Страница 5 из 54
В ночь на 24 августа полки 179-й стрелковой дивизии сосредоточились вблизи деревни Ушаны. В нескольких километрах от нее — совхоз «Ушицы». Там расположились гитлеровцы. Командованием армии отдан приказ — прорвать в этом направлении оборону еще не успевшего закрепиться противника и через образовавшуюся брешь вывести из окружения наши войска.
Командный пункт дивизии оборудовали на опушке леса. Сюда также прибыла группа офицеров штаба 29-го стрелкового корпуса, среди которых был мой друг Л. Мацкевичюс. Вот так наконец мы и встретились! Накоротке обменялись новостями. Где его родители, не знает. Я о своих близких тоже не имею никаких вестей. Страшно даже подумать, что с ними сталось, если они не смогли эвакуироваться.
Зашла речь о гитлеровцах, и Мацкевичюс рассказал, что среди последней группы опрошенных им пленных оказался ефрейтор-перебежчик, который добровольно перешел на нашу сторону. Немец заявил, что является коммунистом и выполнил свое решение при первой возможности сдаться в плен Красной Армии.
— К сожалению, очень мало встречаем таких сознательных, — с досадой сказал Мацкевичюс.
Начался очередной налет вражеской авиации — группы самолетов из 25–35 машин почти беспрерывно бомбили расположения наших войск. Лежим в наспех отрытых щелях, а фугаски взрываются то тут, то там. Осколки со свистом проносятся над головой. Кажется, начинаем ко всему этому привыкать.
В это время работникам штаба корпуса было приказано следовать в деревню Михалки. Прощаюсь с другом. Обнялись, расцеловались. Свидимся ли еще когда-нибудь?
Вскоре наши полки пошли на прорыв. С передовой докладывают командиру дивизии, что 234-й стрелковый полк ворвался в поселок совхоза «Ушицы». Полковник Гвоздев доволен:
— Молодцы ребята!
Комдив отдает распоряжение всему личному составу штаба приготовиться к выходу из окружения следом за подразделениями прорывающегося через немецкую оборону полка. Однако оказалось, что это распоряжение было преждевременным — 234-й стрелковый полк из Ушиц отступил — силы противника здесь оказались более крупными, чем предполагалось. 259-й стрелковый полк вел в это время бой на правом фланге. Командир полка капитан К. Ушаков — смелый и решительный воин, однако связь с ним потеряна, и он, видимо, ничего не знал о критическом положении других частей дивизии. Впереди нашего КП сражаются 215-й стрелковый полк и мелкие подразделения дивизии. Командир соединения лишен возможности руководить боем — о полками прервана связь…
Внезапно с левого фланга на дороге появились мотоциклисты! Гитлеровцы! Оттуда же к нам приближаются шесть танков противника, которые ведут огонь на ходу. Наши артиллеристы подбивают один танк, и его охватывает пламя. Просочившиеся немецкие мотоциклисты открывают огонь по КП дивизии. Отстреливаемся. Отходим…
После трудных боев и выхода из окружения всю ночь с 26 по 27 августа я спал как убитый, и никто меня не будил, пока сам не проснулся в полдень.
Помылся холодной родниковой водой и ожил — как будто и не довелось пережить кошмары последних дней и ночей.
Вышел на деревенскую улицу, а меня уже разыскивает посыльный — в Озерцах находится временно исполняющий обязанности начальника Особого отдела 22-й армии капитан государственной безопасности Николай Миронович Куприянов, хочет меня видеть.
Представился я капитану. Об этом начальнике я слышал и раньше, но увидел его впервые — высокий, широкоплечий, представительный и… улыбчивый. Расспросил о моих мытарствах в окружении. Рассказал со всеми подробностями.
Я получил от Куприянова подробную информацию о намечаемом месте сосредоточения подразделений 179-й стрелковой дивизии, вышедших из окружения. Где начальник отдела, его заместитель, какова судьба командования 29-го стрелкового корпуса — ничего не известно.
— Нельзя терять времени. До назначения к вам нового начальника тебе придется заправлять всеми делами отдела.
