Лик

— Пока, — Вестер махнул рукой и, накинув поверх свитера куртку, дошёл до выхода из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Поднявшись с пола, краем глаза я мог наблюдать за тем, как Рейн повернулась ко мне спиной и не спеша приблизилась к двери, ведущей на балкон, но выходить не стала.

— Флеминг, — одёрнул меня более живой голос Клео, и я оглянулся. Она уже стояла в пальто, несмело улыбаясь. — Я хотела сказать, что подожду тебя снаружи. Поторопись, — затем она попрощалась с Рейн и уже через секунду-другую очутилась в коридоре. Послышался звук удалявшихся шагов.

— Серьёзно поторопись, у меня сейчас отец придёт, — глухо потребовала Рейн, не поворачиваясь. У самого выхода, когда я поправлял воротник одежды, так сказать, заканчивал со штрихами, мне всё же не хватило времени. Дверь успела скрипнуть, отчего Рейн в то же мгновение развернулась, бросив на меня неодобрительный взгляд. На пороге возник отец, лучившийся от улыбки, куда более сильной, что видели мы, когда наша компания только-только пришла к Рейн два часа назад.

— Мистер Стивенс! Удачно сходили в магазин? — я поспешил взять ситуацию в свои руки в прямом смысле, пожав родителю руку, свободную от пакета с продуктами.

Отец Рейн только раскатисто посмеялся. Он был выше меня на голову и не растерялся, чтобы не потрепать меня по волосам. Я не мог выносить этого действия, потому кое-как сдержался, чтобы не расправить волосы обратно. Ещё одна дверь хлопнула. Рейн вышла на балкон, и можно было стать свидетелем того, как она вновь скрестила груди руки и будто поежилась от холода.

— Она меня совсем не любит, — еле слышно сказал мистер Стивенс, отставляя пакет. — Глупо тебе это рассказывать, ведь ты тоже подросток и у тебя наверняка есть проблемы с родителями, но… — словно смутившись, он поводил носком огромных сапог по коврику на входе, но почти сразу остановился. — Однако так было не всегда. Я ещё помню ту самую Рейн, что любила меня и всегда была рада провести со мной время, сходить поесть мороженое в кафе соседнего района. Или просто посмотреть какой-нибудь дурацкий фильм, который я обычно выбирал.

Я молчал. Переступив с ноги на ногу, я открыл рот для ответа, но передумал. Мистер Стивенс в то же самое время снял с широких плеч куртку и недолго посмотрел в сторону балкона, услышав, как по окну несколько раз ударил дождь.

— Может, сейчас она просто понимает, что её отец совсем неидеален. Я знаю, что она не корит меня вслух, но вижу, что денег нам не хватает, а я всё ещё не могу улучшить ситуацию. Многое поменялось за всё это время. Очень многое, — случайно или нет, но я заметил, как мистер Стивенс обратил внимание на доску и прокашлялся так, что стены готовы были затрястись. Всё ещё не зная, что сказать, я только слушал. Было радостно, что пока от меня не требовалась никакая реакция. Пока я мог собирать всё сказанное по кусочкам, пытаясь понять, что же я чувствовал по отношению к словам отца Рейн.

— Ещё и эта девушка. Что с ней стало? С кем она связалась? Я… — на короткое время монолог прервался, когда Рейн с тем же безрадостным видом вернулась в комнату и, наигранно вздохнув, прошлась до дивана. Не замечая нас, она взяла со столика очередной глупый журнал, не вязавшийся с атмосферой квартиры, и недвижимо устремила синие глаза в текст или фото. — Слышал, что она увлекалась тотемизмом. Боже, как странно.

Я не смотрел на мистера Стивенса. Я видел только, как Рейн окаменела ещё сильнее. Её грудь, видно, перестала вздыматься в дыхании, и только движение сильно выпирающих ключиц говорило об обратном.

— Верно, мистер Стивенс. Саванна — волчица, ведь та даёт ей силы. Саванна сильная.

Рейн вскинула брови, посмотрев на меня через верх журнала. Ничто более в её лице не дрогнуло.

— Точно-точно, — рассмеялся её отец, тоже вернувшийся из своего серьёзного оцепенения. — Ты славный малый, Флеминг, — он повторно потрепал меня по волосам и, наконец, продвинулся в сторону, чтобы переложить пакет на стул. В комнате холодильника не было, как не было и кухни — кажется, здесь она была общей и находилась дальше по коридору. Значит, мистер Стивенс должен был скоро уйти. Это был мой шанс поскорее покинуть помещение и вернуться к Клео.

