Лик

Но потом он подошёл почти вплотную и обхватил длинными пальцами за плечо. В голову врезались моменты, когда он с такой же силой ударял её по лицу, бил локтём в живот, а потом хватал за волосы, крича «Что ты сказала, мерзавка?!»

И сознание словно покинуло Клео. Её повалили на ровный газон, который тут же примялся мод тяжестью тела. Она беспомощно распласталась, но за пару мгновений собралась, прикрываясь коленями.

— Отпустите, — дрожал её голос. Слёзы застилали зеленоватые глаза. — Пожалуйста… — срывался голос, когда сознание знало, что должно было произойти.

Руки её прижали к земле, надавили, точно перекрыли кровь. Цепкими руками схватились за подол юбки, откинули её вверх.

Слёзы расплывались. Мир расплывался. В горле щипало. Одна из фигур нависла над Клео, другая — держала руки, за волосы притягивала к земле. Сквозь пелену девушка видела, как Тайлер, или кто это, неясно, туманно, оказался почти лицом к лицу к ней. Дыхнул перегаром почти в самые губы. А потом Клео пронзили иглами, она вскрикнула, приподнялась на носках, но её тут же пригвоздили к земле чьи-то руки. Голова кружилась, из горла вырывался ком.

— Прекратите, — Пауэлл всхлипывала, ощущая, как её тело противилось происходящему, норовило вскочить, но встречало препятствие в виде крепко держащего её человека. И когда всё внутри неё скрутилось ещё больше, а кто-то продолжал ударяться об неё, разрывая её на куски, по частям, все внутренности, тело её обмякло. Она перестала сопротивляться, стеклянно уставившись в звёздное небо. Голоса доносились как через стену. Жизнь приостановилась. Тело просто сотрясалось вместе с человеком. Слеза закатилась в уголок губы. Высыхала. Листья шелестели в такт пустым мыслям. Ничто. Никто.

Прошла минута. Две. Три. А может, восемь. Или час. Последнее движение, окончательные слова. Больше ничего не болело. Больше ничего не имело смысл.

— Клео! Чёрт! Идиоты!

Кто-то кричал. Может, сбежались с вечеринки. Может, родители. Может, учителя. Или родственники, приехавшие с другого конца земного шара. Тёмноволосый силуэт и ярко-рыжая фигура. Как коршун спугивает зайца, так и они заставляют двоих вскочить с земли и бежать-бежать-бежать. Боясь наказания, те двое забывают об алкоголе, ударившем в голову, покидают страшное место.

Клео подняли, она совсем не цеплялась. По ноге стекало что-то горячее и липкое, и рыжеволосая девушка выудила из сумки платок. Нагнувшись, провела им по коже. Темноволосый спустил юбку и за талию приподнял лежавшую на газоне девушку. В этот раз она тоже не противилась. Лишь еле слышно сказала:

— С-спасибо, наверное.

Взгляд её всё ещё был пустым, и она смотрела не на парня с девушкой, а куда-то мимо. Они оба взяли её под руки и повели вдоль по улице, не задавая вопросов. В абсолютной тишине они сопровождали её вперёд, терпеливо ожидая, пока она будет медленно переставлять трясущиеся ноги. Зубы её начали отбивать чечётку. Но глаза всё так же смотрели в никуда.

Дарить свет миру

— Флеминг! Ох, подожди, — воскликнул отец Рейн, только я вышел из комнаты. Я погрузился в раздумья о произошедшем со мной — взгляде девушки поверх журнала и дневнике. Голова гудела, но я всё-таки развернулся в сторону говорившего.

— Да, мистер Стивенс?

Нужно было показать, что я был весь во внимании.

— Я… всего лишь хотел сказать, Флеминг, что, эээ, — он поглядел сначала на меня, потом опустил глаза в пол, почесал затылок и нервно рассмеялся. — Ты заходи к нам, если что. Я пойду, в общем, — он неловко протянул руку ко входной двери своей квартирки.

Я с трудом сдерживал желание спросить его о чём-нибудь или просто приподнять брови в непонимании.

— Ты так похож на моего сына, Флеминг, — вновь заговорил мистер Стивенс. Он уткнулся взглядом в пол. Губа его дёрнулась, но голос оставался твёрдым. — Если бы не вся эта компания, с которой он связался. Если бы не Рейн, которая тоже поехала с ними. Они изменили её, я не узнаю её. А мой сын… Ричи. Ричард. Он… я мог потерять Рейн так же, как и…

— Отец! — дверь с треском распахнулась. Рейн впилась бешеным взглядом в глаза мистера Стивенса. Во льду взрывались ракеты, разрушались Помпеи. — Хватит об этом. Замолчи! — тёмные пряди налипли на её лоб, и одним шустрым движением она сдула их с лица, тяжёло дыша и сжимая кулаки. Отец не знал, как реагировать, открыв в испуге рот, но не говорил ни слова.

