Вокруг Москвы

Спалить дом, чтобы проверить сейф, притом набив его деньгами и серьезными бумагами – до такого не каждый додумается.

Первые сведения об этом месте относятся к XVI столетию. Здесь была застава и "мытная изба", откуда, собственно говоря, и пошло название. Развитию Мытищ послужил и тот факт, что этот населенный пункт находится на пути к Троице-Сергиевой лавре, месту традиционного паломничества москвичей. Паломники устраивались тут на кратковременный отдых, что, безусловно, способствовало развитию мытищинской инфраструктуры. Знаменитая картина В. Перова "Чаепитие в Мытищах" ярко демонстрирует подобный эпизод.

Этот ритуал был подробно описан Иваном Шмелевым: "А вот и Мытищи, тянет дымком, навозом. По дороге навоз валяется: возят в поля, на пар. По деревне дымки синеют. Анюта кричит:

– Матушки… самоварчики-то золотенькие по улице, как тумбочки!..

Далеко по деревне, по сторонам дороги, перед каждым как будто домом, стоят самоварчики на солнце, играют блеском, и над каждым дымок синеет. И далеко так видно – по обе стороны – синие столбики дымков.

– Ну, как тут чайку не попить!.. – говорит Горкин весело, – уж больно парадно принимают… самоварчики-то стоят, будто солдатики. Домна Панферовна, как скажешь? Попьем, что ли, а?.. А уж серчать не будем…

И уж выходят навстречу бабы, умильными голосками зазывают:

– Чайку-то, родимые, попейте… пристали, чай?..

– А у меня в садочке, в малинничке-то!..

– Родимые, ко мне, ко мне!.. летошний год у меня пивали… и смородинка для вас поспела, и…

– Из луженого-то моего, сударики, попейте… у меня и медок нагдышний, и хлебца тепленького откушайте, только из печи вынула!..

И еще, и еще бабы, и старухи, и девочки, и степенные мужики. Один мужик говорит уверенно, будто уж мы и порядились:

– В сарае у меня поотдохнете, попимши-то… жара спадет. Квасу со льду, огурцов, капустки, всего по постному делу есть. Чай на лужку наладим, на усадьбе, для апекиту… от духу задохнешься! Заворачивайте без разговору.

– Дом хороший, и мужик приятный… и квасок есть, на что уж лучше… – говорит Горкин весело".

Радостно было паломникам. Но, к сожалению, радость омрачалась своеобразием здешних ночевок. Тот же Иван Шмелев писал: "Я просыпаюсь от жгучей боли, тело мое горит. Кусают мухи? В зеленоватом свете от лампадки я вижу Горкина: он стоит на коленях, в розовой рубахе и молится. Я плачу и говорю ему:

– Го-оркин… мухи меня кусают, бо-ольно…

– Спи, косатик, – отвечает он шепотом, – каки там мухи, спят давно.

– Да нет, кусают!

– Не мухи… это те, должно, клопики кусают. Изба-то зимняя. С потолка никак валятся, ничего не поделаешь. А ты спи – и ничего, заспишь".

Кстати, художник Суриков, когда работал над "Боярыней Морозовой" специально переехал из Москвы в Мытищи – чтобы иметь перед собой в значительном количестве типажи "божьих людей". Он признавался: "Самую картину я начал в 1885 году писать в Мытищах, жил в последней избушки с краю. Все с натуры писал: и сани, и дровни".

И людей, разумеется.

Мытищи вошли в третий том "Войны и мира". Именно отсюда семейство Ростовых наблюдало знаменитый московский пожар: "Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1-го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо".

Мытищи из последних сил справлялись с нахлынувшим потоком вынужденных путешественников.