— Флеминг, — непривычно тихо сказала Рейн, вставая с дивана. Её отец, как я и предполагал, разобрался с остальными вещами и вышел из комнаты вместе с пакетом. — Она сама рассказала тебе об этом? — в её голосе каким-то чудом ощущалась дрожь. Моя левая бровь сама по себе поползла вверх в удивлении.

— Не смотри на меня так! — тут же отрывисто воскликнула она, и это было более похоже на неё саму.

— Да, — так же стремительно ответил я.

Между нами повисла пауза. Значило ли это, что я мог идти? Нет? Да? Рейн отошла на пару шагов к дивану и, наклонившись, порыскала под ним. Спустя несколько довольно длинных мгновений она уже несла мне какой-то тёмно-синий блокнот. Перед тем, как что-либо сказать или показать мне его поближе, она открыла его тем ключом, что держала в другой руке. Молчала. Я тоже не нарушал тишину и наблюдал за происходящим.

Что сейчас происходило?

Блокнот открылся. Он оказался довольно пухлым, на глаза мне попались исписанные страницы, яркие наклейки, закладки.

— Это её дневник. И она попросила меня держать его у себя до определённого момента. Она доверила его мне, — на этих словах Рейн абсолютно серьёзно протянула блокнот мне, точно забывая о тех неприятных моментах нашего с ней общения. Не встречаясь со мной взглядом в течение этого периода, она ждала, когда я заберу дневник из её рук. Я чуть заметно кивнул и принял его. — А теперь, Флеминг, — Рейн напоследок принялась пристально глядеть на меня, — пришёл момент доверить дневник тебе. Не смей относиться к этому легкомысленно.

В никуда

На город опустились сумерки и пока ещё сдерживали надвигающуюся ночь. Улицы уже давно осветили тусклые жёлтые фонари, вокруг которых вилась чёрным облаком мошкара. Несильный ветер придавал уставшему от солнцепёка городку свежесть. Девушка же, шедшая по тротуару, несильно поёжилась. До дома было далеко, и она, как назло, не взяла с собой ни фунта. В библиотеке было тёпло и светло, работница пила ароматный кофе, опершись спиной о шкаф. А книга, в строчки которой девушка вчитывалась с неприкрытым благоговением, была до того интересна, что стрелки на часах были последним в этом мире, что могло её интересовать. Теперь же приходилось рассматривать меж домов тени и надеяться на то, что люди вокруг не исчезнут. Но с каждым шагом улица будто погружалась в мёртвую тишину, оставляя девушку один на один со своими мыслями.

— В следующий раз обязательно возьму с собой деньги, — под нос прошептала она себе, поправляя на рюкзаке лямку. До ушей её донесся шум. Голоса. Крики. Музыка. Вечеринка.

Ближайший от неё дом был наполнен светом разноцветных ламп, полураздетыми школьниками или студентами, которые высовывались из окон и во всё горло напевали мотив любимой песни. Входная дверь открылась, и оттуда со свистом вылетела помятая жестяная банка от кока-колы. Следом выкатилась обнимающаяся и так же оравшая на всю улицу компания парней. Девушка тем временем поспешила не привлекать внимание и прибавила шагу. Она вот-вот должна была пересечь границу этого участка, спрятаться в густой листве деревьев, такой безмолвной и тёмной, если бы не голоса позади:

— Опа! Клео, ты, что ли?

Девушка замерла, надеясь, что обращаются не к ней. Когда шаги стали приближаться, Пауэлл развернулась на пятках и несколько виновато улыбнулась:

— Эдди! Тайлер! Рада вас видеть, — мягко прозвучал её голос.

Двое парней подходили к знакомой, одинаково улыбаясь. Во второй раз за вечер Клео захотелось поёжиться, хоть ничего и не предвещало беды. До тех пор, пока в нос не ударил кисловатый запах алкоголя.

— А мы-то как рады, милая, — прошелестел тот, что очутился ближе. При взгляде на него по телу Пауэлл всё-таки пробежалась дрожь, но не от страха, а от нахлынувших воспоминаний. Тот самый вечер, что они провели в его загородном доме, прячась от грозы. Он нежно обнимал её, укутав в одеяло. Потом тот день, когда Клео поссорилась с сестрами и прибежала к Тайлеру, надеясь найти поддержку. И она её нашла.