Письма Филиппа

Все собрались. Готовы. Я всё всем объяснил. Что они поняли для меня загадка, а по большому счету, вообще не интересует. Я просто возьму всё, что посчитаю нужным из сделанного и буду смотреть, а потом составлю визуальный рассказ. Человек взбирается на холм. Суть в том, что он по—прежнему убеждён, что с холма можно перейти на небо. Просто продолжая движение наверх, а не спускаясь вниз. Он уже бежит, задыхаясь, испытывая при этом необычайный восторг. Мы за ним наблюдаем, равнодушно или с любопытством, каждый что-то о своём думает. Иногда пытаемся сосредоточиться над тем, что происходит на экране.

– Есть ли связь между идеями съёмки и просмотра?

Он хочет нам объяснить, что полёт неизбежен, или он затруднён.

– Что же он хочет нам показать? К кому он конкретно обращается? О чём он кому говорит? Не есть ли это разговор с самим собой?

Мы считаем, что таким образом способны передать свои ощущения. Нам, почему-то важно не только что-то самому пережить, но, и чтобы остальные узнали об этом.

Вот оно главное – узнали!

Наше общение между собой сводится лишь к воспоминанию уже пройдённого – узнаванию, иначе для нас этого практически не существует. Зачастую, понимаю – означает, что я это уже где-то видел или, что-то подобное слышал.

– Это мой ответ тебе на главный вопрос – зачем.

Я беседую с тобой о тебе, потому что ты ближе всего находишься к себе. Только в этом случае Я могу говорить без посредников.

– Так сказать, из первых уст.

Я снимаю фильм, соответственно обращаюсь к фильму, как к непосредственному своему собеседнику, то есть, как это ни странно звучит, непосредственно к фильму. Хотя, как можно обращаться к тому, кого пока ещё нет? Да даже если бы и был, то кем же он является в таком случае?

– Ты хочешь сказать, что я чем-то отличаюсь от тебя, я другой – не такой как вы?

Получается, что в своём вопросе я уже это предположил. Выходит, именно так.

– Помнишь популярное выражение: по обе стороны экрана. Не кажется ли тебе, что в тот момент, когда ты заводишь разговор о фильме, ты оказываешься сразу одновременно по обе стороны экрана?

А как же можно ещё снять что-то, не находясь по обе стороны. Нет, невозможно.

– А, как ты думаешь, где нахожусь я в таком случае?

Впервые ты пришёл ко мне в виде идеи о путешествии на небо с холма. Потом ты высказал идею преобразовать этот сюжет в виде фильма. Потом эта идея распространилась на людей, с помощью которых можно даже осуществить задуманное, то есть снять этот фильм. Потом ты пришёл в виде фильма. Потом ты будешь показан и даже просмотрен. Ты везде.

– Я, всего лишь, твой собеседник.

  Актёры двигаются, произносят реплики, делают паузы и жесты. Оператор находит наиболее удачную точку восприятия, прорабатывает технику кадра и химию. Всё подвластно единой, как кажется, идее.

– Чьей?

Начальный импульс, тот который был первопричиной, остаётся там – в воображении момента. Это как команда извне. Человек на вершине холма. Перед ним расстилающейся величественный пейзаж долины.

– Как насмешка над несбывшейся мечтой?

А может перейти в область фантазий и придумать мир неба?

– Ни то, ни другое уже не имеет никакого значения. Ты даже не посредине, ты даже не ступал туда. Ты только думал об этом. Ты так ничего и не понял.

Так и понимать нечего.

– Надо не понять, а принять. А к этому надо готовиться. Если решил ступить с холма на небо, ступай, иначе получится только фильм.

В этом нет никакого смысла, сейчас это уже только слова, не более. Смотрю вниз с холма, присев на камень на вершине. Внизу лес, холмы вдалеке. Как она прекрасна, "…, пожалуй, я только сейчас это понял …".

Ну вот, что-то да снято. Кадры: путь на небо, видимо не войдут в фильм.

– Выбран только путь. Если можешь пройди, иначе, это только рассказы о хождении по воде или огню, только и всего.