— А ты, — она посмотрела на меня в тот миг, когда губы её превратились в ломаную линию. Уши её горели и далеко не от стыда, — что застрял здесь? Выметайся! Визит окончен, — и так же, как и за секунды до того, она захлопнула с шумом дверь. Мы с мистером Стивенсом посмотрели друг на друга. Он неловко пожал плечами. Я нахмурился и кивнул ему. И развернувшись, с нажимом в каждом шаге поторопился к выходу, оттолкнул от себя дверь, выдохнув во всю силу. Ничего не видя перед собой, кроме дороги, я шёл и шёл. От злости мне стало жарче обычного. Это не меня, а Рейн нужно было повесить на доску подозреваемых. Это она вся такая странная, подозрительная. Истеричка! Мисс Уивер по ней плачет. А лучше сразу — психбольница. Особо тяжёлый случай для особо ненормальных пациентов.

— Флем! — мягкий, как желе, голос вырвал меня из моей реальности. Ещё секунда — и тёплая рука схватила меня за ладонь, но потом так же стремительно отпрянула. Я повернулся. Лицо Клео приняло нежно-розовый оттенок. А дождь уже кончился. Волосы девушки были такие же сухие, золотистые и блестящие.

— Почему? Почему ты такая добрая?

Зря. Лицо её теперь вообще запылало, как при пожаре. Девчонки — не такие, как Рейн — любят менять цвет своего лица, как им будет угодно или наоборот. Она помедлила, но сказала.

— Я просто живу в хорошей семье и хочу помогать людям. Моя семья меня вдохновляет на это. Вот и всё, Флеминг, — Пауэлл сделала шаг по направлению к остановке. Я последовал её примеру. Мы начали свой путь. Воздух уже не был наэлектризован от напряжения. Пахло полем и кукурузой.

— Да и вообще, может, лучше не уничтожать зло, а растить добро? Антуан де Сент-Экзюпери.

Я не смог сдержать смешок.

— Изумительно. Ты даже умнее, чем я думал, — я позволил себе несильно улыбнуться.

— Спасибо.

Она тоже улыбалась. Счастливо, открыто. В этот момент она казалась не такой замкнутой, как обычно. И даже не читала какие-то нотации.

— Но знаешь, я очень боюсь ошибок. Особенно в отношении близких людей. Близкие люди всегда помогают, а подводить их не хочется. Как, например, Саванну. Однажды, — было видно, как Клео погружалась воспоминания по тому, как взгляд её затуманивался, а улыбка переставала быть такой широкой, — она очень помогла мне. Она и Вестер. Вот удивительно, они живут в таких ужасных условиях. Оба бедны — им едва хватает денег на этот любимый чай Саванны, налоги и еду. Но при этом никто из них не жалуется. Саванна — так всегда готова была дарить свет миру.

— Не была. Она и сейчас готова.

— Да, конечно. Прости, — я вывел её ненадолго из раздумий. Она глянула в мою сторону и скоро убрала прядь медовых волос за ухо. Но почти сразу же погрузилась в свои мысли, приняв такой серый вид, что даже дождь в нашем городе казался ярче на её фоне. — И она дарит свет. И дарила. Вместе с Вестером. Как луч солнца, она пробилась сквозь тьму. Спасла меня, когда я… когда меня изнасиловали.

Я округлил глаза, но притворился, что мне ветер задул под веки. Молчал. Подавлял в себе желание сказать. Хоть что-то.

— Не только шлюх насилуют, Флеминг, — Клео отвернулась раньше. Я даже не обратил внимания на слово «шлюх», словно ежедневно слышал его от подруги. Мне вдруг стало ещё жарче, кашель отчаянно вырывался из лёгких. Сказать что-то? Промолчать?

— И я боюсь прикосновений, боюсь носить юбки, будто меня это спасёт. Боже, да в самом деле, что ты молчишь? — Клео с тяжёлым видом развернулась ко мне.

— Поэтому ты феминистка? — умнее я ничего придумать не мог. Кусочек за кусочком в моей голове собирались мысли, которые было боязно озвучивать. Стоило приобнять Клео, но что, если это только испугало бы девушку?