Куприянов объяснил, о чего начинать: выяснить, кто есть из оперсостава, и обеспечить оперативным обслуживанием полки; тесное сотрудничеству с командирами и комиссарами частей, всеми политработниками; постоянная связь о территориальными органами НКВД прифронтовых районов; организация патрулирования на возможных путях проникновения вражеской агентуры — засады, секретные посты, контрольные пункты.
— И не забывай: обстановка требует — никакой пощады дезертирам, паникерам!
Немедля начал выполнять указания руководства. В окрестностях деревни Оверцы разыскал вырвавшихся из окружения сотрудников отдела оперуполномоченных Стасиса Валайтиса, Витаутаса Мяшкуса и еще нескольких товарищей. Тут же встретил начальника артиллерии дивизии подполковника Д. Плеганского и некоторых других работников штаба, которые наспех формировали стрелковый батальон и готовили оборону южнее деревни. Командиром батальона назначили капитана В. Ширяева. Общее руководство — в руках начальника штаба дивизии капитана М. Мельцера.
Передышку мы получили не долгую — 28 августа на нашем участке разгорелся бой с танками противника. 6 вражеских машин запылали на поле боя. Красноармейцы захватили вполне исправную немецкую бронемашину с заправленными бензином баками и почти не израсходованным боекомплектом. Пригодится!
Противник был остановлен!
Удачно проведенный бой был омрачен гибелью капитана Мельцера…
31 августа части 179-й стрелковой дивизии заняли оборону на восточном берегу реки Западная Двина. Река здесь не очень широка, но все же представляет неплохую естественную преграду. На возвышенностях, на крутых берегах бойцы начали рыть окопы и землянки, сооружать блиндажи. Артиллеристы готовили позиции для орудий, маскировали их от вражеских самолетов-разведчиков. По всему видно, что наше командование прилагало все усилия, чтобы окончательно остановить здесь врага.
Оперативному составу отдела приходилось в эти дни часто бывать в деревнях Рысино, Федораново, Ключевая, Жукона. Местные жители оказывали чекистам всяческое содействие. Всюду мы находили надежных людей, готовых помогать Особому отделу в ликвидации вражеских лазутчиков, забрасываемых в наш тыл. Мы подробно договаривались о том, каким путем наши добровольные помощники будут сообщать необходимые сведения сотрудникам отдела.
Вот так Особый отдел дивизии приступил к исполнению своих обязанностей на новом оборонительном рубеже.
ОТ ЗАПАДНОЙ ДВИНЫ — ЗА ВОЛГУ
Дружинин и Петров. Второй эшелон. Особое поручение. Странный приказ. Казис Тринкунас. Второй день рождения. У тихой Осуги. Ну, наконец-то! 10 дней наступления.
1 сентября к нам прибыл назначенный на должность начальника Особого отдела дивизии капитан госбезопасности Сергей Павлович Дружинин. Человек в летах, чекист с 1920 года. Ему довелось работать под руководством Вячеслава Рудольфовича Менжинского, одного из близких соратников Феликса Эдмундовича Дзержинского, а затем Дружинин много лет служил на Кавказе, овладел грузинским языком. С первых же дней знакомства с ним бросилось в глаза, что он человек вспыльчивый, с подчиненными временами бывает весьма резок, нередко срывается в разговоре на крик. Видимо? решили мы, работать с ним будет нелегко.
Есть теперь у нас также и новый заместитель начальника отдела — лейтенант госбезопасности Виктор Анатольевич Петров. Это симпатичный и милый человек. Отличился в советско-финляндской войне 1939–1940 годов и был удостоен медали «За отвагу». Полная противоположность Дружинину — спокойный, говорит не торопясь, тихо. Если что-нибудь не ясно — повторит еще и еще. Петрову поручено курировать работу следователя отдела, и я этому очень обрадовался! С ним мы найдем общий язык, сработаемся!
Петров приехал не один — вместе с ним в распоряжение отдела прибыл взвод пограничников. Все они уже обстрелянные бойцы. Задача взвода — охранять отдел, нести патрульную службу, конвоировать задержанных, участвовать в операциях против перебрасываемых в наш тыл шпионов и диверсантов, а также выполнять и другие поручения руководства отдела.