Страница 16 из 79
Объяснение это не успокоило меня, однако дало надежду, смешанную со страхом: я не могла разглядеть того, что в прошлом, будущем и настоящем видели золотые глаза демона, но столица Юга все чаще представлялась мне средоточием некой жадной силы, состоящей из крови, обид и мести. Все это, словно водоворот, затягивало нас глубже и глубже, меняя сущность Хорвека, с готовностью откликавшегося на призыв смертельно оскорбленной некогда в этих краях магии.
Следующий дни, солнечные и теплые, благоприятствовали нашему путешествию, казавшемуся мне иногда бесконечным. На этот раз нам выпала славная широкая дорога, петляющая меж прекраснейших горных лугов, которые были так зелены и свежи, словно лето никогда не уходило из этих краев. Время от времени, мы спускались в прохладные долины, сплошь поросшие вязами и грабом, где родников было так много, что воздух звенел от их веселого журчания, смешивающегося с пением птиц. А затем дорога вновь устремлялась вверх, к солнцу и теплу, минуя маленькие деревушки и старые храмы.
— Скоро ты увидишь самый прекрасный город подлунного мира, — сказал Хорвек, и я едва ли не впервые услышала в его голосе волнение, невольно передавшееся мне.
До самой смерти я не забуду, как впервые увидела Астолано — город, значивший так много для Хорвека. Да и не только для него.
Мы оставили за спиной один из перевалов, и искали место для привала — дорога здесь походила на тропу, ведущую вниз вдоль живописного обрыва. Впереди, позади, по сторонам — кругом наступали лесистые горы, разделенные цепочками озер, поверхность которых сверкала серебром на солнце и переливалась шелковой темной зеленью в тени.
— Смотри, — сказал вдруг Хорвек, остановив коня. — Там!
Свежий ветер, словно дожидаясь его слов, разметал наши волосы, конские гривы, и я увидела лазейку, через которую он сумел пробраться сюда: между двумя горами, виднеющимися вдали, сияла лазурь, которую я уже знала.
— Море! — воскликнула я радостно. Удивительно, как быстро полюбилась мне незнакомая ранее стихия.
С удивлением узнавала я места, виденные когда-то в сновидении, которое я призвала, выпив мертвую кровь на пустошах. Мы двигались вперед, и горы, казалось, медленно расступались в стороны, являя нам все более полную картину: над морской гладью, на противоположной стороне бухты, блистал в лучах солнца белоснежный город, созданный, казалось, сплошь из мрамора и позолоты.
Чуть позже дорога вновь увела нас вверх, а затем, как обычно, вниз, и дивный вид скрылся за туманной синевой очередного пологого склона. Но вскоре Астолано показался нам во всем своем великолепии — теперь мы смотрели на город с обрыва, а он простирался у наших ног.
Странным, чуть хриплым показался мне голос Хорвека.
— Все такой же, — сказал он, нарушив молчание, и мне показалось, что губы его пересохли от волнения. — Я… я помню…
С болезненной жадностью он всматривался вдаль. Я поняла, что именно он искал, проследив за его взглядом, который вскоре остановился на темном пятне средь праздничной белизны: то были руины, окруженные строгими, почти черными зарослями островерхих кипарисов. Неотрывно Хорвек смотрел на них, и я, повернувшись к нему, чтобы задать свой глупый вопрос, замерла, зачарованная чем-то в глубине его желтых глаз.
Голова закружилась, и мне показалось, что я смотрю в огромное золотое зеркало, где отражается прекрасный город, подернутый золотистой патиной. Белоснежный лик Астолано был нарушен одним лишь темным пятном, теперь сливавшимся в сплошную черноту. Не было более ни руин, ни кипарисов — лишь око тьмы, прореха, сквозь которую на солнце смотрела непроглядная молчаливая ночь. Вот тьма вздрогнула, точно в ней зародилось нечто живое, и границы ее стремительно изменили свои очертания, пожирая на своем пути белые стены, позолоченые купола, красную черепицу крыш, серебристую листву деревьев… Белый город погибал, а чернота искрилась красными искрами догорающих пожарищ.
— О нет, нет… — невольно прошептала я, и очнулась.
