Письма Филиппа

А чьи тогда?

– Изображает из себя персонаж, которым никогда не являлся и не будет им, а останется самим собой.

Что же делать?

– Не знаю.

Но ты же есть.

– Да, есть.

Но ты вымышленный.

– Да.

То есть вымысел существует в реальности. Да?

– Да!

Пусть будет так, но почему он имеет такое большое значение для многих людей?

– В этом парадокс вашего мира. Но сейчас не об этом идёт речь. Сейчас необходимо продолжать сьёмку. Просто необходимо. Это очень важно, как ни странно.

Кому важно?

– Всем. А главное мне.

Тебе? Ты же вымышленный.

– Для себя да, а для тебя я реально существующий. Ты отважился создать нечто чего не было.

Откуда ты это взял?

– Вот твой вопрос и не только ко мне. Потому я есть для тебя, как собеседник. Кто с тобой говорит от имени меня? Кто собрал вас вместе для создания меня?

Ты хочешь сказать, что это ты снимаешь фильм.

– Я хочу тебе объяснить, что мы вместе создаём то, что вы назвали фильмом. То есть некую реальность, с помощью воображения.

Как в теориях мироздания, прямо. Всему есть своя частота, варьируй как хочешь, главное всё это объясняет и оправдывает.

– Вот именно, любая ваша теория, что съёмка данного фильма. Скорее оправдывает что-то, чем соответствует реальности. Ваша проблема, как создателей, главным образом состоит в том, что вы не находите нужным признать фактом существование того, кого вы изучаете, или разрабатываете в своих теориях. Нет чтобы у него и спросить о нём самом и поговорить с ним, а не искать его неведомо где.

Так, понятно. Теперь продолжим, что ты хочешь от меня в фильме, который, по твоим словам, снимаем мы вместе?

– Вот сейчас ты произнёс самое важное и, по—моему, сам этого не заметил.

Я ничего вроде нового не произнёс, что я мог не заметить в таком случае?

– Ты произнёс – Мы. За всё время нашей беседы, с момента возникновения идеи фильма, ты увидел, что Я, на самом деле, – Мы.

Так, к этому, признаться, я готов не был. Разговаривая в отдельности с каждым из участников съёмок я все больше и больше узнаю какой я есть, каким могу быть, а каким стану может измениться в любое мгновение. Слушай, так такой поворот событий даже ещё более интересен, чем был в начале.

– Да, вот именно это и интересно, нас ждёт открытие.

Тогда это уже не ложь, как мы предполагали вначале.

– Конечно, это самая настоящая правда, какая только есть, потому что я не могу быть ложью, не имею такой возможности.

Много раз, поднимаясь на небо, я на нём не оказывался. Много раз я хотел покинуть землю, подняться ввысь, взлететь, свободно парить, не ощущая тяжести, но каждый раз оставался на земле. Что-то меня держит, или я за что-то держусь.

– Ощущение, как будто собираешься сбежать.

Ну, как тебе диалог?

– Да, пожалуй, так сказать может только человек. В этом все вы.

Я чётко и внятно читаю стихи. Звучит музыка. «Как порох вспыхнула во мне вся страсть моих и ваших глаз …», – и так далее. Чувства. Нужны ли они? Переполняют эмоции, хочется всё в бешеном темпе закончить. В голове звучит то ли музыка, то ли некие звучания глубоких и сильных возможностей. Необходимы усилия для всего этого и чем выше, тем больше должно быть сил.

– Или наоборот – всё должно быть легче, тоньше, прозрачнее, доступнее.

Я спускаюсь с холма по дороге к озеру. Иду к лесу. Какое множество звуков – пение птиц, всплески воды, повозки, машины, обрывки речи. Всё движется или стоит в неподвижности. Но мы закрыты для всего этого. Вот привязанные лодки тихо покачиваются. Сцены актёров, реплики, сюжеты, мастерство камеры и всех участников съёмок. Я всматриваюсь в эти картины, пытаясь понять, являются ли они фильмом, или это просто обычная жизнь вокруг нас?

– Это же может увидеть каждый в любой момент. Неужели необходимо останавливаться, чтобы увидеть или останавливать мгновение, пусть даже в фильме?

