вечерело здесь раз в пять медленнее, чем на Арделле, и Кайто, дожидаясь заката, успел заскучать. На Ра-Горе же неторопливое, плавное, сонное и ленивое течение времени вообще никак не отражалось, он словно бы и вообще не замечал, как минуты нанизываются одна за другой на тонкую нить, сливаясь в целые часы. Не замечал, как этот изобильный край довольствуется самим собой, сладкими и томными грёзами, навеянными той дремотой, что люди называют послеобеденной. Этот мир чуть ли не убаюкивал их, как младенцев в колыбели. Кайто даже смог перестать испытывать постоянное нервное напряжение и ждать подвоха рядом с Ра-Гором. Начал привыкать к этому замкнутому типу. Даже отчасти сопереживать ему, и не так, как жертва – своему похитителю, не в качестве защитной реакции психики, а чутко, непосредственно, остро и положительно. Кайто сообразил, что очевидные для него самого вещи Ра-Гору банально неоткуда было выяснить, и, несмотря на солидный возраст и обширный багаж научных знаний, во всём, что не касается его родины или техники, тот сущий младенец, разве что не агукает.
– Тебе никогда не приходило на ум, что абсолютно любой обитатель нашего мира может являться гением, что он будет способен на всё, если раскроет чистое мышление? Возможно, вся беда лишь в том, что для большинства из нас осознанное восприятие реальности глушится её же чрезмерной плотностью? Нас прибивают к земле тысячи бытовых мелочей, отнимающих время, силы и возможность сесть в тишине и покое, отрешившись абсолютно от всего, не переживая, что где-то некормленые домашние питомцы, дети или супруги, что родители будут ругаться, что не выполнил на сегодня норму физических упражнений или домашнее задание, что скоро выйдет новый увлекательный визиоряд с приключениями, как ты любишь, или что ты кому-то что-то задолжал, и уже задержался со сроками возврата… Сесть и просто послушать себя. Заглянуть в уголки, которые тебя пугают, чьё существование принимать не хочется, и в уголки, являющиеся источником великого наслаждения, но именно поэтому заставляющие стесняться, поскольку тебе кажется, будто ты их недостоин… Может быть, каждому из нас в глубине своего подсознания известно абсолютно всё, что есть, было и будет? Мы ведь сами по себе являемся неотъемлемой составляющей ткани бытия, все мы. Вероятно, ограниченность нашей плоти и миллиарды фальшивых целей, подсунутых нам так называемой объективной реальностью, мешают нам достичь и коллективного разума, и слияния с вечностью, где исчезнут за ненадобностью понятия прошлого, настоящего и будущего… Очевидно, миру ни к чему такое количество гениев, если бы все они, вернее, все мы стали бы действовать одновременно – его разорвало бы. Недаром столько сюжетов построено вокруг проблем, вызванных всего-навсего одним или двумя гениями.
– И к чему же ты клонишь?
– К тому, что религиозные догматы могут оказаться правы в одном – мы действительно братья и сёстры друг другу. Ближние, а, вернее, составляющие единого целого. Ты и я, ты и любой гофра, я и любой н’дага… Нет разницы, она лишь у нас в головах, но вся Вселенная – это неразделимое полотно. Прах возвратится к праху, но мы – не просто прах, мы гораздо выше смерти, потому что её нет. Понимаешь? Мы всегда внутри единой гармоничной системы. Атомы, из которых состоят наши тела, однажды превратятся во что-то совершенно иное, и это абсолютно прекрасно!