Следующий кадр. Нос лодки движется по течению. Вокруг торчат из воды голые стволы, а когда-то это были большие цветущие деревья – это был лес. Движение в мёртвом лесу. Но этот кадр очень короткий. Суть этого кадра сводится к диалогу людей об истории. Несётся вода и лодка, захваченная единым движением потока, мимо стоящих уже не деревьев. Время сейчас объединено в одном кадре. Слилось в мгновении: и смерть, и жизнь, и время, и движение – всё едино в кадре.

Ты не по теме, говорят мне. Ты отвлекаешь всех. Это говорят те, кого я пригласил снимать со мной мой фильм. Они считают его уже своим. Я должен, по их мнению, придерживаться плана и значения. Как всё быстро поменялось. Мы уже не знаем, кто что делает и по чьему сценарию. Здесь сейчас уже все авторы. Ты зачем сюда пришёл, занимайся своим делом, было сказано мне, и не мешай остальным. Хорошенькое дело.

– Ну, что же ты хочешь, ты же этого и добивался, в конце концов.

Я вижу, что добился роли стороннего наблюдателя за съёмками фильма, который думаю, что снимаю.

– Но всё же хорошо получается, съёмки продвигаются вперёд уже без твоего участия. Фильм живёт своей жизнью независимо от тебя.

Но, что потом сказать, когда в конце увижу не то, что задумывал в начале?!

– А такого не бывает. Возвратиться невозможно. Есть только открытие, впервые.

Лежит книга белого цвета на круглом столе. Вокруг стола люди и разговаривают или обмениваются мнениями, либо замечаниями по вопросам, не относящимся ни к какой сфере их деятельности. У них нет разногласий. Всё сказанное, без исключений, принимается во внимание. Здесь нет прямой игры актёров, а есть персонажи, только встречающиеся на пути камеры. Выделенное лицо или фраза, фрагмент, да что угодно, в этом и заключён в основном весь сюжет. Просто понаблюдай человек за собой со стороны. Особенно важны звуки. В том числе людей и музыки. Надо сказать, что звуки, как ни странно, заняли очень много места в фильме.

– Более того, они иногда играют чуть ли не доминирующую роль.

Уберём звук и вслушаемся в тишину. Кадр наблюдающего за стеклом. Но, ощущение обратное. Как будто кто-то всматривается в тебя из-за стекла.

– О, да, мир смотрит оттуда.

Необычный эффект. Но как его донести до зрителя через камеру?

– А, стоит ли?

В фильме нет разговоров специально подготовленных. Речь, скорее фоновая, означает лишь присутствие человека поблизости. Музыка же наоборот, является вполне законченным персонажем. Ещё в фильме присутствуют животные и птицы. Но не в клетке или с человеком, а самостоятельно, независимо.

– К примеру: собака, бегущая по дороге.

Мы только провожаем её взглядом.

– Или пролетающие птицы сквозь ветви деревьев.

Они пролетели, но в кадре осталось небо в облаках.

– Скажи мне, вот ты снял фильм, окинь взглядом всё сделанное, что же произошло за этот период?

Насколько я понял из беседы с тобой, для тебя нет большой разницы: снимаю я фильм или просто прогуливаюсь по набережной.

– Иногда вы называете этот процесс творчеством, иногда созерцанием или чем-то другим, кому как угодно, или удобно, но всё-таки, что же это есть на самом деле? Как ты думаешь?

Пожалуй, я теперь об этом не думаю. Как в начале было замечено, творчество – это есть естественное состояние человека. Что о нём думать. В процессе фильма меня вот что заинтересовало – если творчество есть естественное состояние природы, то я являюсь тоже непосредственным чьим—то творчеством. И, более того, автором я считаю именно тебя – моего собеседника.

– Не забывай про упомянутое выше – Мы, ты теперь не можешь это отбросить. И ещё, вспомни, что Мы в процессе творчества узнаём друг друга.

Тогда можно сказать, что процесс, который мы назвали творчеством, есть некое проявленное чувство Нас, обобщающее чувство присутствия.

– Да, я заметил именно такой подход к съёмкам фильма в тебе. Ты находился как будто бы в зале и смотрел на экран как снимается этот фильм. Более того, мы вместе с тобой сидели рядом и обсуждали этот процесс.

То есть мы обсуждали самих себя, получается.