Для москвичей на протяжении долгого времени слово "Мытищи" было синонимом слова "водопровод". Здешняя вода, бьющая из подземных ключей, считалась очень чистой и вкусной. Особым вкусом обладала вода Громового ключа, якобы, появившегося вследствие удара молнии. В честь этого события даже возвели часовню со стихами Н. Языкова:

Отобедав сытной пищей,

Град Москва, водою нищий,

Знойной жаждой был томим,

Боги сжалились над ним:

Над долиной, где Мытищи,

Смеркла неба синева,

Вдруг удар громовой тучи

Грянул в дол, – и ключ кипучий

Покатился.... Пей, Москва!

Еще во времена Екатерины было принято решение вести отсюда в Москву воду. Царица-матушка подписала указ: "Генерал-поручику Бауру произвесть в действо работы в пользу столичного града нашего Москвы".

Что и было со временем реализовано. От времен становления московского водопровода на территории столицы, в бывшем селе Ростокине сохранился уникальный инженерный памятник – Ростокинский акведук. Матушка Екатерина восхищалась им: "Он с виду легок, как перо… к тому же весьма прочен". И считала его лучшей постройкой Москвы вообще.

На протяжении долгого времени чистая мытищинская вода, заменившая мутную и неприятную из Москвы, Яузы и Неглинки, была истинным брендом. В частности, в Отрадном было заведение некого Брехунова под названием "Трактир "Отрада" с мытищинской водой и сад". Рекламный слоган гласил:

Брехунов зовет в "Отраду"

Всех – хошь стар, хошь молодой.

Получайте все в награду

Чай с мытищинской водой!

"Отрада" пользовалась популярностью, особенно среди паломников, благо Отрадное также располагалось на пути к Сергиеву Посаду.

В наши дни в состав Мытищ входит старый дачный поселок Перловка, основанный купцом Первой гильдии, известным чаеторговцем Василием Перловым. Путеводитель 1897 года сообщал: "Это новое подмосковное дачное место. Возле платформы на небольшой полянке стоит летний театр, красивое деревянное здание, в Мавританском стиле; за театром в лесу расположено много красивых дач".

Один же из гостей поселка писал в 1897 году: "Вот и он, этот уголок, этот подмосковный эдем!

На вас пахнуло, вместе с воздухом полей и лесов, духами, туалетным уксусом и запахом дорогих сигар – это дачницы и оставшиеся дома дачники пришли встречать приезжающих на платформу и благоухают. Поезд замедляет ход, стоящие по линии и на платформе улыбаются, махают платками или ветками цветов, а стоящие на площадках и у окон вагонов подъезжающие махают им свертками и бросают эти свертки к ногам милых жен своих, дочерей или в руки ловких артельщиков, которые могли бы быть жонглерами в цирке, – так удивительно ловят они бросаемые свертки…

Вот дачники обменялись приветствиями с супругами и знакомыми и пошли к своим дачам по ровным дорожкам, мимо "круга", мимо театра, мимо телефонной станции и мимо прочих наикультурнейших учреждений…

А жизнь в этих нарядных дачках… Ах, что это за жизнь!.. Перловцы составляют одну дружную семью; пьют только перловский чай, слушают только перловский оркестр и если позволяют в своем театре петь опереточной труппе "Пушкина", то потому лишь, что не желают отстать от "Пушкина" и конкурируют с ним изо всех сил. Перловцы гостеприимны, но в гостях разборчивы. Если вы не обладаете доходом тысяч в двадцать в год или если у вас нет какого-нибудь выдающегося таланта, вы никогда не попадете в гости к перловцу".

Что поделаешь – снобизм был свойственен многим дачным поселкам невдалеке от Москвы. Чего стоит одно только меню торжественного обеда по поводу освящения здешнего храма: "Суп-пюре из сморчков и жардиньер, пирожки: пети-буше, рисоли, волованы, крокеты, цыплята а Л'англез, соус провансаль; рябчики, перепела, куропатки; салат ромен и малосольные огурцы; спаржа-соусы: голландский и сабайон; парфе земляничное и буше; фрукты, кофе".