Страница 40 из 65
В битве под Люценом, как рассказывает голландец Дедем де Гельдер: «под генералом Жираром был убит конь, сам генерал получил две раны, но, весь залитый кровью, он взял полкового орла и, встав в голове колонны гренадер, воскликнул: «Здесь каждый француз должен победить или умереть», повел нас на прусские батареи. Тут еще одна пуля пробила ему бедро и только тогда, чувствуя, как покидают его силы, он сказал мне: «Примите командование, я больше не могу идти…»[225].
Знаменитый командир пехоты генерал Фриан, сражаясь под Аустерлицем, постоянно находился в самом пекле схватки. Чудом он сам остался невредим, но во время боя под ним было последовательно убито пять коней! В память о его отваге в этот день император приказал поместить в его гербе графа Империи пять лошадиных голов.
Не щадили себя наполеоновские генералы и в последней битве Империи – Ватерлоо. В ней погибли семь генералов (один из них пропал без вести, другой был добит пруссаками после боя) и 29 были ранены. Только в этой битве военачальниками Наполеона было проявлено столько отваги, что не хватит томов для описания всех их подвигов. С двумя батальонами Старой Гвардии генерал Пеле в течение долгих часов сдерживал десять тысяч пруссаков; раненый генерал Мишель не покидал ряды атакующих плато Мон-Сен-Жан гренадер, пока не получил смертельную пулю; Кольбер, несмотря на ранение в руку, вел своих кавалеристов в полный галоп в самую гущу схватки…
Вполне понятно, что при подобном самопожертвовании наполеоновские генералы должны были понести тяжелые потери. Действительно, за годы Империи на полях сражений погибли 3 маршала, 39 дивизионных и 102 бригадных генерала (трое из них пропали без вести). Сверх того, около десяти генералов умерли от ран и лишений войны спустя более или менее продолжительное время после похода. Так, бригадный генерал Мартильер умер в 1807 году от раны, полученной еще в 1799 году при Ваприо, а генерал Мопети скончался в 1811 году от раны, полученной при Маренго.
Мы не можем привести точное количество умерших таким образом, ибо далеко не во всех случаях точно известна причина смерти того или иного генерала. В общем же более 12 % военачальников Империи пали на поле чести. Это почти в точности соответствует проценту потерь полковых офицеров (см. предыдущую главу) и, соответственно, так же, как и в их случае, превосходит в процентном отношение боевые потери рядового состава. Так что образ, который порой ассоциируется у современного человека со словом «генерал», – тучный функционер, который из удобного теплого укрытия посылает на убой несчастных солдат, – для наполеоновской армии явно не подходит. Здесь быть высшим офицером было опаснее, чем рядовым (конечно, если не учитывать потери последних от болезней).
Хотя генералы Великой Армии, погибшие в годы Империи, пали в подавляющем большинстве на поле чести, были и те, чьи жизни оборвались не в пекле сражения. Четверо покончили жизнь самоубийством. Так, дивизионный генерал Годино, один из героев битвы при Альмонасиде (1809), победитель герильясов под Эль-Менором и Кесадой, не сумел взять линии неприятельских укреплений под Гибралтаром и Тарифой. 26 октября 1811 года он имел весьма «горячее» объяснение с маршалом Сультом по этому поводу, в результате чего на следующий день застрелился.
Некоторые генералы погибли в результате роковых случайностей. Генерал Малер был убит во время учебных стрельб шомполом, оставшимся в стволе ружья после заряжания. В 1812 году поздним вечером 26 июня на аванпостах армии при Островно был убит бригадный генерал Руссель, которого солдаты приняли за врага.
Наконец, смерть некоторых высших офицеров была особенно трагической и жестокой. Генерал Рене направлялся в Андалузию, чтобы присоединиться к своему корпусу, по дороге, 27 июня 1808 года, он был схвачен герильясами и зверски замучен: «герои народной войны» сварили его живым в котле с маслом. Безжалостно расправились враги и с другим попавшим в их руки генералом – Дельгоргом: будучи ранен на поле боя с черногорцами в июне 1806 года, он был взят в плен и обезглавлен.