Человек это называет искусством.

– Фиксированный момент возвышенного чувства.

Необходима подготовка для возможности восприятия и передачи этого состояния.

– Своего рода воспитание.

Оно состоит не в том, что необходимо что-то запоминать или делать, а в осознании того, что оно – естественное дарованное состояние любому человеку, без исключений. В этом состоянии проявлена истинная сущность человека. Зовётся оно простым словом – творчество.

– Пусть даже наблюдателя?

В этот момент вспомнилась сцена из одного фильма: трое человек идут по просёлочной дороге, неожиданно пошёл дождь, один из путников прячется под дерево, но потом присоединяется к остальным, и они продолжают путь под дождём. Казалось бы, обыденная сцена, все мы ни раз побывали в ней и множество раз видели подобное, но почему же именно в этом фильме эта сцена произвела на меня такое впечатление и привела к мысли, что это одно из величайших художественных творений человечества!

– Потому, что ты увидел – мир величайшее творение!

Он именно таков.

– Вот видишь, как полезно иногда спрашивать моё мнение при вашем совместном творчестве. Куда делись временные рамки или рамки технических возможностей, а где разобщённость языков или верований, где всё это при сотворчестве?

Видимо сейчас ты говоришь не о совместном делании чего-то людьми, а об общении людей между собой.

– Мы с тобой начали понимать друг друга.

Какое странное слово – понимаю. Как правило человек говорит: я знаю.

– Странно, но мы с тобой в ходе нашей беседы о фильме подошли к вопросу воспитания.

Какая связь ты хочешь сказать?

– Просто я уловил в тебе нерешительность при сопоставлении таких понятий как: знать и понимать, учить и воспитывать, работать и творить, и подобных им.

Ты знаешь, да, колебание моё вызвано тем, что эти понятия вдруг показались мне непросто в чём-то схожими или различными, они как два мироздания. Первые относятся к нашему обычному хорошо знакомому миру, а вторые – к миру, о котором мы только интуитивно догадываемся, мечтаем о нём, ищем его, ждём.

– Соприкасаясь с фильмом, вы либо остаётесь на месте и видите хорошо знакомую местность с понятными правилами, а, отправляясь за вторым, вы встречаете те сцены, о которой ты упоминал.

Все на своих местах. Всё обговорено, отрепетировано, всё кажется понятно, что кому делать и когда.

– Но, приступить к созданию, это требует усилий над собой.

Как перед прыжком с высоты, либо камнем летишь вниз, падая об землю, а кому охота падать, потому вовсе остаёмся на земле, так привычнее и понятней.

– Либо взмываешь на недосягаемую высоту и паришь в свободном полёте.

Но мы с тобой не снимаем ничего, мы с тобой беседуем о тебе. Ты создан из чистого замысла, не обременённого возможностями и условиями. Рождением тебя, скорее всего, мы обязаны только тебе. Ты бы не мог появиться, если бы мы не были готовы с тобой беседовать.

– Всё зависит от уровня восприятия.

Идеи обрушиваются на человека в любой форме, но возможность их восприятия зависит от самого человека.

– Скажи мне, почему ты называешь меня фильмом?

Потому, что я снимаю именно фильм, а потому и обратился к тебе.

– То есть, тебе привычней и проще беседовать на интересующую тебя тему, если я являюсь кем-то – кто тебе ближе или интересней, ты это хочешь сказать?

Скорее во мне говорит некий опыт общения с теми, кого я понимаю. Мы, наверное, слишком упрощаем поступающую к нам информацию, а хотим говорить при этом о возвышенном.

– Ты начал уже подбирать слова, это говорит о том, что ты потерялся.

Я понимаю, что ты подводишь меня к главным вопросам – для кого мой фильм, зачем я его снимаю?

– Вот видишь, ты сразу нашёлся.

Ну что ж я могу ответить тебе? Послушай, какая странная ситуация получается, я беседую с фильмом, который ещё не снял. Более того, я должен понять значение того, чего нет.

– А чему ты удивляешься, что в вашем мире не странно, если приглядеться? В этом суть мироздания, ты сам об этом говорил.