Страница 8 из 20
Земля была не слишком плодородна. Салтыков-Щедрин писал: "Равнина, покрытая хвойным лесом и болотами, – таков был общий вид нашего захолустья. Всякий сколько нибудь предусмотрительный помещик абориген захватил столько земли, что не в состоянии был ее обработать, несмотря на крайнюю растяжимость крепостного труда. Леса горели, гнили на корню и загромождались валежником и буреломом; болота заражали окрестность миазмами, дороги не просыхали в самые сильные летние жары; деревни ютились около самых помещичьих усадьб, а особняком проскакивали редко на расстоянии пяти шести верст друг от друга. Только около мелких усадьб прорывались светленькие прогалины, только тут всю землю старались обработать под пашню и луга. Зато непосильною барщиной мелкопоместный крестьянин до того изнурялся, что даже; по наружному виду можно было сразу отличить его в толпе других крестьян. Он был и испуганнее, и тощее, и слабосильнее, и малорослее. Одним словом, в общей массе измученных людей был самым измученным. У многих мелкопоместных мужик работал на себя только по праздникам, а в будни – в ночное время. Так что летняя страда этих людей просто напросто превращалась в сплошную каторгу".
Тем не менее, выживали.
После революции здешняя промысловая традиция еще довольно долго сохранялась. Ей заинтересовался Пришвин, и по результатам своего исследования написал сначала очерк, а затем и книгу "Башмаки". Он говорил в предисловии: "Весною 1924 года Организационное Бюро центрально-промышленной области при Госплане командировало меня для исследования кустарных промыслов в Ленинск-Кимры. По случайным обстоятельствам, я не мог довести до конца свое исследование, а имеющиеся у меня материалы обработал как "исследование журналиста" в надежде, что оно возбудит исследовательский интерес среди журналистов, учителей, а также юных краеведов".
Ленинском в то время назывался Талдом – он носил это почетное имя с 1918 по 1929 годы, будучи еще селом. А "Башмаки" пришлись по душе Горькому. Он писал Вячеславу Шишкову: "Пришвин очень угодил мне "Башмаками". Хитрая вещь".
В другой же зарисовке, "История цивилизации села Талдома" Пришвин писал: "Оставляя местную историю и переходя к описанию современного быта, я рекомендую своим московским читателям, желающим купить недорого дамские башмаки, отправиться с первым утренним трамваем на Савеловский вокзал, найти там вблизи быв. трактир Кабанова, занять там столик и за чаем дожидаться прибытия поезда из Ленинска. Через несколько минут после прибытия поезда весь большой трактир наполнится башмачниками с корзинами обуви, каждый из них займет место за столиком, а кто не успеет – на полу, потом быстро все распакуют корзины, и весь трактир превратится в выставку женских башмаков и сандалий. Редко является сюда тот покупатель, кому нужно купить товар для личного потребления, покупают же те самые люди, которые в старое время стерегли мужика с хлебом на большаке и, скупив его, везли в город сами".
Промысел и тогда был поставлен на широкую ногу.
В городе действует литературный музей, расположенный в доме купца первой гильдии Волкова, построенном в конце XIX века в модном в то время стиле модерн. Это, кстати, первый талдомский каменный дом – до него строили сплошь деревянные. Имеется храм Архангела Михаила, освященный в 1808 году. Сохранилась фрагментарная историческая застройка. И уют провинциального города, который, собственно, и привлекает в Талдом немногочисленных, увы, туристов.
Кимры
Кимры – это уже Тверская область. Последний населенный пункт на этой части нашего маршрута. Так же, как и соседний Талдом, Кимры славились в первую очередь сапожным промыслом. "Береги сапог кимрский от воды, иначе наживешь беды". Все, что говорилось о талдомских башмачниках, справедливо и по отношению к кимрскому мастеровому.
Временем основания Кимр считается 1546 год. В действительности город был основан раньше – просто к этой дате относится первое упоминание о Кимрах как о дворцовом селе Ивана Грозного. Городом же они стали в 1917 году, в соответствии с постановлением Временного правительства. А десятилетием раньше в селе открылась обувная фабрика – исторический промысел, в отличии от дикого Талдома принимал цивилизованные формы.