К счастью, в эпоху Империи такое отношение к пленным офицерам и генералам было редкостью и встречалось почти исключительно тогда, когда в войну вмешивалась «стихия народного гнева», и прежде всего это относится к испанской кампании, где французам в течение шести лет пришлось драться не только с многочисленными испанскими, португальскими и английскими войсками, но и с большим количеством ополченческих, полуополченческих, партизанских и просто бандитских формирований. Вообще же, как известно, отношение к пленным, по крайней мере в высоком звании, было относительно корректным.
Всего за время Империи в плен попали 185 французских генералов, из них 23 в плену и умерли. Основная масса пленных приходится, конечно, на капитуляции крупных отрядов и гарнизонов. 23 генерала попали в плен в результате Байленской капитуляции Дюпона (большинство из них были сразу же выпущены по условию, подписанному испанцами); 22 оказались в плену в 1813 году при сдаче Дрездена. Здесь, согласно условиям, утвержденным союзниками, французы выходили из города с оружием и знаменами, после чего должны были быть пропущены к своим. Подобные капитуляции при условии свободного выхода гарнизона часто практиковались в войнах XVII–XVIII веков: сдавались не войска, а лишь сама крепость с той или иной долей материальной частью. Союзники вероломно нарушили условия сдачи Дрездена, и целый французский корпус оказался в плену.
В ходе войн Империи три генерала пропали без вести, двое – во время отступления из России, один – при Ватерлоо.
Наконец, с 1804 по 1815 год ненасильственной смертью (и не в плену) умерли 98 генералов, из них, как мы уже отмечали, по меньшей мере десять скончались от ранее полученных ран.
Те из генералов, которые вышли из пекла наполеоновских войн живыми, были покрыты ранами. Более половины высших офицеров получили ранения в годы Империи, причем каждый в среднем около четырех раз! Не составляли в этом смысле исключения и маршалы. Вот как выглядел послужной список маршала Удино:
– пулевое ранение в деле под Хагенау 17 декабря 1793 года;
– нога перебита пулей под Триром 8 августа 1794 года;
– пять сабельных ранений и пулевая рана в ночном деле под Некерау 18 октября 1795 года;
– пулевое ранение в бедро и четыре сабельных ранения в плечи и шею в деле под Нойбургом 11 сентября 1796 года;
– пулевое ранение в грудь в деле под Вуренлосом (неподалеку от Цюриха) 4 июля 1799 года;
– пулевое ранение в лопатку в деле под Швицем 14 августа 1799 года;
– пулевое ранение в грудь под Цюрихом 25 сентября 1799 года;
– в декабре 1800 года за взятие лично пушки в бою под Монцембано получил от Первого консула почетную саблю и пушку;
– пулевое ранение в бедро в бою под Голлабрунном 16 ноября 1805 года;
– пулевое ранение в левую руку в битве под Эсслингом 22 мая 1809 года;
– пулевое ранение в голову в битве под Ваграмом 6 июля 1809 года;
– ранение картечью в бою под Полоцком 17 августа 1812 года;
– пулевое ранение в бок на Березине 28 ноября 1812 года;
– ранение осколком дерева на Березине 29 ноября 1812 года;
– пулевое ранение в грудь в бою под Арси-сюр-Об (пуля попала в знак Ордена Почетного Легиона) 21 марта 1814 года.
Итого 24 раны[226].
Столь же густо был покрыт шрамами и адъютант императора генерал Рапп. Практически не было большой битвы, где он не получал бы очередной пули или сабельного удара. Всего же Рапп был ранен 23 раза. Многократно были ранены и многие другие знаменитые военачальники. Император щедро вознаграждал своих соратников за потоки крови, которые они проливали за него на полях сражений.
Если из предыдущей главы можно заключить, что материальное положение старших офицеров было весьма достойным и позволяло относить их к состоятельным людям, то в отношении материального положения высших офицеров можно смело употребить куда более сильные эпитеты.
225
Van Dedem de Gelder A.-B.-G. Un général hollandais sous l’Empire. Mémoires du général baron de Dedem de Gelder. R, 1900, p. 315.
226
Stiegler G. Le maréchal Oudinot duc de Reggio d’après les souvenirs inédites de la maréchale. R, 1894, p. 549–550.