Хорвек смотрел на меня, чуть склонив голову набок.
— Читаешь мои мысли, Йель? — с неприятной улыбкой спросил он. — Это умение не принесет тебе счастья, поверь.
И я в первый раз поняла, как велико его желание отомстить городу, где погибла Белая Ведьма. Никогда я еще не видела столько страсти в нем, столько жизни!.. Это было то, чего я до сих пор не знала в Хорвеке, но, вне всякого сомнения, таким был Рекхе, идущий на войну с людьми. До сих пор я не слишком старательно раздумывала над причинами, побудившими демона—полукровку вернуться в мир людей и сеять здесь разрушение, с присущей мне простотой списывая все на козни рыжей ведьмы. Но теперь я знала: вовсе не одна любовь к лживой чародейке вела его убивать. «Он попросту хотел получить то, что погубило его мать! — думала я, глядя на Хорвека с непривычным страхом. — Торжествовать на том самом месте, где была повержена она. Выжечь дотла город, отправивший ее на казнь. Стать королем там, где когда-то мать желала сделать его наследником своей власти, и выполнить тем самым ее волю…»
— Да, — согласился Хорвек, уняв огонь в своих глазах, но все еще кривя губы в злой улыбке. — Когда-то я так ненавидел этот город, что вычеркнул из своей памяти все, что было с ним связано, и даже мысленно не произносил его названия долгие, долгие годы. А когда это проклятое имя — Астолано! — прошептали мне на ухо и спросили, хотел бы я получить трон, который так и не достался моей матери… О, я захотел! И желал этого так, что едва не сжег себе сердце и разум.
— И сейчас хочешь? — со страхом спросила я.
— Этого хочет что-то, оставшееся только в моей памяти, — сказал он, с усилием сгоняя с лица выражение, испугавшее меня. — Неважно, чего я хотел тогда. Прежним я все равно не стану.
Я не поверила ему, однако смолчала. Теперь я смутно догадывалась, о каком предопределении постоянно толкует бывший демон: он вернулся в город, которому хотел отомстить, но судьба, словно потешаясь, позволила ему исполнить это желание только после того, как низвела до полного ничтожества. Вместо того, чтобы прийти в эти земли с войной, ведя за собой неисчислимые темные силы, он стоял сейчас перед Астолано отверженным, слабым, переродившимся в человека, а за его спиной пряталась бесполезная рыжая девчонка. «Ну-ка, отомсти теперь! — посмеивалась какая-то высшая сила над тем, кто в подземелье от ярости желал перегрызть себе жилы. — Этот город стал еще прекраснее, чем был, и память о твоей матери здесь все так же презирают, превратив в балаганную сказку!..»
Появление Хорвека в столице ознаменовалось многими диковинными событиями, сплетни о которых впоследствии дошли до моих ушей. У руин дома, принадлежавшего некогда Белой Ведьме, сам по себе раскололся надвое большой камень, на котором, если верить старым сказкам, колдунье перед сожжением отрубили обе руки — чтобы она не смогла более никогда творить заклятия. Рыбаки в тавернах клялись, что слышали доносящийся из-под воды колокольный перезвон — а многие в здешних краях помнили, что Ведьма Юга явилась с моря, и называла себя наследницей королей, некогда правивших в землях, затонувших по воле разгневанных богов. О мелких происшествиях нечего и говорить — повсюду чернело серебро, рождались на свет двухголовые котята, покойники не лежали спокойно в гробах, ночами скребясь из-под земли, и над морем несколько ночей кряду молочным сиянием озаряла небосвод удивительная хвостатая звезда, медленно движущаяся с востока на запад.
Но так как в столицу мы въехали тихо и мирно, смешавшись со множеством других путешественников и купцов, никто поначалу не связал зловещие знамения с вежливым, хорошо одетым иностранцем, никогда не снимавшим перчаток из прекрасно выделанной кожи.
Хорвек же, не теряя времени даром, уже на следующий день отыскал для нас прекрасный дом в старой части города, оплатив его настолько щедро, что весть о странном госте, пожаловавшем в столицу, за пару-тройку дней разошлась по всему Астолано.