Особенно же здешние обувщики отличились в Японскую войну. "Новости дня" сообщали: "Вчера в кремлевский склад поступило из Кимр от местных кустарей 500 пар сапог для солдат, превосходного качества и по сравнительно дешевой цене – 5 р. 50 коп. за пару. Этим же кимрякам склад заказал тысячу пар солдатских туфель по 2 р. 20 коп. за пару".
И та же газета, но несколько позже: "Вчера в 3 час. 40 мин. дня с специальным поездом по моск.-савеловской жел. дор. прибыли в Москву из села Кимры и других окружных сел 400 вольнонаемных сапожников и по моск.-казанской жел. дор. уехали на Дальний Восток для изготовления обуви на действующую армию".
Кимряки были патриотами.
Для туриста город представляет интерес в первую очередь сохранившейся исторической купеческой застройкой рубежа позапрошлого и прошлого столетий. Сохранились также храмы – Вознесения Господня, Спасо-Преображения. Привлекательны памятники деревянного модерна – купцы старались следовать архитектурной моде, но делали это привычными средствами. А в 1971 году в Кимрах установили обелиск с плитой и надписью на ней: "Здесь замуровано послание к потомкам. Вскрыть 9 мая 2071 года". Впрочем, нельзя сказать, что это самое послание слишком интригует кимряков и гостей города.
Ярославское шоссе
Мытищи
Поэт Борис Весельчаков писал:
Все чище
и чище
и чище
И воздух,
и запах берез.
Мытищи.
Мытищи.
Мытищи -
Чеканит и рвет паровоз, -
Мытищи – промышленный город. Можно сказать, что его градообразующим предприятием является вагоноремонтный завод, основанный здесь в 1897 году, и существующий поныне – уже как существенная производственная мощность. У истоков этого завода стоял известный меценат Савва Мамонтов, а также знаменитый инженер Александр Бари. Первоначальное его предназначение – производство вагонов и запасных частей для российских железных дорог. А в 1903 году ассортимент расширился – за счет трамваев и снегоочистителей.
Именно этому заводу поручили делать поезда для первой очереди московского метрополитена. Он в то время специализировался на трамваях и пригородных электричках, и создать метропоезд было, в общем, посильной задачей. Тем более, он создавался не с нуля – за основу был взят вагон Нью-Йоркского метрополитена образца 1932 года.
В 1937 году Мытищинский завод приступил к производству вагонов нового типа – "типа Б". В отличии от "типа А" они имели не красно-песочную, а голубую окраску. С тех пор голубой цвет сделался фирменным цветом вагонов советской подземки.
Так оно и повелось – вагоны для метро традиционно изготавливали именно в Мытищах.
Кстати, в многотиражке этого завода в качестве литсотрудника служил знаменитый поэт Дмитрий Кедрин.
Известен и Мытищинский завод художественного литья. Многие известные памятники были отлиты именно здесь. А двойной памятник Марксу и Энгельсу, уютною сидящим на лавочке в Петрозаводске, местные жители так и прозвали – "Рунопевцы из Мытищ", в честь места своего появления на свет.
Своего рода мытищинским курьезом было здешнее Потребительское общество. Сохранился документ – письмо, направленное его Правлением Владимиру Меллеру, московскому фабриканту несгораемых шкафов: "27 октября сего 1904 года приобретенный у вас несгораемый шкаф подвергался в нашем магазине в Мытищах в большом двух-этажном доме двоякому испытанию, во-первых, посредством огня, а во-вторых, по отношению ко взлому. Возник большой пожар, который длился более суток и уничтожил все здание. Шкаф был накален до крайних пределов, и мы не рассчитывали на сохранность содержимого в нем. Представьте же себе наше удивление и радость, когда после пожара и после пяти часов тяжелой работы лучших механиков Московского Акционерного Общества Вагоно-Строительного завода вскрыли этот шкаф и все содержание его оказалось в целости. Все без исключения: документы, значительная сумма денег, страховые квитанции оказались без повреждения, даже внутренняя окраска шкафа оказалась совершенно исправною".